некто, а Нечто. Вот и объяснение удара чудовищной, нечеловеческой мощи.
глазами в сутулую спину извозчика.
в окна, бить наотмашь. Может любить и ненавидеть, может чувствовать себя
оскорбленным.
Высокомерный мальчишка объявил себя ее избранником, не имея на то никаких
прав и произвольно выдумав Знаки, которых на самом деле не было. Он,
действительно, самозванец, и за это его постигла участь всех самозванцев.
красная цена за поездку была семьдесят пять копеек. Как поднялась к себе на
пятый этаж -- не помнила.
плотной белой бумаги. Рассеянно подняла, прочла слово, начертанное красивыми
готическими буквами: Liebste(1). --------------------
отважился на решительные действия.
стало быть, никак не мог подсунуть записку.
зеркале.
страшно!"
меня фраппировала. Я уже знал об убийстве Гдлевского, потому что еще прежде
Вашего посыльного у меня побывал один из "любовников", донельзя
взбудораженный этим невероятным известием. Ваша просьба оказать посильную
помощь сыскной полиции поначалу вызвала во мне сильнейшее возмущение. Я
счел, что Вы совершенно утратили чувство меры и сводите меня до положения
мелкого осведомителя с Хитровки.
Случилась истинная трагедия. Погиб большущий, много обещавший талант --
возможно, новый Лермонтов или даже Пушкин. Погиб в восемнадцать лет, не
успев сделать сколько-нибудь заметный вклад в отечественную словесность.
Несколько ярких стихотворений войдут в антологии и сборники, а более ничего
от бедного юноши и не останется. Какая бессмысленная и горькая утрата! Если
бы Гдлевский наложил на себя руки, как намеревался, это была бы трагедия, но
его убийство -- это хуже, чем трагедия. Это национальный позор. Долг всякого
патриота, дорожащего честью России, внести посильный вклад в прояснение этой
постыдной истории. Да-да, я считаю себя истинным русским патриотом -- ведь
известно, что именно из инородцев (как Вы и я) и выходят самые искренние,
горячие патриоты.
полиции. Я подверг анализу сведения, которые Вы сообщаете об обстоятельствах
преступления, и меня поразило следующее.
и без того собирался через минуту или через час покончить с собой?
замаскировал преступление под добровольную смерть? Никому бы и в голову не
пришло заподозрить злодеяние при наличии готового предсмертного
стихотворения.
когда Гдлевский готовился к самоубийству (а Вы пишете, что у него в ящике
стола уже и заряженный пистолет был наготове), в окно влез грабитель и,
ничего не зная о роковом намерении жильца, стукнул его по голове обрезком
трубы. Своего рода злая шутка судьбы. Вы сообщаете, что полиция именно эту
версию считает наиболее вероятной, и спрашиваете моего мнения.
кружка. Разумеется, история произвела на всех тяжелое впечатление.
Преобладающее чувство -- страх, причем самого мистического свойства.
Перепуганы все ужасно. О случайно залезшем в окно грабителе никто даже не
поминает. Общее мнение состоит в том, что Гдлевский своей бескрайней
самонадеянностью прогневал Богиню, и за это она разбила на куски его
заносчивую голову. "Никто не смеет заманивать Вечную Невесту к алтарю
обманом", -- так выразил эту мысль наш председатель.
скорее поверю в случайного грабителя. Только, если это был грабитель, то
зачем он имел при себе обрезок трубы? И потом, вы пишете, что из квартиры
ничего не взято. Разумеется, всему можно найти объяснение. Орудие,
предположим, он захватил с собой на всякий случай -- для устрашения. А
ничего не похитил, потому что испугался содеянного и бежал. Что ж, и это
возможно.
вежливости, памятуя реприманд по поводу цирлихов-манирлихов, на самом же
деле Вам нужны не гипотезы, а наблюдения. Что ж, извольте.
обнаружится ли чего-то подозрительного или странного. Скажу сразу, что
подозрительного ничего не видел, но зато сделал одно поразительное открытие,
которое Вас наверняка заинтересует.
смысле этого события. Разумеется, царили возбуждение и смятение, каждый
старался перекричать другого, и нашему дожу с трудом удавалось удерживать в
руках штурвал этого потерявшего управление корабля. Я тоже для виду подавал
какие-то реплики, но главным образом зорко наблюдал за лицами. Вдруг
замечаю, что Сирано (тот, кого в прежних донесениях я называл Носатым)
словно ненароком отошел к книжным полкам и обвел их взглядом -- как бы
совершенно рассеянным, однако же мне показалось, что он ищет нечто вполне
определенное. Оглянувшись -- не следит ли кто (и это сразу усилило мое
любопытство) -- он вынул один из томов и принялся перелистывать страницы.
Зачем-то посмотрел на свет, послюнил палец, мазнул обрез, даже попробовал
его на язык. Не знаю, что означали его манипуляции, но я был заинтригован.
Меня поразило выражение его лица -- оно все разрумянилось, глаза заблестели.
Изображая скучливость, он медленно прошелся по комнате, а оказавшись подле
двери, выскользнул в прихожую.
тогда я прослежу за ним -- очень уж странно себя вел. Однако Сирано прошел
темным коридором вглубь квартиры и прошмыгнул в кабинет. Я неслышно двинулся
за ним, припал ухом к двери. В кабинет можно попасть и другим путем -- из
гостиной через столовую, но это могло бы привлечь внимание, чего Сирано явно
хотел избежать, и вскоре мне стало ясно, почему. В кабинете у Просперо
телефонный аппарат, ради которого и был предпринят весь маневр.
случай запомнил: 38-45. Потом, прикрыв ладонью раструб, сказал: "Ромуальд
Семенович? Это я, Лавр Жемайло. Номер уже сдали?... Отлично! Задержите.
Оставьте колонку на первой полосе. Строк на шестьдесят. Нет, лучше на
девяносто... Уверяю вас: это будет бомба. Ждите, немедленно выезжаю". Его
голос дрожал от азарта.
откуда у репортера "Курьера" такая осведомленность о внутренней жизни клуба.
Но каков газетчик! Давно зная, где собираются будущие самоубийцы и кто ими
руководит, мистифицирует публику, изображает неустанные поиски, а тем
временем сделал себе имя и, надо полагать, заработал недурные деньги. Кто
знал Лавра Жемайло еще месяц назад? А теперь он звезда журналистики.
прижаться к стене. Он меня не заметил -- поспешил к выходу. Дверь в кабинет
осталась нараспашку. И тут произошло еще одно странное явление.
Противоположная дверь -- та, что ведет в столовую и была немного приоткрыта,
вдруг скрипнула и сама по себе закрылась! Клянусь вам, я не выдумываю.
Сквозняка не было. От этого зловещего скрипа мне стало не по себе. Задрожали
колени, сердце забилось учащенно, так что даже пришлось проглотить две
пилюли кординиума. Когда же я взял себя в руки и тоже выбежал на улицу,
журналист уже исчез.
отправился в редакцию.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Мережковский Дмитрий
Доставалов Александр
Акунин Борис
Посняков Андрей