дисперсор и пробить канал - такой, чтоб в нем разместились прожектора и
видеодатчики; Затея эта кончилась печально: в тот момент, когда до сферы
было рукой подать, перемычка лопнула, и из полости хлынул под сильным
давлением газ. Дисперсор вместе со станиной разлетелся на куски, Дарт угодил
под рой обломков, и хоть скафандр выдержал, ему сломало два ребра и руку и
врезало по голове. Голем втащил его в корабль, так что на Анхаб он все-таки
добрался, но не в пилотском кресле, а в саркофаге реаниматора и в самом
скверном настроении?
Дарт отступил под защиту стен, вытер мокрое лицо ладонью и замер,
всматриваясь в полумрак. Дерево темнело перед ним, шелестя, подрагивая и
стряхивая дождевые капли; корни, ствол, ветки и веточки, усеянные листьями,
- вроде бы простое дерево, а не источник волшебства. Но второе прикосновение
к нему было еще поразительней первого.
орех! Чтоб меня, фря, объел водяной червь!
тем, что было ему возвращено. Казалось, их разговор со старцем был
подслушан, и дерево вмешалось в диалог, желая намекнуть: слова Нараты -
шутка или заблуждение. Рами, тири, тьяни и прочие аборигены - вовсе не
искусственные существа, не бхо и не иразы, а дети матери-природы, подобные
ему; их привезли сюда с разных планет, многие из которых он посетил за время
космических странствий. Наверняка он побывал не всюду и знал не все, но
дерево нашло и оживило подходящие картины, наполнив жизнью призраки
воспоминаний. ?И даже добавило к ним награду и философский комментарий, -
подумалось ему. - Наградой было имя родины, а комментарием - речь его
бледнолицего друга. Как там он сказал?..?
и стоит ли жизнь того, чтобы так много спрашивать??
ум не принимал идею слепой нерассуждающей жертвенности, его врожденное
любопытство не позволяло отказаться от вопросов. Он считал себя рыцарем и,
несомненно, был им, однако склонялся к тем вариантам, когда героическое
вознаграждалось, а будущий подвиг был оценен и вписан в условия договора.
Так, как с Джаннахом: вторая жизнь - в обмен на верную службу, ферал - за
возвращение на родину. И так, как с Наратой. Что бы старик ни думал о нем,
Дарт исполнял договор и в той его части, которая не обсуждалась и не
высказывалась вслух, а была как бы предметом негласного соглашения между
шир-до и пришельцем-маргаром: один спускается в дыру, другой дает
информацию. В этом смысле двадцать зерен бхо, обещанных за помощь, являлись
для Дарта скорей символической, чем реальной платой.
опустился прямо в руки, как молчаливое напоминание о Нерис. Он даже пахнул,
как Нерис, и на мгновение Дарт почувствовал, что хочет прикоснуться к ней.
Когда они лежали рядом, сердца их были так близки? ближе, чем если бы Нерис
была земной женщиной? ближе, чем сердце Констанции?
существом, если верить Нарате? И дерево туи - бхо, и этот бугристый камень,
и очистительный туман, и даже водяные черви? Неудивительно, что старику
привиделось, будто и сам он - бхо! Не такая уж странная мысль? Были времена,
когда и ему, Дарту, казалось то же самое?
Горести в ней хранятся дольше радостей, злое слово - прочнее слов любви, а
более всего запоминаются сомнения? Сомнения, которые мучили его, когда он
восстал из праха?
***
объятия планеты. Вверху - вернее, в том месте, которое мнилось Дарту верхом,
- остался космический остров магов-реаниматоров, вернувших его к жизни; он
все еще кружился в темных пространствах над трокаром и блистал огнями,
затмевая сияние звезд. Там - все, что было известно Дарту о чистилище - или
о рае? - куда послал его милосердный господь; там - бесконечные коридоры,
кельи без окон, но светлые, с мягкой, будто слепленной из пены мебелью; там
- большой прозрачный саркофаг, где он пробудился, где спал и бодрствовал
среди стеклянных глаз, мерцавших огоньков и трубок, наполненных цветными
жидкостями; там - машина, творившая звуки, образы и картины, чтобы научить
его словам, множеству слов, которых не было ни в одном из земных языков; там
- ангелы, подобные или отличные от людей, и их помощники-иразы, то ли живые,
то ли, как он сам, ожившие мертвецы.
