Сергей СНЕГОВ

ПОСОЛ БЕЗ ВЕРИТЕЛЬНЫХ ГРАМОТ

Глава первая. Призраки в звездолете

Рой спрыгнул, не дожидаясь остановки самодвижущегося трапа. Навстречу
шел крупноголовый рыжий мужчина в форме звездолетчика. Рой много раз видел
этого человека, Эраста Винклера, начальника звездопорта, во время
телепередач с Марса. Страх, терзавший Роя все дни перелета, стал
непереносим. Винклер слишком торопился, чрезмерно размахивал руками... Рой
быстро проговорил:

- Скажите одно!..

- Жив, жив! Сегодня ему лучше! - ответил Винклер. - Разве вы не
получили моей последней мыслеграммы, друг Рой?

Рой вздохнул, провел рукой по лицу. На трапе показались операторы
следственной бригады. Большинство впервые видело Марс. Если бы впереди не
шагал подавленный несчастьем начальник, они выскакивали бы наружу с
изумленными восклицаниями, они шумно приветствовали бы новую в их жизни
планету. Так и он когда-то выскакивал здесь из планетолета. Он был тогда в
тяжелом скафандре, а не в легком комбинезоне, как эти операторы; но и
скафандр не помешал ему восторженно кричать, топать ногами, метаться то
вправо, то влево... Они вели себя куда сдержанней, они лишь молчаливо
замирали на ступенях трапа, взволнованно осматривались.

Не отвечая Винклеру, Рой перевел взгляд с востока на юг и запад.
Унылая каменистая равнина, стертое плоскогорье. Столько раз он уже блуждал
по этим однообразным полям, ничего нового не открывая, как бы далеко ни
шел. Марс есть Марс, место не для жилья, перевалочная база космоса - так
ее именуют в лоциях, - унылый мир, не одаренный способностью к переменам,
неудавшаяся модель, созданная и выброшенная природой. Что здесь искать?
Чего бояться? Неожиданности на Марсе исключены - разве не так их учили в
школах? Как же могла произойти катастрофа? Где угодно - на Земле, на
Венере, на Плутоне, - но только не здесь!

- Он по-прежнему бредит, - сказал Винклер. - Его горячечные видения я
тоже передал по мыслепроводу.

Рой молча смотрел на Винклера. Рослый, рыжеволосый, рыжеглазый, с
коричнево-золотистым лицом - венерианского, а не марсианского загара, - в
новенькой, очень нарядной форме, начальник звездопорта склонился в поклоне
чуть более глубоком и чуть более длительном, чем принято; его рукопожатие
было чуть более почтительным, чем следовало бы. Он чувствует себя
виновным. Авария произошла в зоне действия тормозных механизмов планеты.
Он обязан был остановить рушащийся корабль, вышвырнуть его обратно в
космос, превратить, пока подоспеет помощь, в спутник планеты. Ничего этого
он не сделал! Чепуха все это! Все было бы слишком просто, если бы вина
лежала на Винклере. Не стоило лететь на Марс только для того, чтобы
схватить за шиворот нерадивого межпланетного диспетчера.

Маленькое Солнце заливало красным сиянием невысокие холмы. Солнце
тоже было какое-то равнодушное к этому неудавшемуся миру - не озаряло, а
словно отстранялось от него. Рой вспомнил стихи Андрея Корытина о Солнце:
"Терзающее Венеру, взрывающее Меркурий, ты холодно поглядываешь на Марс,
ты только поглядываешь на Марс - такое всегда не наше!" Андрей провел на
Марсе восемь земных лет - и половины этого срока было бы достаточно, чтобы
возненавидеть эту планету. При Андрее и сейчас нельзя говорить о Марсе, он
мигом приходит в дурное настроение.

- И еще я передавал, друг Рой, что не разрешил что-либо менять на
месте гибели планетолета. - Голос у Винклера потускнел, он был уверен, что
следственная комиссия настроена против него.

"И я бы на его месте держался не лучше, - упрекнул себя Рой. - Его
нужно успокоить. Пусть дает объяснения, а не оправдывается". Рой опять
оглянулся. Молодые операторы усердно разевали рты: искусственный
марсианский воздух пах озоном, на Земле такой воздух бывал лишь после
грозы.

- В прошлый мой прилет свободное дыхание было затруднено, - сказал
Рой. - На прогулки мы захватывали кислородные аппараты. Сейчас можно
обходиться без них.

