Чтение 17–й страницы книги ~Точки пересечения~

- У вас с Анжеликой приличная разница в возрасте...

Милосердов опустил голову:

- Это не имеет существенного значения.

- Позвольте нескромный вопрос. Почему вы, человек с высшим
педагогическим образованием, работаете официантом?

Переставший было раскачиваться Мнлосердов вновь засверкал стеклами
очков и, видимо, решил отделаться шуткой:

- Судьба играет человеком...

- Хотелось бы, Владимир Олегович, услышать от вас серьезный ответ, -
сказал Бирюков.

Милосердов резко остановил кресло-качалку, уставился очками в пол.
После некоторого раздумья заговорил:

- Свою педагогическую карьеру я испортил в зародыше, когда, закончив
институт, вместо школы пошел работать переводчиком в "Интурист". Намерения
были серьезные. Хотелось в совершенстве овладеть языком, так сказать, при
постоянном живом разговоре с иностранцами. Не получилось. Друзья подвели.
Одному я, хотелось иметь импортные джинсы, второму - свитер, третьему -
пачку зарубежных сигарет. По легкомыслию молодости я старался всем друзьям
угодить и... пришлось с "Интуристом" распрощаться. Работать в школе не
рискнул - многое из педагогики забыл. А куда еще с педагогической
специальностью устроишься?.. Случайно попалось объявление: "Тресту
ресторанов требуются официанты". Рассчитывал поработать временно, чтобы
иметь кусок хлеба, но в конце концов решил кормиться по принципу: лучше
синица в руках, чем журавль в небе.

- И как эта "синица" кормит?

- Не жалуюсь, концы с концами свожу... - Милосердое чуть улыбнулся и
вдруг сменил тему: - Если я правильно запомнил, ваша фамилия Бирюков?..,

- Да, моя фамилия Бирюков, - подтвердил Антон,

- Вы родом не из Березовки?

В заставленной мебелью комнате было душно. Бирюков, чтобы вытереть
вспотевший лоб, потянул из кармана пиджака носовой платок и услышал, как
об пол стукнулась расческа. Нагнувшись за ней, Антон заметил под столом
блеснувшую целлофановой оберткой коричневую книжицу. Вместе с выпавшей
расческой поднял ее - это было водительское удостоверение Зоркальцева.

- Так... - хмуро проговорил Бирюков. - Объясните, каким образом этот
документ оказался у вас?

Милосердов тревожно сверкнул стеклами очков.

- Наверное, у парня из кармана... - внезапно заволновался он. - Да,
конечно же!.. Парень, когда выхватил пистолет, стоял на этом самом месте,
возле стола. Честное слово. Не верите?..

- Верю, - сказал Антон, решив, что пора начинать разговор, ради
которого пришел сюда. - Владимир Олегович, где находится дача Зоркальцева?

- Представления не имею! - торопливо выпалил Милосердов, видимо, не
ожидавший столь быстрой смены разговора.

- О том, что дача сгорела, конечно, знаете?

- Следователь говорил. Даже выписанный мною счет показывал.

- Не вспомнили тех клиентов?

- Не вспомнил.

Очень быстрый ответ насторожил Бирюкова. Антон еще острее
почувствовал раздражающее влияние поблескивающих зеркальных очков, сквозь
которые совершенно не просматривались глаза собеседника, и спросил:

- Почему, Владимир Олегович, даже в комнате не снимаете темные очки?
Здесь не так уж много света...

- Глаза болят. В деревне помогал родственнику строить гараж и так
насмотрелся на электросварку, что врачи строго предупредили: без темных
очков - ни шагу.

Милосердов крепко сжал сцепленные в пальцах руки. Внешне "и выглядел
спокойно, и это показалось Бирюкову неестественным"

По наблюдениям Антона, люди, подвергшиеся нападению вооруженных
грабителей, как правило, очень долго ве могли прийти в себя.

- Какие деньги требовал от .вас парень? - опять задал вопрос Бирюков.

- Не знаю.

- Задолжали ему?

- Я совершенно незнаком с ним.

- Как он выглядел?

- Ростом - средний. Куртка нараспашку, джинсы, шляпа и... темные
очки. Словом, типичный бандит. Цвет- одежды, естественно, назвать не могу
- у самого очки с темными стеклами...

Милосердов, видимо машинально, хотел показать Бирюкову цвет своих
очков. На какой-то миг он приподнял очки, но, спохватившись, сразу
водворил их на прежнее место. Однако Антон успел заметить, что на,
воспаленных веках Владимира. Олеговича нет ресниц.

- Что с вашими глазами? - быстро спросил Бирюков.

