шаг стал неуверенным, потом замедлился. Она замерла, вытянув руки с
раскрытыми ладонями к холмику с торчавшим над ним крестом. С его перекладины
свисали браслеты и ожерелья.
даннитке.
родных краях.
это было?
ними безопаснее. Хотя бы какое-то время? - Лоб Нерис прорезала морщинка, и,
помрачнев, она добавила:
были о прошлом, не о грядущем. В тех снах он мчался в бой на лихом скакуне,
пил вино в придорожных тавернах, торжествовал над поверженными врагами и
целовал прекрасных дам; он снова был красив, предприимчив и молод, и
пробуждение от сна дарило впечатление потери и тягостной тоски. Правда, в
новом своем существовании он не утратил ничего, кроме земных воспоминаний,
но они, как утверждал Джаннах, были наполовину иллюзией и на другую половину
- миражом.
овальные жемчужины. Не все сразу, а по отдельности, рассматривая их,
ощупывая кончиками пальцев, замирая в раздумье и будто к чему-то
прислушиваясь. На взгляд Дарта, эти камешки выглядели совершенно
одинаковыми, молочно-белыми горошинами с опалесцирующим блеском, но,
вероятно, их схожесть была обманчива - Нерис выбрала один, а два
возвратились в ларец.
уронила ее в воду. Дарт видел, как шарик поблескивает и переливается в
прозрачной влаге - у берега было мелко, по колено, и казалось, что солнечные
лучи высвечивают каждую песчинку на ровном дне. С минуту ничего не
происходило; белый шарик лежал в желтой песчаной постели словно икринка
неведомой рыбы, и Нерис, согнувшись над ним, поводила руками и продолжала
что-то напевать. Затем, как почудилось Дарту, шарик утратил блеск и начал
увеличиваться в размерах - он ощутимо распухал, подрагивал, вытягивался, его
поверхность стала пористой, форма изменилась, как если бы изнутри его
распирало какой-то загадочной силой. Вскоре тонкая кожица лопнула в десятке
мест, в разрывы просунулись извивающиеся корешки, вонзились в песок,
напряглись и приподняли над водой округлое белесое, тельце, уже не
маленькое, а величиною с два кулака. Голос Нерис смолк; с довольным видом
она ополоснула ладошку, вытерла лицо и, отступив назад на несколько шагов,
уселась под скалой, обняв колени руками.
метаморфозе.
эти зерна? очень, очень старые? и если гибнут, самая опытная шира их не
оживит.
чувствовал, что приближается к какой-то древней тайне. Похоже, столь же
великой, как загадка ферала, цель его миссии? Но было ли это истинной
целью?.. Ему вдруг почудилось, что Ферал явился лишь предлогом к путешествию
на Диск и что Джаннаха интересует иное, нечто более значительное, чем эта
субстанция Темных. Возмо но, именно эти жемчужные зерна? В других мирах
Ушедших Во Тьму он их не видел? точно не видел?
Он был уже такой величины, что в сердцевине мог поместиться шлем от
скафандра.
отозвалась Нерис. - Давно, так давно, что нет слов, чтоб выразить такое
огромные время - даже у ширы, что видит скрытое за внешним обликом вещей.
Дети Элейхо были очень мудры и добры, и, пока они жили с нами, в мире не
было места злу. Так длилось долго, очень долго? Потом они ушли.
рами, думаем, что их позвал к себе Предвечный, данниты говорят, что они
уснули в глубоких пещерах, а тьяни, безносые черви, уверены, что Элейхо
разгневался, пожрал их и схоронил в своем бездонном чреве. Но это, конечно,
чушь и святотатство! - Нерис с возмущением всплеснула руками. - Что еще
могут придумать потомки тухлого яйца!
становился похожим на лист - огромный лист с загнутыми краями, на котором
мог бы улечься рослый мужчина. Превращение шло с невероятной, почти пугающей
скоростью, совсем не так, как у анхабов-метаморфов; у них менялись быстро
лишь мелкие черты, но полная телесная трансформация занимала пять-шесть дней
и требовала энергии - высококалорийной пищи. Откуда же берет ее цветок?.. -
мелькнуло в сознании Дарта. Или из воды и воздуха, из солнечного света,
решил он, или энергетический ресурс хранится в исходном зерне, так же, как
программа развития этого странного механизма. Он уже не сомневался, что
перед ним механизм, в чем-то подобный иразу, живой и неживой одновременно;
какое-то устройство Темных, ждавшее пробуждения тысячи - возможно, миллионы
- лет.
белесой к серо-голубой. - Бхо, слуга Детей Предвечного? теперь - наш слуга?
Я ведь сказала, что покажу тебе бхо, не так ли? Вот он, перед тобой. Ты
ищешь такой же?
расторопный парень и не похож на эту тварь.
третьи могут копать землю и дробить камни? а есть и такие, что издают
приятные звуки, испускают запахи или показывают странные картины? - Нерис
гордо выпрямилась, прижала к груди ладошку. - Но только ширы знают, что
таится в зернах и как их пробудить! Этот дар недоступен мужчинам, даже самым
мудрым - таким, как мой отец. И этот дар - наследственный. Моя мать и мать
моей матери - да продлится их жизнь в oбряде синего времени! - тоже ширы,
как многие Женщины в нашем роду. Но ни один из мужчин, даривших им жизнь, не
был маргаром. Дитя, рожденное от ширы и маргара, должно?
волшебством, лишь буркнул:
Глаза Нерис вдруг блеснули и округлились с лукавством. - Могу сделать так,
что всякая женщина будет дарить тебя радостью и никогда не откажет в
объятиях. Это зовется венцом желаний? Хочешь его получить? Тогда все женщины
будут твоими.
нравятся женщинам.
цветок, ни на лист. "Скорее на рыбу, - подумал Дарт, - на странную
безголовую и бесхвостую рыбу с широким туловом, обширной вмятиной на спине и
бахромой, рядами свисавшей с плоского брюха". Этот левиафан был довольно
велик, не меньше десяти шагов в длину, и выемка в его сероватом теле
казалась глубокой и просторной - ни дать ни взять, живой баркас без весел и
ветрил. Борта этой странной лодки чуть-чуть подрагивали, как бы в ритме
дыхания, и были усеяны темными звездами пятен, так что казалось, будто на
влажный серый шелк набросили плотную паутину.
их помощью левиафан удерживал себя на месте.
жесткая твердая шкура Голема; она ласкала ладонь, и он почувствовал приятную
щекотку и покалывание в пальцах.
Они для него как глаза и уши, но ты пока что еще не знаешь, как с ним
говорить.
приказам? Ты удивлен? Ты никогда не видел бхо? Ни разу?
на спине твари. Нерис, вздымая фонтанчики брызг, направилась к нему,
посадила на мешок дремлющего Броката и с грустью промолвила:
до-Рогу. Большая редкость в нынешние времена? - Ее лицо вдруг посветлело,
голос окреп. - Но скоро все. переменится! Скоро! Уже тряслась земля и били в
чебе молнии, а это верный признак? Теперь прольется кровь, много крови, но
так всегда бывает.
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Березин Федор
Шилова Юлия
Зыков Виталий