языке, на что Нерис не обратила внимания.
издалека, не встречал таких существ, как Брокат, и ничего о них не. знаешь.
дипломатично отозвался Дарт, наблюдая, как пушистый летун облизывает
царапину. Нерис кивнула.
питается только кровью? но не всякой, а теплой, живой, и лишь от тех
созданий, которые ему по нраву. - Пальцы ее коснулись ожерелья, чьи плоские
раковины уже отливали синевой. Затем она поглядела на тучи, клубившиеся в
вышине, и пробормотала:
ибо я слишком измучена для прорицаний? но силы мои восстановятся, и я спрошу
у Предвечного? обязательно спрошу?
бросила на него Удивленный взгляд.
обрушились на них, когда до пещер оставалось четверть лье. Брокат взвизгнул,
оторвался от ранки, обхватил лапками шею Дарта, защекотал его пушистой
мордочкой. Нерис, охая и постанывая, ускорила шаг. Мокрая туника облепила ее
стан и ягодицы.
везении. Немалая удача! Тут, в чуждом и незнакомом краю, он встретил
женщину! Настоящую женщину! Возможно, это стоит всех недавних бед, потери
Марианны и пропажи Голема? Возможно, это знак судьбы: все, что происходит,
делается к лучшему? Возможно, он уплывет с острова, избавится от криби - и
так ли, иначе, но завершит свою миссию?
думать о том, что у него на плече сидит вампир, что эта женщина, шира из
Трехградья, повадками напоминает ведьму и что он скорее всего тащит мешок с
принадлежностями ее ремесла.
Глава 3
невелика, зато находилась подальше от криби, и рядом рос плодоносящий
кустарник с гроздьями крупных ягод, похожих на виноград. Мысль о винограде
время от времени всплывала в сознании Дарта; ему вспоминалось, что из таких
сизо-синих гроздей делают веселящий напиток, который он пробовал в минувшей
жизни. Он даже ощущал его вкус - терпкий, слегка кисловатый - и всякий раз
испытывал чувство горестной потери. На Анхабе не было вина.
стоном, В сгустившемся полумраке кожа ее приобрела оттенок старой бронзы
испещренной узкими полосками; они темнели всюду - на бедрах, на животе и
плечах, перемежаясь с кровоподтеками и царапинами. "Следы кнута, -
сочувственно подумал Дарт, расстегивая пояс. - Ее били, и били жестоко.
Почему?"
следов. В дальнем углу лежал скафандр - темный, мертвый, лишенный энергии.
Но он был небесполезен, ибо автономные устройства из спаскомплекта, такие,
как визор и целитель-прилипала, все еще работали. Опустив рядом мешок, Дарт
посадил на него пушистого зверька - уже сонного, дремлющего - и сдвинул
нагрудную пластину Скафандра. Тут, в специальных ячейках, хранились
прилипала, универсальный исцеляющий прибор, и небольшой контейнер с пищевыми
шариками. Он выщелкнул желтую крупинку на ладонь, подцепил двумя пальцами и
поднес к губам Нерис.
маргарах и их таинственном снаряжении, потом уставилась на крупинку.
выбирать?
- подумалось ему. Вернув контейнер на место, он вытащил восьмиконечную
звездочку целителя, активировал его и попытался пристроить на шее женщины.
обозначающих прибор. - Эта вещь тебе поможет. Вылечит раны, сделает
здоровой.
воин, на этом острове растет врачующий цветок? Или дерево туи?
тише, она засыпала. - Если бы ты видел цветок, то не забыл бы? он? он такой?
алый, прекрасный? большой, как?
плечо, подивился - края ранки уже сошлись - и лег на спину. Мох мягко
пружинил под ним, щекотал кожу длинными тонкими щупальцами, облака плыли в
вышине, скрывая солнце, сумрак сгущался, тело становилость тяжелей, веки
смыкались. За узкой неровной щелью входа серой завесой падал дождь,
разрисовывал небо косыми струйками, напевал, шелестел, убаюкивал. Как
дарующий сон прибор в воздушном дворце Джан-наха?
