заталкивать их в самолет через боковой люк.
зачем-то стукнул два раза кулаком по борту и захлопнул фонарь. "Сансонне"
взревел, побежал по шоссе, взмыл и ослепительно сверкнул в лучах
восходящего солнца. Его путь сегодня будет длиннее, чем вчера. Километров
на двенадцать. Со спутников передали, что сползание острова в океан
продолжается...
Найти укромный уголок, забиться, как в нору, ощутить блаженное тепло,
охватывающее йоги, и заснуть. Проснуться - и чтобы всего этого не было,
чтобы по-прежнему, натужно рокоча, плыли мимо дома рудокопы, чтобы из
кухни вкусно пахло гренками, которые жарит Эльза, чтобы светило розовое
солнце, а все это оказалось сном. Длинным, тяжелым, связным. Когда же он
начался? Когда погиб Джонни?..
офицерской фуражке, съехавшей ему на глаза, поверх курточки на шнурке
висел игрушечный автомат. В этом аду он был посыльным. Он принес сообщение
с радиостанции. Удалось связаться еще с тремя округами на севере и
востоке. Он был самым настоящим гонцом с важным поручением, но этого ему
было мало. Он играл. Бездомный, может быть, потерявший родных, бегущий по
неверной земле острова, низвергающегося в океанские пучины, он еще
нуждался в чем-то, что могла дать ему только игра, только его собственная
фантазия. Вот так, наверное, играл и Джонни. Тогда было столько работы!
Спринглторп уезжал и возвращался затемно и редко видел, как играет его
сын. Да, у Джонни не было отца. Как он был ограблен, бедный мальчик! Во
имя чего? В нем всколыхнулась нежность.
На вас по пути нападали?
стрелами! Я их всех - паф! паф! паф!
удалось установить радиотелеграфную связь часам к четырем утра. К решению
создать временный правительственный совет, принимающий всю полноту власти.
Третий округ сообщал, что па его территории забило несколько горячих
соленых гейзеров, просил о помощи, обещал обсудить предложение. Файфкроу
молчал. Что же там случилось? Где Джеффрис?..
Спринглторп. И вдруг спохватился. Ему теперь нельзя так шутить. Он
действительно тот самый генерал-адмирал-фельдмаршал, который награждает,
наказывает, велит: "Сделать так!". И никто ему не возразит, и все станут
делать так.
доставить ответ?
опаздывайте к завтраку.
листок из записной книжки, коряво написал: "Отец Фергус, надо сообщить,
что к нам присоединились еще два округа. Я должен поспать. Не могу больше.
Вы пока за меня. Дэвисон будет знать, где я. С."
побежал прочь. Земля под ногами резко дернулась, мальчик споткнулся, по не
упал и продолжал бежать, размахивая белым листком...
бронетранспортер. - Я уже ничего не соображаю.
отворила боковую дверцу. Узкое помещение, одна над другой две застеленные
койки.
снять тяжеленные ботинки, понял, что у него не хватит на это сил, ткнулся
головой в подушку и, чувствуя себя ужасно виноватым, потянул ноги в
ботинках на койку.
распускаться.
случае чего придется его позвать... Зрелище не из приятных, но что
поделаешь?
Линкенни, было уже за семьдесят, и его донимал диабет. Большой, полный,
седовласый, бледное лицо, вялые нечеткие движения, изнурительное дерганье
под сенью шприца с инсулином. Единственный сенатор прежнего времени из
числа девятнадцати начальников округов - новоиспеченных членов временного
правительственного совета.
было блаженствовать. Да. Не с чего. И все-таки как хорошо было просто
сидеть в кресле и не чувствовать себя давимым червем. Все, что они могли
делать и делали в Рэли, было слепой возней червяка под топочущими
подошвами бегущих гигантов. Он понял это, и дела начали валиться из рук.
