Чтение 18–й страницы книги ~Секрет государственной важности~

Вскоре до солдат донесся звон церковных колоколов. Сегодня праздник
преображения. В надежде разживиться самогоном или брагой все повеселели.
Некоторые перекрестились. Завели песню. Однако Сыротестов, версты за три до
села, велел сворачивать в лес. Там он спрятал лошадей и повозки в частом
кустарнике, оставив охрану из двух солдат, а сам во главе отряда стал
пробираться к возвышавшейся впереди сопке. Ее зеленая вершина была приметна
каменными глыбами и желтыми пролысинами. Подъем был крут. Приходилось
продираться в цепком кустарнике. К полудню отряд достиг старой лиственницы
со срубленной верхушкой. К стволу ее была прибита сосновая ветка с
высыхающей хвоей. От лиственницы Сыротестов шел, считая шаги. Направление
указывала сосновая ветка. Вот поручик исчез в зарослях шиповника... Вскоре
на его зов подошли остальные - Лидия Сергеевна и солдаты.

Перед ними открылся едва различимый вход в пещеру: небольшой треугольный
лаз.

* * *

В это время третий помощник Бескрылов, узнав у старосты, где можно взять
хорошую пресную воду, стал созывать команду.

В бухту впадала небольшая река. Она стекала со склонов величественного
хребта Сихотэ-Алиня, шла сквозь дремучие леса и была кристально прозрачна.
Когда катерок, миновав мелководье, втащил две баржи в спокойные воды, моряки
с удивлением увидели морскую шхуну.

- Что за посудина? - сказал Ломов. Они с Федей лежали на носу первого
кунгаса и с интересом смотрели на открывшиеся перед ними живописные берега.
- В реку забилась... И что за маскарад?

Шхуна явно желала быть как можно неприметней. Ее борта были утыканы
молодыми березками. Мачты тоже прикрыты свежими ветками. Издали трудно
отличить судно от лесистого берега.

- Контрабандой рыбу ловят, - догадался Ломов. - Японцы.

Он оказался прав. Когда проходили мимо, увидели на палубе шхуны их
настороженные лица.

- И флага нет, пираты! - возмущался Великанов. - Как у себя дома
пристроились.

- При таком правительстве, - зло сплюнул Ломов, - они с нас последние
штаны снимут, и все по закону, слова не скажи. Когда у нас в Приморье
крепкая власть будет? Недаром говорится: если изба без запора, то и свинья в
ней бродит.

- Есть такая власть! - горячо откликнулся Великанов. - Советы. Разве
большевики дали бы грабить? Да ни в жизнь!

Ломов внимательно посмотрел на нового приятеля.

Для приемки воды Бескрылов поставил кунгасы выше по реке, рядом со
шхуной, а сам ушел за другой парой на "Синий тюлень".

Моряки быстро наладили пожарный брандспойт, и пресная вода, прозрачная и
холодная, полилась в баржи.

Качали по четыре человека, меняясь каждые пятнадцать минут. Сменившись,
Федя и матрос Ломов сошли на берег и отправились к японской шхуне. Палуба
вся была в чешуе. Кое-где валялись большие рыбины. Березки уже поникли
ветками, будто жаловались.

- Чего нужна? - на ломаном русском языке спросил коротконогий японец в
соломенной обуви. - Водка!.. С-с-с... Хо-росо. Пошел прочь!

- Это наша земля, - ответил Федя, - где хочу, там и буду стоять... Березы
сколько испортили!

- Скоро японская станет. - Солдат показал большие зубы. - Вся берега
наша, море наша, Камчатка наша и березка наша.

Какое русское сердце могло вынести это спокойно!

- Вот ваша! - Ломов показал японцу кукиш. - А ну, вали отсюда. Я сейчас
ваши веревки... - Он вытащил нож и хотел перерезать швартовые концы.

Японец что-то крикнул. На палубе шхуны мгновенно скопились люди. "Сколько
у них тут народу!" - успел подумать Федя.

Из рубки выбежал японец в морской фуражке с винтовкой, клацая на ходу
затвором.

- Наша стреляй буду! - крикнул большезубый.- Уходи прочь!

- Брось, Серега, - удержал Великанов за рукав приятеля. - И вправду
пристрелит. - Дрожа от негодования, он медленно выговаривал слова, стараясь
не глядеть на шхуну. - Заступиться за нас некому.

Горькую обиду почувствовали моряки: нашу рыбу ловят и в нас же
стрелять...

- Заплатите за все: и за рыбу, и за березки! - белый от гнева, кричал
Ломов.

Федя и раньше слыхал о грубом произволе японцев. Но рассказы других
никогда так не убеждают, как собственные глаза. И вот теперь он увидел, и
страшный гнев охватил его.

Как-то само собой случилось, что Великанов и Сергей Ломов дали друг другу
слово отомстить. Они решили всеми силами помогать партизанам, бороться с
японской военщиной и белогвардейцами. "Уничтожим на пароходе карателей!" -
чуть было не сорвалось с Фединых губ, но какая-то сила удержала его. Нет, он
не имеет права все доверить Ломову - это не личная тайна. Однако матрос ему
нравился. Федя внимательно посмотрел на него: простое лицо, широко
расставленные синие, доверчивые глаза.

