пальцев на руке, и еще один. Крепкие, тяжелые, на прочных роговых
рукоятях. Красивые...
отставленным пальцем. - Один - тебе. Выбирай.
смотрел на него, силясь понять и не понимая, а он все плакал, царапая лицо
скрюченными, сизыми от грязи пальцами с черными ногтями. Его косматые
костлявые плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам, в которых с трудом
можно было разобрать отрывистое, бессвязное бормотание: - Хромой добрый.
Добрый. Не обманул. Не отобрал. Добрый к слабым. Щенок - глупый, глупый,
глупый. Не смог сказать. Хромой не понял. Не такой нож. Не простой.
Священный. Не из Звенящего Камня. Из простого камня, из глины, из дерева -
пусть. Но такой же. Совсем такой, как Священный Нож...
чего такой?! Этими, - он ткнул пальцем в лежащие перед Щенком ножи, -
этими - резать, протыкать, убивать. Эти - сила даже для слабых. Нож из
глины, из дерева! Пусть совсем как Убийца Духов, но из глины! Зачем?!
сильным здесь, - взвизгнул он, ударяя себя тощими кулаками в хилую грудь -
туда, где сердце. - Сделай, Хромой! Сделай Щенка воином! Сделай!.. - он
зашелся в надрывном кашле.
сумасшедшей надеждой на несбыточное.
- Приходи через три заката.
перекатился через ложе, вскочил. Завизжала свалившаяся с него Прорвочка; в
голос заплакала проснувшаяся Кошка, мгновенно осознавшая, что значит это,
внезапное. Хромой не слышал их криков и плача, не им принадлежал он
теперь.
тяжелых ног по прогибающемуся настилу и многогласый, захлебывающиеся,
давящийся истерической яростью полурев-полувизг: "Бей, бей, бей,
убивай!!!"
метнулся с дороги вспугнутый полог; едва родившийся день вонзился в сонные
еще глаза шалым светом, ворвался в грудь стылым порывом ветра,
отравленного свирепой злобой. И злоба эта подхватила с места, швырнула
Хромого в бегущую толпу исступленных воинов.
на бегу натягивал лук; и Укусивший Корнееда грузно переваливался, потрясая
страшной своей дубиной, утыканной клыками Серых Теней; и Хранитель
Священного Ножа черной тенью мельтешил в толпе, выл, выкрикивал что-то, но
крики эти вязли в звонком сухом перестуке множества амулетов, вплетенных в
его спутанные космы.
торопливый взгляд (липкая лужа, женщина - вспоротый живот, кровавое мясо
ободранной головы) и его сорванный клокочущий рык перекрыл и разноголосицу
прочих, и грохот Большого Тамтама: "Убивай немых! Рви, убивай, убивай!!!"
еще дергался на дымящихся алым жердях, Хромой продрался сквозь запнувшуюся
толпу, прыгнул изо всех сил (гнилая вода тяжело ударила в грудь и в лицо,
вонючей пеной смыла окружающее из глаз), вынырнул задыхаясь, торопливо
поплыл к берегу, не выпуская копья. А вокруг уже кипело от рушащихся в
озеро воинов: "Убивай, убивай, убивай!!!"
выгребал большой челн. Потные орущие гребцы нечеловечески часто и в лад
дергались, взмахивая веслами, и сам Каменные Плечи стоял во весь рост
среди них, высоко подняв обеими руками огромный топор. Вот челн с треском
и хрустом вонзился в прибрежные заросли, и те, кто были в нем, с
остервенелым ревом кинулись на берег, будто взбесившееся стадо рогатых -
кинулись и исчезли в мельтешении измочаленных ветвей, во взметнувшихся
вихрях оборванных листьев. Только по треску и кипению зарослей, да по
истошным воплям, да по тяжелым чавкающим ударам можно было следить, как
они, невидимые, сшиблись с невидимыми же и выжимают их на чистое,
навстречу выбирающейся на открытый галечный берег толпе.
неуверенно загибал пальцы - считал. Потом поднес руки к глазам, подумал,
вновь оглядел головы немых, сваленные перед ним на мокрой от воды и крови
гальке. Плюнул на них. Потом зашарил тяжелым взглядом по лицам
сгрудившихся вокруг воинов:
сквозь зубы, смаху хлопнул себя по бедрам. - Мало! Снова умолк, обводя
медленным взглядом оскалившиеся у его ног запекшиеся рты, сизые мертвые
бельма глаз, оплывающую на гальку черную кровь... Рявкнул внезапно:
он вздохнул. - Убежали...
шмыгнули потихоньку в кусты, притаились. И стало тихо, тихо до звона в
ушах, и в этой тяжелой тишине будто ножом по лицу полоснул Хромого
неожиданный звук: мерзко, предвкушающе захихикал Хранитель Священного
Ножа. Он смеялся все громче, все злораднее, и все громче гремели в его
спутанных сальных патлах трясущиеся амулеты, будто бы кто-то пересыпал
сухие кости... А потом Каменные Плечи медленно, всем телом развернулся на
этот смех, сверкнул из-под косматых бровей кровяными белками, и Хранитель
смолк, будто захлебнулся смешком, сгорбился, спрятал лицо за свесившимися
липкими прядями спутанной своей гривы, и оттуда, из черноты, вспыхнули
недобрым хищные немигающие глаза. Тогда из толпы послышался несмелый
голос. Тихий голос, не разобрать чей: - Ночью следил Белоглазый. И Красный
Топор. Каменные Плечи выпятил грудь, поскребся обеими руками: - Не вижу
их. Пусть подойдут - хочу видеть.
жаль. Сильный воин.
затопал ногами Хранитель, таким истошным и внезапным был его визг:
тарахтение амулетов. - Не жалей! Плохой воин! Пустил трупоедов к Хижинам,
пустил убивать! Плохой! Плохой! Не смей жалеть плохих, ты, Каменные Плечи!
Не смей! Духи тебе не велят, накажут, страшно накажут!..
Хранителя, и его клокочущий бешенством голос оборвал визгливые вопли:
убийцы?! Почему не прогнали смерть?! Они спали! А теперь смеют гневаться
на Белоглазого? Смеют грозить? Они - накажут? Не они - их! Их - наказать,
наказать! А не их, так пожирателя их дерьма - тебя!!!
его открывшийся было рот, и рот брызнул зубами и кровью. Каменные Плечи
вложил в удар всю свою свирепую силу, и Хранитель, хватая скрюченными
пальцами воздух, смаху грохнулся о толпу воинов, как о стену, и те ногами
отшвырнули его обратно.
встать, и не мог. Каменные Плечи прижал ногой его густые грязные космы,
цедил сквозь зубы:
Не можешь ты, духи твои не могут - корми их и себя сам! И помни, вонючий:
когда говорю я, трупоеды не смеют выть! - он плюнул в исковерканный болью
окровавленный рот и замолчал, отвернувшись.
злорадный смех Хранителя Убийцы Духов, Священного Ножа Странного...
не решаясь сесть, не решаясь потревожить, позвать - дожидался, пока Хромой
выйдет смотреть закат.
Корнев Павел
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Фазиль Искандер
Контровский Владимир
Круз Андрей