Закричи он об этом, стало бы легче. Но он должен был скрывать. Ото всех. И
это стало невыносимо. В прощальных словах Уипхэндла был какой-то странный
намек. Портфель, бумаги. И совещание в Файфкроу. Оно не состоялось, но
должно быть собрано. Там, в Линкенни, сенатор Баунтон. Все же сенатор.
Надо ехать к нему. С этим согласились все. И только он сам знал, что это -
бегство. И еще Памела - у нее он был как на ладони. Бегство - это
унизительно, это стыдно, но он больше не мог. Иначе он сошел бы с ума.
единственной, которую еще не оборвали когти взбесившейся стихии, он горел
от этого стыда. Но в первом же городке соседнего округа Тлеммок ему дано
было взглянуть на вещи с другой стороны. Городок был пуст. У входа в
полуобвалившийся продовольственный магазин высилась груда картонных
коробок с овощными консервами. Когда они приблизились, раздались выстрелы,
по броне защелкали пули. "Прекратите огонь!" - оглушительно взревел
радиомегафон транспортера. В ответ донеслась брань.
переговоры? "А, ну его! - сказал лейтенант Хорн, командовавший экипажем. -
Давай вперед помаленьку".
хрустели и звонко лопались, обдавая машину струями томатного соуса. Сквозь
смотровую щель Спринглторп на миг увидел на пороге магазина мужчину с
двумя охотничьими ружьями, женщину с кочергой и старуху. К подолу
старухина платья жалось двое малышей. "Дурачок!" - рявкнул мегафон на
прощанье.
собрать людей, поддерживать порядок. Они проехали мимо беспорядочных, явно
самочинных лагерей. Люди жили в палатках, автомобилях, трейлерах.
раненым воду из колодца, его жена кормила их консервами, но надолго ли
хватит? Есть три врача: стоматолог, гинеколог и педиатр. Был и хирург, но
прошлой ночью исчез. Нет, от властей никого у них не было. Какие
медикаменты, что вы! Раненых человек шестьдесят. Кое-кто добрался сам,
некоторых привозят и оставляют. Кое за кем ухаживают родные. Столько
работы! Есть очень тяжелые случаи, четверо скончалось...
патруль. Их проводили к начальнику округа, багроволицему майору, видимо,
из тех, что приказывают выщипывать травку, проросшую в неположенном месте.
В гражданских делах он ничего не понимал. Опереться па профсоюзы? На
приходские советы? На лице майора изобразилось крайнее напряжение мысли.
Госпиталь? Да-да, кажется, ему говорили. Надо будет спланировать выезд.
Так, чтобы исключить возможность дезертирства.
способность самим устраивать пусть примитивный, но все-таки уклад общей
жизни. Во имя им самим не ясной, но кем-то "наверху" осмысленной общей
цели. Здесь, в Линкенни, было относительно спокойно, но наметанный глаз
Спринглторпа всюду находил упущения, которые легко можно исправить:
тысячные очереди к цистернам с водой, отсутствие постоянных постов связи,
кое-где те же баррикады у магазинов - поветрие это, что ли? Баунтон
незамедлительно принял его, но за советы не благодарил, исправлять
положение не устремлялся, только кивал головой и время от времени глотал
пилюли.
подергивалась раз в десять - пятнадцать минут. Везет же людям! На целых
четверть часа можно забыть о том, что происходит.
Пять тысяч всякой нечисти. В основном рецидивисты. Кой-кого я, так
сказать, заочно знаю: я член верховной апелляционной коллегии. Мы им
объявили: малейшее неповиновение - расстрел на месте. Но во время толчков
все сходят с ума, возможно всякое. Мы оцепили тюрьму войсками, говорим,
что готовим перевод в специальный лагерь. Но лагеря у нас нет. Я ничего не
могу пока придумать. - И сенатор, вздохнув, проглотил очередную таблетку.
себе строят лагерь.
это крайне сложно, так что будьте к нам снисходительнее. Да вот, кстати. У
нас тут в политехникуме довольно сильная группа преподавателей
Беляев Александр
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Сертаков Виталий