такой? Конечно, не бестелесная душа; даже тут, в небесном царстве, его
наделили плотью со всеми ее отправлениями и желаниями. Плоть подсказывала,
что он - человек, и он ощущал себя человеком, но это не значило ничего;
причастность к роду людскому была обманчивой в горних высях, где облик
жителей менялся, словно карнавальные маски, и где иразы-слуги могли
оказаться больше похожими на людей, чем их изменчивые господа.
воспоминания, смутные и зыбкие, будто отлетевший сон? Искусственный разум,
который считает, что он - человек?
Он не скрывал, что Дарту предстоит служение, но эта служба, по словам
Джаннаха, есть служба воина и разведчика, почетная и трудная, связанная с
риском, дальними странствиями среди звезд и поиском сокровищ. Каких, о том
предстояло узнать в грядущие дни, а в настоящем Дарт усвоил, что труд его
будет вознагражден и что аванс он уже получил - плоть, молодость и вторую
жизнь. Ни риск, ни предстоящая служба его не пугали; сколько он помнил,
служение и риск были для него привычным делом, благословенным троицей
владык: земным, небесным и королевой удачей. Последнее было особенно важным,
ибо, по утверждению Джаннаха, иразу не снискать милостей Фортуны - а если
так, то он, конечно, не ираз.
с ним с самого момента пробуждения. Собственно, первое, что явилось Дарту,
когда он очнулся в своем саркофаге, было знакомое лицо с остроконечной
бородкой, властные темные глаза, алый камзол и аметистовый перстень на
пальце. Увидев их, он вздрогнул. Кажется, этот человек и здесь, в чистилище,
считался важной персоной! Память об этом лице преследовала Дарта в первой
жизни, и, вероятно, вторая не станет исключением? Но все же при виде этих
глаз он успокоился и решил, что, разумеется, в чертогах господа среди
спасенных душ должен царить привычный порядок: есть высшие и низшие, есть
пастыри и овцы, есть те, кто звонит в колокольчик, и те, кому положено
склонять колени. На первых порах эта мысль его ободрила.
сквозь прикрывавший ее прозрачный купол Дарт мог любоваться чарующим видом:
сооружениями из хрусталя и серебра, парившими в воздухе, полной света
небесной полусферой и зелеными холмами внизу, к которым ласкались морские
волны. Море выглядело нешироким - возможно, не море, а пролив, и Дарт,
попытавшись разглядеть далекий берег, вдруг увидел, как он, повинуясь
невысказанному желанию, стремительно приближается и вырастает на куполе
кабины.
прозрачная субстанция способна приближать и отдалять точно так же, как
зрительная труба. Имелись, само собой, и кое-какие отличия: в трубу
необходимо заглянуть с того или другого конца, а купол и подобные ему полы и
стены, перегородки и окна повиновались мысленным приказам. Удивительная,
потрясающая магия!
одобрительно кивнул. Трокар опустился ниже, медленно облетел вокруг
хрустального замка, будто подвешенного со всеми своими башнями, балконами и
галереями к серебряному выпуклому зеркалу; солнце отражалось в его
поверхности, лучи дробились радугой в замковых стенах, и Дарт, не
удержавшись в этот раз, восторженно вздохнул. Поистине чертоги господа,
обитель ангелов!
что-то менее великолепное и более основательное. - Дарт зажмурил глаза,
ослепленный висевшими в воздухе радугами.
свет?
высоты и света. Но вы говорили - там, наверху, - он поднял взгляд к уже
исчезнувшей космической станции, - что мне придется провести здесь долгие
годы? Раз так, я хотел бы иметь место, где буду не гостем, а хозяином.
Сдаются ли у вас комнаты внаем? И можно ли найти слугу? И каковы на все это
цены в райской обители? В пистолях, экю или ливрах?
друг мой, абсолютно бесплатно! Это входит в наше соглашение? И если вы не
хотите принять мое гостеприимство, то, быть может, вам понравится дворец, в
который мы летим. Древнее здание с каменными стенами, прочно укоренившееся
на земле? так прочно, что перед ним бессильно даже время.
память. - Дарт склонился к собеседнику. - Воспоминания мои о прошлой жизни
расплывчаты и смутны? Почему? Вы называете меня Дартом - однако мое ли это
имя? Вы говорите, что я погиб под пушечным ядром - но так ли это? Не
обессудьте, монсеньор, я сомневаюсь не из-за того, что чувствую к вам
недоверие? Дело в ином. Если я - творение господа, то должен помнить свое
имя и свой титул - равным образом как имена родителей, друзей и недругов, и
Русанов Владислав
Володихин Дмитрий
Земляной Андрей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Афанасьев Роман