ходил по электричкам, жалобным и громким голосом просил милостыню; причем
старался так как знал, что, если не соберет столько-то монет - так старуха
изобьет его своей темной, кривой палкой - изобьет сильно, до крови, как было
уже несколько раз...
отца, видел он и своего отца (мать в это время лежала в горячке).
грохочущих, душных подземелий; но он понимал, что отец его не узнает, но
только опечалится еще больше - а отец, был сейчас небритым, да и одежда,
обычно блестящая; вычищенная до блеска, теперь была мятой; глаза покраснели
от бессонных ночей.
глазами - Сережа побыстрее отвел взгляд, но отец подбежал, поднял его за
подбородок; прошептал что-то отчаянно и пошел дальше... У Саши потом потекла
кровь из носа и долго не хотела останавливаться.
разбудив Сережу старуха-крыса говорила слова совсем необычные:
соберемся все мы - ведьмы, колдуньи, чародейки на праздник. Вернусь же я
только к утру. Ты вернешься - монеты положь, да ложись спать. А коли к двери
зеленой подойдешь, коли только дотронешься до нее, сразу в кусок сыра
обратишься: приду - съем!
пискнула.
боюсь в сыр превратится - все уголки здесь обхожу, найду, как с колдовством
твоим совладать!"
побыстрее да найти какую-нибудь колдовскую книгу. Он и милостыню собирать не
стал - уже знал, что этой ночью все изменится - либо он и впрямь кусочком
сыра станет, либо обретет свободу.
поднимается вверх по эскалатору, представлял себя какое ясное, какое теплое
должно быть там небо - ведь там, должно быть уж май цвел пышными ветвями.
Как хотелось сразу убежать туда - но он помнил, проклятье крысы: "Только
увидишь свет небесный - сразу сыром станешь!" и потому он мучительно стонал,
борясь с жаждой бросится по этим ступеням вверх, вздохнуть свежий воздух!
Ах, как мучительно, как страстно жаждалось ему вдохнуть этого свежего
воздуха! Как страстно ему поля хотелось увидеть, леса!
на деревья - через окно смотрел; а потом, в эту чудесную пору, проводил часы
перед экранами, такими блеклыми, неживыми против красы той! Как же хочу я
бежать по воле, да босыми ногами, чтоб земельку родную, милую, из которых
так много дочерей да сынов прекрасных взросло! Так хочу к древностям твоим
мать сыра земля прикоснуться! О поля, реки, о озера, о дерева!.. Быстрее бы,
быстрее бы все решилось - быстрее бы из этой преисподней блеклой вырваться!"
двое "служителей порядка" таких массивных, что ему сначала подумалось, что
это слоны вырвались из зоопарка.
вырваться, однако здоровенная ручища сжалась, словно тиски.
упасть ему не дали; подхватили, поставили на движущиеся, вверх ступени.
расчетом, который и оправдался: на них стали косится, а какая-то старушка
даже пронзительно возмутилась: "варварам, нехристям, фашистам...". Сережа
застонал громче и действительно отчаянно - тогда руку отпустили, схватили за
плечо.
что второго шанса не будет, дернулся в сторону.
светильники; метнулся в ту сторону, где второй поток засасывался в
грохочущие недра.
руке которого остался кусок грязного тряпья с Сережиного плеча.
вниз, ухватился за светильник - тут его схватили за ногу.
непрерывно двигался и "служители порядка" уехали вверх - у одного остался
обрывок с Сережиного плеча, у другого - порванный ботинок.
перебрался на ту часть эскалатора, где торопливые сбегали в визжащее
подземелье.
однако, он и в этот раз, едва не упав, вырвался, оставив кому-то на память
еще один кусок своей одежки.
платформы, а за ним гнались уже другие (а может и те же) массивные, похожие
на слонов "служители порядка".
оборачиваясь, он представил красных чертей с трезубцами, закричал: "Черт!" -
бросился под чьими-то ногами и вот вылетел на рельсы.
электрички - Сережа бросился в черные недра, прочь от станции, прочь от
толпы:
черепную коробку скрип тормозов. Сережа уже в туннеле, услышал позади
громкий топот и прерывистые крики:
стену, произнес быстрое:
скрипнула и сразу за тем:
что-то набухало, раскалывалось с жаром и тут же начинало набухать снова.
ступил в зал, со стенами покрытыми мхом.
крик его пронесся по запутанным коридорчикам и вернулся в зал, не породив
ничего, кроме эха.
волнения. - Приступим... Томас, поможешь мне?
спальню, где с потолка свешивалась гигантская, сплетенная из плесени люлька;
заглянул в каждый угол, запыхался, однако, так ничего и не нашел.
старая - нет тут никакого заклятья. Дотронусь... ну ладно - либо сыр, либо
свобода!
прежним сгорбленным, тощим существом в разорванной одежке.
запертой:
остановившись на его ладони развернулась и просунула свой хвостик в замочную
скважину. Немного подвигала там, затем раздался щелчок и дверь немного
приоткрылась:
на плечо и толкнул дверь...
слоями паутины, на которой застыли, черные, усыпанные красными глазками
пауки.
где-то на середине книга; столь массивная, что Сережа не смог бы ее даже и
приподнять. Мальчик бросился к этому столу, склонился над книгой - страница
была исписана совершенно незнакомыми, закорючистыми символами.
же делать?! - взгляд мальчика заметался по паутине и вновь вернулся к
распахнутой книге.
мальчик почувствовал, как может произносить то, что там написано. Он не
Куликов Роман
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Андреев Николай
Черепнин Владимир