Далия ТРУСКИНОВСКАЯ

ОХОТА НА ОБЕЗЬЯНУ

- Ну, как? Хочешь быть обезьяной? - с надеждой спросил Артем.

Наступило молчание. Четверо солидных и прилично одетых мужчин
уставились на долговязого сопляка. Задумчивость этого драного джинсового
балбеса их раздражала. Они, трое взрослых, зависели сейчас от решения
сопляка. Самый старший, шпрех Антон Петрович, вздохнул и пробасил:

- Куда уж дальше-то...

Действительно - дальше было некуда. Тощий восемнадцатилетний балбес,
ростом под два метра, носил длинный светлый хвост, что при подбритых
висках выглядело диковинно. И еще у него в правом ухе было два серебряных
колечка, а в левом - семь.

- Ага, - сказал балбес.

- Я говорил, что на панка можно положиться! - обрадовался Артем. -
Так что в половине пятого прошу на репетицию!

- Ага, - согласился балбес, повернулся и ушел.

- Твое приобретение, - буркнул Антон Петрович. Тарасов, старший
униформист, покосился на Артема, но промолчал.

- Мое... - Артем покачал головой, как бы удивляясь собственной
отваге.

Хотя на самом деле все было не так. Панка принял на работу Гаврилов,
жокей-сальтоморталист. У Гаврилова не было другого выхода. Оба его конюха
покинули цирк. Первый конюх, Наташка, в возрасте тридцати девяти лет
оказалась беременна и собралась домой рожать. Второй конюх, Ирма, допилась
до таких приключений, что видавшие всякое цирковые артисты посоветовали
Гаврилову немедленно ее уволить. Возможно, против мужчины-алкоголика при
лошадях они бы не так возражали, но основательно пьющая женщина внушала им
какой-то ужас.

Гаврилов пошел к Артему и попросил красиво написать объявление. Мол,
требуется служащий по уходу за животными, зарплата маленькая и работа
выездная. Как Ирма внушала цирковым ужас своим пьянством, так Артем -
нечто похожее вечными стопками книг на полу у гримировочного столика.
Поэтому к нему приходили за помощью при заполнении анкет и прочих
письменных проблемах.

Объявление провисело на цирковых дверях и окрестных столбах две
недели. Беременная Наташка ежедневно грозилась все бросить и уехать,
Гаврилов умолял, Наташка откладывала отъезд еще на пару деньков...

А тем временем программа практически завершила работу в этом городе.
И Гаврилов решительно не понимал, как без конюха перевозить лошадей в
другой положенный по плану циркового конвейера город.

Тут-то и появился балбес с хвостиком.

Он честно признался, что лошадей видел только по телевизору, что
горячей любви к ним пока не питает, но вообще животных уважает и хочет
работать в цирке и путешествовать. Вернее, признавались за него Артем и
Гаврилов, а балбес в основном таращил голубые глаза, говорил "ага", а если
что-то отрицал - то мотал головой и гнусавил "мн-не-а!"

Артему и Гаврилову стало очень любопытно, почему нужно вдевать в ухо
сразу семь колечек.

- Я же панк, - объяснил балбес.

Гаврилов сперва чуть не выставил подозрительного претендента, но
Артему парень чем-то понравился. Возможно, тем, что на случайную шутку
неожиданно громко расхохотался, обнаружив полную обойму замечательных
белоснежных зубов.

Артем как раз решал стоматологические проблемы и изумлялся ценам на
пломбы с коронками. А тут такое богатство - и совершенно бесплатно.

Вторым аргументом оказался хвост панка. Артем как начал смолоду
обесцвечивать волосы, так и под старость занимался этой неблагодарной
возней. Только двадцать лет назад он делал ярко-желтой русую шевелюру, а
теперь сражался с сединой. Седой клоун - это, знаете ли, неприлично. А
панк без всякой химии имел желтый хвост.

Третьим аргументом была безвыходность ситуации.

Гаврилов сказал Артему, что в случае недоразумений отправит чистить
лошадей самого Артема, и повел балбеса в отдел кадров - оформлять на
работу. Тут выяснилось, что зовут его Андреем, что школу он бросил, что
восемнадцатый день рождения отметил два месяца назад и что судимостей не
имел.

Таким образом Артема стали считать как бы крестным папашей
конюшенного панка.

Тот показал себя с лучшей стороны. Прямо-таки поселился в цирке. Все
указания Гаврилова записал в блокнот. Прекрасно перенес путешествие с
лошадьми в товарном вагоне. На новом месте не капризничал из-за гостиницы,
согласился жить в общаге прямо при цирке, да и вообще высовывался мало.
Единственно - стал на новом месте куда-то пропадать. В середине дня уходил
часа на два-три. Гаврилов не возражал - парень молодой, пусть порадуется
жизни. А Артем как-то случайно увидел его в компании таких же безалаберных
панков с сережками.

