печальным голосом. - Великий Черный решился отдать тьме не только
свою душу, но и целую страну с ее обитателями. Вместе с Эред
Валлоном и Дол Амилен... - Он опустил голову, и золотые локоны его
упали на стол. - И я помогал ему, я, последний из эльфов Эред
Ганнор! Сердце мое разрывается от печали: Хозяин ушел из жизни с
этими черными планами, и ничто теперь не в силах вырвать его из
объятий Сияющей Пустоты.
до чего благородны эльфы! Интересно, он так и будет сидеть и
печалиться, или все-таки сообразит, что план Великого Черного теперь
можно и пересмотреть?
небезуспешно покрывал письменами вот уже минут десять. - Ты так и не
сказал нам, в чем заключалась твоя собственная часть плана.
глазами.
своей беспечностью и своей слепой верой в Хозяина. Я не стану
рассказывать об этом. Сейчас вы все увидите и почувствуете сами.
стол сверкающий хрустальный сосуд, напомнивший Валентину глубокую
пепельницу. Сосуд скользнул по гладкой поверхности стола и
остановился в самом его центре. С мелодичным звоном крышка сосуда
открылась, и комнату заполнил медвяный аромат, ударивший в нос
подобно нашатырному спирту.
же понял, что уже поздно.
самого себя, - и изо всех сил оттолкнулся от стола. Кресло упало
назад, Валентин перекатился через голову, сгруппировался, выбросил
вперед левую руку, сложенную в "козу", оттолкнулся и вылетел в
коридор прямо через то, что мгновение назад еще было стеной. "Веер"
он раскрыл уже в полете.
стены. Трещина прошла до самого потолка; огромная глыба, опасно
раскачивавшаяся рядом с проломом, наконец рухнула, подняв тучу
каменной крошки. Валентин прикрыл глаза рукой. Ерунда; главное,
воздух здесь чист. Он отнял ладонь: все нормально, поставленный щит
держит, ни одна пылинка не попала на его половину коридора.
захлопал глазами: отравленные слуги Великого Черного не только не
попадали на пол, сжимая руками горло, но, напротив, заметно
оживились. Через пролом полетело кресло, за ним еще одно. Ударил
слабенький - для Талиона - фаербол. Потом неровные края пролома
покрылись толстым слоем инея - кто-то бросил холодильное заклятье.
Больше похоже на стимулятор.
сердце, Валентин присвистнул. До сих пор всего трясет, сообразил он.
Останься я внутри, совсем бы разошелся. Талиона полез бы душить или
Мануэлю сапогом заехал...
пазуху и вытащил шприц с транквилизатором. Ну ее на фиг, магию,
решил он; пора на иглу садиться!
вену. Мышцы расслабились; багровый цвет окружающего мира сменился
нормальным. Ай да эльфийская водка, подумал Валентин. Не
удивительно, что их, эльфов, так мало осталось.
ухмылкой на перекошенном лице. Они ж там друг друга поубивают!
друг друга, отметил он про себя; меня тоже! Но, как всегда в
подобных ситуациях, разум оказался бессилен. Валентин сделал второй
шаг, оттолкнулся и, предусмотрительно задержав дыхание, прыгнул
обратно в зал.
белого от снега зала. Прямо перед Валентином Бранбо, злобно ощерясь,
расшнуровывал платье на лежащей без сознания Нинель. Хаям,
наполовину вмороженный в огромный кусок льда, что-то хрипел в другом
углу. Максим лежал на полу с огромной шишкой на лбу; его близость от
вздыбившегося стола наводила на мысль, что удар этот не был нанесен
рукой человека.
собой кинжал, с пеной у рта нападал на Талиона, который с эльфийской
легкостью ускользал от его ударов. Похоже, хоть Талион-то в норме,
констатировал Валентин: могучий маг, эльф тем не менее ограничивался
пассивной обороной. Ну ладно, порезвились и будет!
- еще бы, обычно он не был способен проломить двухметровую гранитную
стену одним ударом, - сложил две "перчатки" и стукнул лбами Мануэля
с Бранбо.
ногу. Валентин залюбовался на эльфа: после всего этого бедлама он
был свеж и даже не помял плащ. Талион между тем снова сунул руку за
пазуху, вытащил ее, сложенную горстью, и сдул с ладони тончайший
белый порошок, рассеявшийся в воздухе.
озираться по сторонам.
пропал.
груди. На фоне окружающего хаоса он выглядел Нероном, взирающим на
пылающий Рим. - Ты единственный из нас, кто не поддался древней
магии злобы и ненависти.
еще в коридоре рукав. Объяснять Талиону свое поведение,
продиктованное единственно стремлением смыться, Валентин не
собирался.
что-то высматривая в развалинах стола. - Наши лесные поселения
неуязвимы для врагов, пока в сердцах эльфов живет хоть капля
ненависти. Именно ее отдают они, безлунной ночью в свете синих
костров смешивая эликсир. - Талион подобрал свой хрустальный флакон.
- Брошенный в гущу врагов, такой фиал заставляет их забыть обо всем,
кроме злобы на себе подобных. Нам не приходится пятнать себя
кровью... - Талион заглянул в фиал и покачал головой. Хрустальный
флакон был пуст. - Признаться, я не ожидал, что мы окажемся
настолько сильны.
разбитый вдребезги стол.
сильнее в сопротивлении эликсиру, чем обычные люди или гоблины. В
печали я выпустил в этот зал такое количество ненависти, которого
хватает на целую армию... Тьма пустила глубокие корни в нашем замке,
- вздохнул Талион. - Я сам поддался ненависти!
посреди кусков льда.
причинило зла человеку, - пояснил Талион. - Только тогда я нашел в
себе силы отстраниться от чувств; но пока Мануэль нападал, я не мог
применить умиротворитель. Благодарю тебя за помощь, Фалер. Без тебя,
возможно, многие бы пострадали гораздо сильнее.
Валентин.
эликсир связан с твоей частью плана? Или...
Сунуть эликсир Сатаны под нос Избранным, чтобы они как следует
отдубасили друг друга.
Талион. - Вы бы просто не поверили, что такое возможно. Теперь вы в
состоянии понять, почему я вслед за Нинель говорю: Избранные будут
биться, и битва их станет самой ужасной за всю историю Побережья.
пробил озноб. Проклятье, да они же будут драться из последних сил!
Может быть, куда дольше двадцати секунд!
применять эликсир?
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Херберт Фрэнк
Лондон Джек