Федор ЧЕШКО

ТИХИЙ СМЕХ ПРОШЛОГО

В этом городе... Да-да, именно в этом, знакомом с детства и навсегда,
пыльном и скучном суетливом мире, затаился другой, неведомый мир. Не
верите?

Дождливым осенним вечером уйдите с одного из главных проспектов,
повернитесь спиной к неоновой бессмысленности вывесок, забудьте о
бензиновой гари и скрипе тормозов, о толкучке очередей и самодовольной
повелительности светофоров. Совсем близко - всего лишь несколько шагов в
сумеречной тишине безлюдной улочки - это место.

Сквер. Маленький городской скверик, стиснутый громадами серых домов.
На фронтоне одного из них едва проступает надпись: "Управление Его
Императорского Величества..." Все. Остального уже никто не сможет
прочесть.

В этом скверике редко бывают люди, тем более - в такие вечера. В этом
скверике никогда не горят фонари, и никогда не светятся окна в нависшем
над ним здании Управления. Это здание... Украшенный барельефами фасад,
парадный вход, - оно было, наверное, таким же незыблемым и торжественным,
как сама империя. А теперь массивные дубовые двери облупились, они
заколочены и заросли крапивой, окна заложены кирпичом - не гореть в них
свету, а гордые профили барельефов обернулись скорбными увечными рабами
послушных им некогда рычагов и машин. Управление - символ империи -
разделило ее судьбу. И - безлюдье, сумерки, морось. И тишина.

Но не торопитесь уходить. Постойте. Всмотритесь, вслушайтесь в эту
тишину, которую не в силах поколебать монотонное бормотание вялых осенних
листьев под холодными каплями дождя. И, может быть, вам повезет...

В тот вечер... В тот вечер тоже шел дождь, и желтеющие листья
нашептывали о бесполезности прошлого и обреченности настоящего, и сквер
был пуст, и падали с веток мутные дождевые капли - медленно, как
неторопливые старческие слезы...

Обычный для осени тягучий тоскливый вечер.

- Добрый вечер.

Кто? Кто мог сказать это в безлюдье промозглых осенних сумерек? Были
эти слова, или пошутило воображение, - как всегда, зло и неумно? Нет,
слова были. В глубине аллеи едва различимы в моросящей полутьме три
силуэта: два - рядом, один - чуть поодаль. Откуда они здесь? Кто они, эти
люди, не побоявшиеся раствориться в безнадежности осеннего вечера? Да и
люди ли это? Люди.

- Здравствуйте. Зачем вы здесь? Вы кого-то ждете?

Девушка с таким голосом не может не быть красивой. Кажется, или ее
силуэт постепенно побеждает нереальность осеннего дождя, оживает? Уже
можно различить овал лица, длинное темное платье, накидку... Или это
только кажется? Или просто глаза привыкают к сумеркам?

- Да.

Это сказал человек в старинной форме артиллерийского офицера. Голос
его дрожит, он напряжен, он думает только о том, что должен будет сказать,
и поэтому не замечает, что именно говорит теперь.

- Тогда извините. Пойдем, Саша.

Девушка огорчена. Нет, внешне она спокойна, чуть строга, она не
изменилась в лице (уже видно лицо), но голос... Или движение плеч...
Трудно сказать. Но она ожидала другого ответа. А ее спутник молчит. Он
тоже огорчен. Может быть тем, что огорчена она? Они поворачиваются, они
сейчас уйдут, они снова растворятся в беспрерывном падении мириад
мельчайших холодных слез...

- Собственно... Я ждал вас, Наталья Александровна.

Все. Офицер решился. А девушка? Те ли это слова, которых она ожидала?
Да. Она поворачивается. Ее глаза (уже видно глаза) говорят красноречивее
всяких слов, ненужных и кощунственных теперь.

А ее спутник?

- Ах, простите! Кажется, я забыл запереть несгораемый шкаф.

Сказал торопливо, торопливо ушел...

А девушка и артиллерист... Похоже, они не заметили его ухода. А слова
отзвучали и замерли. Они не нужны: теперь говорят глаза. Два человека, две
случайно ожившие тени минувшего стоят под осенним дождем в пустынном
промозглом сквере. Что это? Исчезают?! Нет. Просто уходят.

- А как же Саша?

- Наталья Александровна, неужели вы думаете, что ваш брат
действительно забыл закрыть несгораемый шкаф?

- Нет...

Они уходят, уходят, тихо смеясь от счастья, и вот уже горестный ропот
дождевых капель заглушает их смех... Вот все и окончилось, окончилось
просто и безнадежно: тени прошлого не растаяли, не сгинули, - они просто
уходят. Они не оглянутся.

Вот они уже скрылись за поворотом, и только тени их, слившиеся в
одну, еще скользят по сырому песку аллеи...

Тени? Тени... Откуда они в темном сквере, где не горит ни один
фонарь? Неужели?..

Да!

Светятся окна в здании Управления, и горят газовые фонари у входа, и
скрипит - хлопает входная дверь, и живые голоса живых людей заглушают
причитания дождевых капель.

А где-то в лабиринте мокрых полутемных улиц звучит счастливый смех
тех, кто сумел не осквернить чувства словами - тихий смех прошлого.