- Говорю, электросварки нахватался.

- Так сильно, что даже ресницы сожгли?

- Это врачи так... лечили...

- Первый раз встречаюсь с таким лечением, - недоверчиво проговорил
Бирюков, осененный внезапной догадкой: - Владимир Олегович, ведь это вы
сожгли дачу Зоркальцева.

- Ошибаетесь, - очень-спокойно ответил Милосердов, но от взгляда
Бирюкова не ускользнуло, как у того задрожали руки.

- В какой поликлинике лечили глаза? - пошел в наступление Антон.

Руки Милосердова задрожали сильнее:

- Какая разница?

- Сейчас позвоню, и врачи наверняка подтвердят, что у вас был ожог, -
Антон протянул руку к телефону. - Так где лечились?

- Нигде не лечился, - вроде бы со злостью сказал Милосердов после
долгого молчания. - А глаза на самом деле обжег... У костра, на рыбалке.

- Кто может подтвердить? .

- Со мной никого не было. Разжигая костер, плеснул бензина...

- Зачем же об электросварке и врачах солгали?

- Неудобно было в собственной неловкости признаться.

Бирюков интуитивно почувствовал, что Милосердов изворачивается. Надо
было действовать решительно. Антон молча набрал номер Шахматова. Услышав в
телефонной трубке знакомый голос начальника отдела розыска, сказал:

- Виктор Федорович, звоню из квартиры Милосердова. Есть
предположение, что около часа назад здесь побывал вооруженный грабитель.
Приезжайте срочно со следователем и прокурором. Видимо, придется делать
обыск...

- Не надо! Не позволю! - Милосердое внезапно вскочил с кресла-качалки
и резко протянул руку к трубке, словно хотел вырвать ее у Бирюкова.

Антон отстранился:

- Почему не позволите? Дело очень серьезное, мы не самодеятельный
спектакль разыгрываем.

- В моей квартире нечего искать! Ищите бандита, который хотел меня
ограбить.

- Виктор Федорович, срочно приезжайте, - сухо сказал Антон и, положив
трубку на аппарат, встретился взглядом с непроницаемыми очками
Милосердова. - До приезда следствевно-оперативной группы у вас есть время
искренне рассказать всю правду. Поймите, что с вами не в бирюльки играют и
что у юристов существует определение, называемое чистосердечным
признанием...

Милосердов обмякше опустился в кресло. Какое-то время он в упор
глядел на Антона. Затем его будто прорвало:

- Я действительно поджег дачу Зоркальцева. Из ревности поджег! Хочу
жениться на Анжелике Харочкиной, а Зоркальцев роман с ней завел,
увеселительные вечера стал на даче устраивать! У меня разум помутился,
взял канистру с бензином... Когда поджигал, пламя опалило лицо. Я готов
возместить Зоркальдеву причиненный ущерб. Все заплачу, все... - И заплакал
по-детски, навзрыд.

Зрелище было яе из приятных. Бирюков поморщился:

- Извините, не могу поверить в такую версию.

- П-почему?!

- Потому что вы не из тех людей, которые способны терять разум от
ревности. Не тяните время. В чем истинная причина поджога?..

Милосердов уткнулся лицом в ладони, глотая слезы, обреченно выдавил:

- Таня Зоркальцева заплатила мне двести рублей. Она сильно ревновала
Геннадия и попросила уничтожить дачу... Клянусь, это чистая правда.

"Удивительный тип. В погоне за деньгами ничем не брезгует", - подумал
Антон и быстро спросил:

- Куда исчез Зоркальцев, знаете?

- Честное слово, не знаю. Последний раз он заезжал ко мне, не соврать
бы... Одиннадцатого июня. Да, да! Одиннадцатого...

- Зачем?

- Чтобы купить... - Владимир Олегович показал рукой через плечо, -
этот старинный гарнитур.

- Не сторговались?

Милосердов достал из кармана пижамы носовой платок и стал вытирать
щеки под очками.

- Сторговались на семи тысячах. Геннадий утром свозил меня к
нотариусу, чтобы заверить расписку в получении от него денег, потом привез
деньги. Сказал, вечером пригонит за покупкой грузовик, но до сих пор не
приезжает.

- В какое время он был у вас?

- К нотариусу мы ездили после девяти утра, а деньги Геннадий привез
где-то... в двенадцатом часу.

- В машине с Зоркальцевым никого не было?

- Утром не было. А когда деньги привез, я машиву не видел. Бирюков
обвел взглядом мебель:

- Не много ли семь тысяч за такое старье? Вы ведь сказали, будто за