- Мы запустили третий атмосферный завод. Он добавляет ежегодно
несколько миллиардов тонн воздуха высших земных кондиций. С водой хуже, но
и воды прибавляется. Кроме того, мы рассаживаем созданное специально для
Марса дерево калиопис.

- Значит, и зелень появилась?

- Мы говорим "красень": растения здесь красноватые. Надеемся, что
скоро зашумят леса.

- Марс всегда был планетой безмолвия. Андрей Корытин считал это
единственной привлекательной чертой Марса.

- Думаю, что вскоре заговорят о марсианских бурях, уступающих лишь
ураганам на Венере. Если вас интересуют наши метеорологические...

Рой жестом прервал Винклера:

- Я получил все ваши мыслеграммы. Мы еще поговорим о них. Ведите к
брату.

Генрих лежал с закрытыми глазами, недвижный, исхудавший, на бледном
лице зловеще отчеркивались темные губы. Даже после гибели Альбины, когда
Рой опасался за его жизнь и разум, Генрих не выглядел так страшно. Рой
положил руку на грудь брата, стараясь уловить биение жизни в его теле.
Рука была слишком слабым приемником, жизнь без усилителей не ощущалась. На
самописце, висевшем у кровати, змеилась красная кривая суммарной жизненной
функции больного; она была всего на три сантиметра выше черной полосы
внизу - жизнь едва теплилась, она была в опасной близости от небытия.

- Двенадцать процентов нормального энергетического расхода, - сказал
Винклер, заметивший взгляд, брошенный Роем на самописец. - В первые дни
было три процента. Электронный медик определяет поворот на выздоровление.

- Глаза, - задумчиво сказал Рой. - Те дикие глаза... я говорю о
видениях его бреда...

- Не только глаза. Вы ведь знаете, друг Рой, автоматические врачи на
планетах не так совершенны, как медицинские механизмы на Земле. Боюсь, мы
зафиксировали лишь часть болезненных картин, проносившихся в мозгу вашего
брата.

- И, вероятно, еще проносятся.

- Да, но, к сожалению, мы их не узнаем.

- Все узнаем. Я привез аппаратуру, позволяющую перевести в открытую
запись даже самые слабые мысли и видения.

- Я очень рад! - с облегчением сказал Винклер. Он старался показать,
что жаждет самого тщательного расследования.

Рой невольно поморщился. Люди остаются людьми, в какую служебную
форму ни обряжаются, но имеются все же проблемы куда важнее чьей-то личной
ответственности. Винклер уловил настроение Роя и быстро взял себя в руки:
теперь он показывал выражением лица и спокойно-сдержанным голосом, что
готов помогать комиссии с Земли, даже если выводы обратятся против него.
Иного отношения Рой, впрочем, и не ждал.

Рой поднялся. Движение на космических трассах было остановлено.
Каждая минута, потраченная не на исследование, была потерянной. К тому же
он ничем не мог помочь Генриху. Но Рою пришлось сделать усилие, чтоб
оторвать глаза от брата. Винклер сказал с сочувствием:

- В смысле лечения на нашего электронного врача можно положиться.

- Да, конечно. Тем более, что ничего другого нам не остается.
Пойдемте, друг Винклер. - Рой все же не сумел заставить себя назвать
начальника звездопорта по имени, как принято у работников космослужбы.

- На место катастрофы или посмотрите еще раз записи бреда?

- Начнем с записей, пока выгружают аппаратуру.

Мозг Генриха работал толчками, в нем изредка вспыхивали сумбурные
видения - без системы, расплывчатые, нечто без начала и конца: летела
птица, таких не было ни на Земле, ни на планетах; кружились туманные
облачка, временами все пропадало в тумане; кто-то, возможно пилот,
пробежал по салону корабля; в темных окнах посверкивали звезды, быстро
уменьшалась Земля; она становилась из яркой крупной горошины светящейся
точкой, одной из многих точек неба; на диване лежал второй пассажир, тоже
с Земли, Василий Арчибальд Спенсер, астроботаник, он появлялся часто и все
в той же позе: руки закинуты за голову, глаза устремлены в потолок,
ординарнейшая внешность - средний рост, средний вес, невыразительное лицо,
тусклые глаза. Генрих не присматривался к Спенсеру, он просто бросал на
него равнодушные взгляды. И вдруг все менялось; какие бы образы ни
наполняли в эту секунду мозг Генриха - салон ли, звезды, пробегающий
пилот, второй пассажир, - все вдруг пропадало в огромных глазах,
пронзительно засиявших на экране. Глаза неслись с экрана в зал, они
полонили все клетки мозгового вещества Генриха, в его сумеречном сознании