нарядному одноэтажному флигелю с некоторым замиранием сердца. У такого
необыкновенного человека и жилище, верно, тоже какое-нибудь особенное.
бумагами". Спохватившись, запихнул под картуз строптивое правое ухо.
сбитый азиат - с узкими глазенками, толстыми щеками и ежиком жестких черных
волос. На азиате была зеленая ливрея с золотым позументом и почему-то
соломенные сандалии. Слуга недовольно уставился на посетителя и спросил:
бумагами, - поспешно доложил Анисий.
сторонам и в первый момент испытал разочарование: не было медвежьего чучела
с серебряным подносом для визитных карточек, а что это за барская квартира
без набивного медведя? Или к чиновнику для особых поручений с визитами не
ходят?
премило, а в углу, в стеклянном шкафу стояли какие-то диковинные доспехи:
все из металлических планочек, с замысловатым вензелем на панцыре и с
рогатым, как жук, шлемом.
заказан, выглянула редкостной красоты дама в красном шелковом халате до
пола. Пышные темные волосы у красавицы были уложены в замысловатую прическу,
стройная шея обнажена, белые, сплошь в кольцах руки скрещены на высокой
груди. Дама с разочарованием воззрилась на Анисия огромными черными очами,
чуть наморщила классический нос и позвала:
сущности, не было ничего удивительного в том, что у такого человека имеется
прекрасная собой супруга, с царственной осанкой и надменным взором.
дверью, а через минуту в прихожую вышел сам господин Фандорин.
поясом.
пальцами зеленые нефритовые четки, и Анисий аж обмер от удовольствия - никак
не предполагал, что Эраст Петрович его помнит, и тем более по фамилии. Мало
ли всякой мелкой шушеры к нему пакеты доставляет, а вот поди ж ты.
у г-господина Тюльпанова шинель.
сел на краешек обитого синим бархатом стула и только малость погодя стал
потихоньку осматриваться.
гравюрами, на которые, Анисий знал, нынче большая мода. Еще он разглядел
какие-то свитки с иероглифами и на деревянной лаковой подставке - две
изогнутые сабли, одна подлиннее, другая покороче.
что-то золотым карандашиком. Его супруга, не обращая внимания на мужчин,
стояла у окна и со скучающим видом смотрела в сад.
Это в конце концов невыносимо. Я хочу в театр, хочу на бал.
отрываясь от бумаг. - Можно встретить ваших знакомых по Петербургу. Будет
неловко. Мне-то, собственно, все равно.
конце концов, что пусть через пень-колоду, но понимает по-французски!
Выходило, что красивая дама - вовсе не мадам Фандорина.
представил тебе господина Тюльпанова, он служит в Жандармском управлении. А
это графиня Ариадна Аркадьевна Опраксина, моя д-добрая знакомая.
вполне зная, как аттестовать красавицу. А, может, просто из-за заикания так
показалось.
из комнаты.
это просто несносно!
и в гостиную колобком вкатился давешний азиат.
ему замолчать.
по-русски.
любопытством: надо же, живой японец.
прозвище Серый Кардинал. Сызмальства состоял при князе Долгоруком сначала
мальчиком, потом денщиком, потом лакеем, а последние двадцать лет личным
камердинером - с тех пор, как Владимир Андреевич взял древний город в свои
твердые, цепкие руки. Вроде невелика птица камердинер, а известно было, что
без совета с верным Фролом многоумный и осторожный Долгорукой никаких важных
решений не принимает. Хочешь к его сиятельству с важным прошением
подступиться - сумей Ведищева улестить, и тогда, считай, полдела сделано.
ливрее, зачастил с порога:
пожаловали в самом срочном порядке! Буза у нас, Эраст Петрович, умалишение!
Фрол Григорьич говорят, без вас никак! Я на санях княжеских, вмиг долетим.
халат скинул. - Ладно, поехали п-посмотрим.
папку. - А вам, Тюльпанов, придется прокатиться со мной. Дочитаю по дороге.
продемонстрировал поспешным вскакиванием со стула.
когда-нибудь прокатиться в генерал-губернаторском возке.
сиденья юфтевые, в углу - печка с бронзовым дымоходом. Правда, незажженная.
взяла разбег.
для куда более благородных ягодиц, и подумалось: эх, ведь не поверит никто.
искренним восхищением подумал Тюльпанов, искоса наблюдая, как надворный
советник подергивает себя за тонкий ус.
налево, к присутствию, а направо, к парадному подъезду и личным покоям
"великого князя московского", Володи Большое Гнездо, Юрия Долгорукого (как
только не называли всесильного Владимира Андреевича).
распахивая дверцу, - но отпустить вас пока что не могу. После набросаю пару
строк для п-полковника. Только с "бузой" сначала разберусь.
тут поотстал - заробел, увидев важного швейцара с золоченой булавой.
Фандорин топтаться внизу лестницы, будто собачонку какую. Но преодолел
гордыню и приготовился надворного советника простить: а как человечка в
этакой шинели и картузе с треснутым козырьком в губернаторские апартаменты
приведешь?
достигший середины лестницы. - Не отставать. Видите, какая чертовщина тут
творится.
происходит что-то из ряда вон выходящее. И вид у сановного швейцара, если
приглядеться, был не столько важный, сколько растерянный. Какие-то
расторопные мужички вносили с улицы в вестибюль сундуки, коробки, ящики с
иностранными буквами. Переезд что ли какой?
от него не далее как в двух шагах, для чего временами приходилось несолидно
рысить, потому что шаг у его высокоблагородия был широкий и быстрый.
греческих богинь. А люстры! А картины в золотых рамах! А зеркальный паркет с
инкрустацией!
на чудесном полу остаются мокрые и грязные следы. Господи, хоть бы не увидел
никто.
Посняков Андрей
Акунин Борис
Перумов Ник
Глуховский Дмитрий
Херберт Фрэнк
Белов Вольф