семнадцатый номер располагался по соседству с шестнадцатым. Коба вошел в
свою комнату, сел за стол и задумался.
ном, а также широкие плечи и толстые, поросшие рыжеватой шерстью руки
Ульянова. Даже длинный кавказский кинжал, спрятанный под полой полушубка
не добавлял Кобе уверенности в себе.
к Ульянову и вспороть ему брюхо кинжалом. Даже приятно - Коба всегда не-
навидел русских! Конечно, может подняться шум, но ведь Барсукевич обещал
замять это дело в случае необходимости. И наверняка замнет: начальник
охранного отделения отнюдь не заинтересован в огласке этого происшест-
вия. И все-таки Коба боялся. Боялся он прежде всего самого Ульянова.
пока поспать, а делом заняться на рассвете. Он даже придумал оправдание
такому плану действий: утром из "Парижа" будет легче уйти незамеченным.
Конечно Ульянов может проснуться раньше его и куда-нибудь уйти, но Кобу
это не сильно смущало. По правде говоря, в глубине души он этого даже
хотел.
вожные мысли одолевали. Временами он задремывал, но ненадолго и неспо-
койно. Порой ему казалось, что он еще совсем не спал, порой - он не был
в этом уверен и думал, что утро уже не за горами. Он ждал утра и однов-
ременно боялся его наступления.
уверен, что в декабре гроз не бывает. Но гром продолжал греметь. Коба
испугался. Ему припомнились картинки из детства: во время тех южных гроз
вечно пьяный отец всегда жестоко избивал мать. Отец казался тогда Кобе
страшным и сильным, хотя, вероятно, старый пьяница просто боялся грозы.
С тех пор Коба тоже боялся гроз. Даже во сне! Гром продолжал греметь.
Затем сверкнула молния, да так ярко, что осветила Кобину комнату.
зажженный соседом, теперь освещал и Кобин номер. За обломками стены сто-
ял невысокий, атлетически сложенный человек с толстыми, поросшими рыже-
ватой шерстью руками.
его уже ждала агентурная записка следующего содержания:
назвавший себя полковником Бздилевичем. Парижский декабря 22 года 1905
от Рождества Христова."
вызвал к себе в кабинет капитана Жмуду.
бой столько человек, сколько считаете необходимым, и немедленно отправ-
ляйтесь на Караванную в меблированные комнаты "Париж". Там в шестнадца-
том номере со вчерашнего вечера проживает человек, назвавший себя пол-
ковником Бздилевичем.
ни минуты. Если это окажется тот человек, которого мы разыскиваем, вам
надлежит доставить его сюда живым или, в крайнем случае, мертвым.
вич.
уже мчалась во весь опор по Петербургской стороне в направлении Троицко-
го моста.
когда г-н Ульянов уже входил в популярное во все времена невское кафе
"Норд", чтобы позавтракать и в спокойной обстановке спланировать свои
дальнейшие действия.
конспирации), элегантно одетый, налегке (после пропажи чемодана ему еще
только предстояло обзавестись личными вещами) - Ульянов совсем не похо-
дил на нелегала. Он выглядел респектабельно, держался уверенно и спокой-
но и скорее мог сойти за университетского профессора, нежели за револю-
ционера.
ванную миногу, а также пару бутылок светлого австрийского пива. Как мно-
го славных мест в Петербурге, подумал он, и как жаль, что ему вновь
предстоит разлука с любимым городом. Он еще надеялся на лучшее, но уже
предчувствовал неизбежность новой эмиграции.
мания на окружающих. Незнакомому с Петербургом читателю сообщим, что
"Норд" - очень большое и оживленное кафе, где нетрудно разминуться со
знакомым, а назначая там встречу, лучше предварительно согласовать с
приятелем - в какой части зала вы будете его ждать. Так и в то утро не-
которые из знакомых Ульянова завтракали в "Норде", но "средь шумного ба-
ла" не разглядели нашего героя.
поздно. Когда они ворвались в "Париж", навстречу им по лестнице в вести-
бюль спускался портье. Он тащил за ухо плачущего Кобу и изощренно мате-
рился.
прямо к нему.
Докладывайте ситуацию, болван!
проломил стену и удрал!
при этом стену, - плачущим голосом доложил Коба. - Потом он сказал, что
надо сваливать и ушел.
- Два агента торчат здесь одновременно, а толку чуть!
зверек тоже агент.
видел с чемоданом.
что у него не было вещей?
мно-ой!
Невскому проспекту.
просторной площадкой наверху. Спешившись прямо перед этой лестницей,
жандармы устремились наверх, причем капитан Жмуда бежал последним.
входными дверьми курили гашиш только что плотно позавтракавшие в "Норде"
уже знакомые читателю негр и еврей. При виде представителей власти лицо
еврея исказила гримаса ненависти, и, с криком: "Легавые!", он сгреб в
охапку двух бежавших впереди жандармов и сбросил их с лестницы, словно
младенцев. Третий жандарм уже почти достиг верхней ступеньки, но страш-
ным ударом ногой прямо в лицо еврей опрокинул его вниз на снег.
прицеливаясь, но внезапный удар ногой в живот заставил его изогнуться
наподобие раздавленного червя, и, разметав таким образом всех соперни-
ков, еврей и арап пустились наутек.
выглянул в окно и, увидев корчащихся на снегу жандармов, поспешно поки-
нул кафе через служебный выход.
почти не закусывая! Рассказывали, что при этом он ругал императрицу, об-