Неподалеку от цирка был довольно большой парк. Сперва Артем,
обнаружив его, усомнился - а можно ли тут выгуливать собак? Оказалось -
всюду понатыканы таблички с зачеркнутым силуэтом пса, и тем не менее по
газонам носятся стаи ухоженных аристократов. Хозяева же прохаживаются по
дорожкам с поводками и дают дружный отпор всякому, кто со скандалом
требует, чтобы на огромного, к примеру, дога или мощного ротвейлера
нацепили намордник.

Естественно, Артем стал водить сюда Арго. Обаятельный курцхаар сразу
вписался в собачью компанию, причем именно с догом у них завязалась
поразительная дружба.

И все же Артему не хотелось, чтобы какой-нибудь собачий патруль,
облеченный полномочиями, застукал его на газоне с собакой. Дойдет, чего
доброго, до циркового начальства, а оно и так не в восторге от личной
живности артистов. Собак обычно оставляют ночевать в гримерках, выгуливают
впопыхах на цирковом дворе, и порядка все это как-то не прибавляет.

Артем стал искать укромное местечко. И набрел на странный закоулок,
как бы отгороженный от прочего парка густыми шпалерами каких-то кустов с
красными ягодами. Там стояли полукругом скамейки вокруг сухого бассейна с
бетонными дельфинами посередке. На бортике бассейна сидела молодежь с
пивом, более или менее расхристанного вида. Кто-то спал на скамейках,
причем спал вполне почтенно - разувшись, выставив параллельно сношенные
кроссовки, укрывшись чуть ли не целым одеялом. Многие были в наушниках, а
плейеры висели на поясах. Кругленькая девица сидела прямо в бассейне,
прислонившись к дельфинам, и мирно читала.

Молодежь ничем этаким Артема не поразила. Похожие картинки он
наблюдал в разных городах. Но среди юных обормотов сидел странный горбатый
старик, лысый, но с остатками поседевших курчавых волос, тоже стянутых в
хвостик. Старик не то чтоб был центром компании, возможно, он просто
случайно оказался в середине скамейки, но впечатление складывалось, будто
вся эта неторопливая жизнь заверчена вокруг него. Может, потому, что сидел
он совершенно неподвижно, инициативы не проявлял, а вот к нему время от
времени обращались, и он вполне спокойно отвечал. Очевидно, старик был
местной достопримечательностью.

Одет он был в молодежном вкусе - старые джинсы и все прочее, разве
что без сережек.

Конюшенный панк сидел через две персоны от странного деда, держал в
руке обойму магнитофонных кассет и что-то объяснял соседу, тыча пальцем в
надписи на торцах. Артем разобрал одно слово - "дэтники". Кто это и что
это - догадаться было невозможно, только, судя по восторгу панка,
наверняка неудобоваримое. На пальце у Андрея был килограммовый перстень
под серебро, с черепом, в который врубился топорик, и еще какими-то
колючками.

На основании перстня Гаврилов отказался выдавать панку крюк для
расчистки копыт, потому что перстнем это можно было сделать куда как
удобнее. О том, что крюк, как и многие другие лошадиные мелочи, потерян
Бог весть когда Ирмой, Гаврилов, естественно, умолчал.

Артем незаметно прошел вплотную к компании, потянул носом и
поморщился. Ребята курили травку. У Андрея сигареты не было, да и в цирке
никто его курящим не видел, но Артема одолело беспокойство. Он решил
поговорить с балбесом, но как-то обстоятельства не складывались.

И вот возникла обезьянья проблема.

Антону Петровичу втемяшилось поставить древнюю репризу "Обезьяна".
Идея возникла как бы назло Артему, чьи изящные репризы вызывали смех, но
не хохот. А старый шпрех хотел, чтобы в цирке гремело. Тем более, что
между номером жонглеров и канатоходцев получалась огромная пауза. Нужно
было установить стояки, натянуть канат, пристегнуть растяжки, ну и так
далее. Вот шпрех и раскопал в костюмерной побитый молью обезьяний костюм.

Для репризы требовались сам Антон Петрович, Артем, еще двое и
обезьяна. Шпрех завербовал старшего униформиста, который участвовал в этой
репризе чуть ли не сорок лет назад. Третий участник, Сережа Львов, вечный
многообещающий мальчик и энтузиаст, был уже взрослый дядя с лысиной, но
только собирался удивить мир. Он, можно сказать, сам предложил шпреху свои
услуги. Кой черт занес его в цирк, Артем понять не мог и не пытался.
Сережу все принимали как факт, как аксиому, а режиссеры - и как тяжкий
крест. А работал он иллюзию, причем относился к своему номеру крайне
азартно.

Кандидата на роль обезьяны не было. Опросили всех ассистентов, всю
обслугу. Так оказалось, что именно в эти пять минут каждый имел неотложное
дело. И только панк вроде как простаивал - гавриловский номер завершал
первое отделение, и во втором панк мог высвободить необходимое время.