***
длинным, как у недавней пленницы чешуйчатых тиан, и определяло как его
индивидуальность, так и статус в анхабском обществе и принадлежность к
Ищущим. Верхний штрих означал придыхание, а два штриха - мелодичный свист; к
тому же кое-какие гласные растягивались, так что звучание не соответствовало
написанию, напоминая скорее музыкальную фразу. Дарт, обладавший превосходным
слухом, произносил имя и титул Джаннаха без всякого напряжения.
или цветником, ибо оно, не являясь ни тем, ни другим, ни третьим, соединяло
элементы всех этих сущностей, привычных разуму землян. Тут были стены - но
тонкие, в цветных узорах, зыбких и текучих, словно прорисованных водой,
пропущенной через палитру акварельных красок; тут были столбики,
поддерживающие потолок - стволы деревьев без ветвей, что распускали листья
высоко вверху, огромные, продолговатые, чье переплетение и создавало кровлю;
тут был пол - прозрачный, но не стеклянный, а из упругой массы, способной
приближать и отдалять наземные пейзажи; тут были окна - отверстия в стенах,
причудливых форм и размеров, возникавшие и исчезавшие в строгой гармонии со
звуками и ароматами. Запахи и звуки составляли такую же часть убранства, как
живые цветы, парившие в воздухе, как солнечный свет, профильтрованный
листьями кровли, как странная мебель - сиденья, столешницы и ложа без
видимой глазом опоры, радужные пузыри шкафов и перламутровые шторки,
скрывавшие то нишу со старинной вазой эпохи Позднего Плодоношения, то
транспортный лифт или выход на опоясывающую замок галерею.
зонтом энергетического накопителя - всегда смущало Дарта своей необычностью.
С мыслью о том, что вся конструкция подвешена на расстоянии лье от твердой
почвы, он кое-как смирился; он не страдал боязнью высоты, и путешествия в
замках и воздушных лодках-трокарах не повергали его в шок - даже в первые
дни воскрешения, когда Анхаб мнился ему райской обителью. Эти полеты стали,
в конце концов, делом понятным и привычным; он сам немало постранствовал
среди звезд, летал над поверхностью многих планет, но всюду и всегда -
окруженный непроницаемой оболочкой Марианны. Корабль и жилище являлись для
него синонимом защиты, связанной с прочностью, надежностью, постоянством, и
потому он не мог примириться с домами анхабов. В них не было ничего
неизменного: стены, предметы обстановки и даже растения могли вдруг
исчезнуть и появиться вновь, но уже в ином, преображенном виде. Вероятно,
это странное бытие отражало сущность его повелителей, способных к телесным
метаморфозам и временами менявших облик до неузнаваемости.
местах и в иных обстоятельствах его обличья изменялись, но Дарт, встречаясь
с ним, видел изо дня в день одно и то же - мужчину лет сорока с худощавым
лицом, удлиненным остроконечной бородкой, над которой закручивались усы, с
широким выпуклым лбом и пронзительным взглядом темных глаз. Его одеяние тоже
не отличалось разнообразием: неизменный красный камзол, такого же цвета
штаны и чулки, туфли с серебряными пряжками, тонкие кружева вокруг запястий
и шеи, шляпа с широкими полями. Дарт твердо знал, что человек с таким лицом,
в такой одежде считался когда-то властелином - может быть, не всей Земли,
однако над ним, над Дартом, власть его была безмерной. Лишь это помнилось
ему из прошлой жизни, а в остальном зияла пустота. Он не сумел бы сказать,
был ли этот человек другом ему или врагом, отцом, покровителем, старшим
товарищем или ненавистником, желавшим зла.
спорить с таким человеком. Однако приходилось.
колета. - Вы обещали вернуть меня на Землю, сир. А обещания нужно выполнять.
Так полагается меж благородными людьми.
Джаннаха взлетели вверх.
возвращаюсь, вновь улетаю и вновь возвращаюсь? Так длится не первое