- Будем друзьями, Сергей, - предложил Великанов, протягивая руку, - и в
радости и в горе.

Ломов с готовностью крепко пожал ее.

- Наша смена подходит, - посмотрев на часы, заторопился он и вдруг
неожиданно сказал: - Слушай, Федор, спасем старика ороча, выкрадем из
амбара... Я смотрел, стены там не крепкие, еле дышат.

- Согласен, сам хотел предложить, - обрадовался Федор.

На том и порешили.

Моряки работали на водозаборе босиком, с подвернутыми штанами. Ни один
час не пропал даром: пока на реке наливалась одна пара кунгасов, вторую
откачивали в пароходные цистерны.

В бухте было совсем тихо, кунгасы ходили с полным грузом, едва не черпая
бортами морской рассол.

После полудня похолодало. Стоять по колено в речной воде стало зябко.
Федя не почувствовал брезгливости, когда плотник Курочкин, побывав на
берегу, уселся на мокрый борт кунгаса и споласкивал от песка ноги с
уродливыми пальцами. Ноги у всех сделались стерильно чистыми.

Наконец старпом дал желанную команду: работу прекратить. Катерок еще раз
сбегал к пароходу и отбуксировал опорожненные кунгасы к поселку, где
высадились солдаты поручика Сыротестова.

Вечерело. Синий край моря, розоватое небо. Даже каменистый мыс выглядит
приветливо. Водная синь, желтый песок, темная зелень леса. Яркие краски,
резкие контрасты - будто на цветной открытке... Солнце опустилось пониже, и
море вдруг изменило цвет на серебристо-розовый, а мыс потемнел, стал
лиловым. Прошло небольшое суденышко; за ним потянулся темный след, точно
корабль содрал с моря серебряную корочку. После заката Федя и Ломов
приступили к осуществлению своего плана. Топором они почти бесшумно оторвали
две доски от задней стенки сарая. Прислушались - в сарае было тихо.

Забравшись внутрь, Великанов включил фонарик. Ороч неподвижно сидел на
корточках в углу. Прежде всего Федя перерезал веревки на руках старика.

- Здравствуй, - сказал ороч, вставая и протягивая затекшую руку. - Зачем
пришел?

- Мы пришли тебя освободить, - сказал Федя. - Когда вернется офицер, худо
будет: расстреляют.

Морщинистое лицо ороча осталось неподвижным.

- Моя разбойника нет, - отвечал он, помолчав. - Моя на охоту ходи, рыбу
лови, воровать нет.

Ломов предложил орочу табаку. Старик несколько оживился, зарядил длинную
трубку.

- Спасибо, шибко кури хочу, - сказал он, выпустив облако дыма.

- Почему староста назвал тебя большевиком? - спросил матрос.

- Я нет большевичка, - так же ровно ответил ороч. - Моя партизанам дорогу
показывай, к морю через сопку ходи... Староста шибко сердитый, партизан
совсем люби нет.

- А что здесь партизаны делали? - спросил Федя.

- Большой лодка на берегу бери, хозяина не спроси. Русский доктор надо.
Без доктора много люди в лесу пропади есть...

- Понятно. - Федя и Ломов переглянулись. - А звать тебя как?

- Николай Григорьевич Намунка, - с достоинством ответил ороч. - Царь
медаль подари, моя много люди спаси есть. - Он вытащил из-за пазухи золотую
орленую медаль на черном шнурке. - Я нет большевичка.

- А что, большевики разве плохие люди? - с некоторой досадой сказал Федя.

- Моя нет большевичка, - еще раз повторил старик, попыхивая трубкой. -
Моя русскому попу присягу давай.

- Ну ладно, все равно тебе уходить надо. Сюда пролазь, - показал матрос.

- Ночью куда пойду, ночью в тайге ходи нет, - ответил старик не
шевельнувшись.

У Великанова давно засела мысль: куда повел Сыротестов свой отряд? Федя
знал, что с берега должны привезти шерсть. Это ни для кого не было секретом.
Но какое-то внутреннее чувство заставляло его задумываться. "А может быть,
солдаты совсем не за шерстью поехали? Почему у всех винтовки? - снова и
снова спрашивал он себя. - Для того чтобы грузить шерсть, разве нужны
винтовки? Вдруг отряд повели против партизан, а я здесь сижу спокойно. Разве
этого не может быть? Может", - ответил сам себе Федя.

- Слушай, ты можешь нам дорогу показать, куда солдаты с парохода пошли? -
вдруг спросил он ороча.

Федя решил действовать.

Если солдаты пошли искать партизан, надо постараться предупредить. Про
партизан он смолчал, а насчет шерсти сказал и Намунке.

- Ночью ходи нет, - повторил старик, - солнце свети - могу. Моя знай,