не убирая ладонь с затылка Дарта. - Они считали, что наше ?я? - всего лишь
искра Вселенского Разума, частица Абсолюта, который одарил нас самосознанием
и чувством, выделив каждому долю от своих богатств. Крохотную долю, но
вполне достаточную, чтоб мы превратились в то, что мы есть? Все остальное
принадлежит ему. - Констанция помолчала и добавила:
иные, такие же смутные, как представление о Высшем Божестве, что властвует
над всей Вселенной, над Анхабом, Землей и другими мирами. В этом непросто
разобраться, мой дорогой. Но если ты привезешь ферал?
переменное поле тяготения, меняя гравитацию в заданных пределах. Разве это
связано с мозгом?
его качеств. Может быть, он как-то влияет на ментальные барьеры - способен
ослабить их или указать врата? возможно, облегчить их поиск, определение
матрицы индивидуальности? - Пальцы Констанции перебирали волосы Дарта, и это
было так приятно, что он невольно прикрыл глаза. - Кажется, я говорила
тебе, ?что скрытая область нам недоступна? Она отделена барьерами,
ментальными барьерами, и их нельзя сломать? можно лишь найти в них щели,
врата, каналы связи между разумом и беспредельной галактикой мозга? но это,
мой дорогой, бессознательный процесс, дар, талант, а не искусство? или он
есть, или же нет? его удается развить, но научиться ему невозможно? Однако
ферал?
беспамятство. В сладкое беспамятство, сулившее надежду и покой. Зубчатый
парапет галереи расплылся перед глазами Дарта, пустыня сверкающего песка
сомкнулась с небом, и яркие цветные пятна медленно и плавно закружились в
бездонной пустоте, притягивая и очаровывая его, будто он в самом деле
погружался в ту необозримую галактику, о коей нашептывал тихий знакомый
голос. Он вдруг осознал, что не может пошевелиться, но это его не
встревожило; он наслаждался лаской рук Констанции, чувствовал запах ее кожи
и волос и слушал, слушал?
различных рас они различны: одни - у анхабов, совсем другие - у землян, и
что от их структуры зависят ограничения, возможности и свойства организма,
очень необычные и тонкие, - от способности к паранормальным контактам до
генетических запретов, аналогичных хийа. Так, у обитателей Анхаба имелся
доступ к центру телесной трансформации и перестройки обмена веществ -
врожденный дар, столь поразительный, что он казался чудом. Зато земляне
обладали редкой интуицией, предчувствием опасности, способностью предвидеть
результат сиюминутных действий и постигать его мгновенно, вне поля логики.
Конечно, проделывать такие трюки мог не каждый, ибо иерархия каналов, их
особенности и структура, присущие любой из рас, модулировались матрицей
индивидуальности. Она определяла размеры ментальных щелей, их пропускную
способность, скорость и надежность связи и множество иных параметров,
неясных Дарту, но в среднем матрица была характеристикой устойчивой, хотя и
допускавшей отклонения. Каждое значительное отклонение - гений, провидец или
иная неординарная личность, и чем их больше, тем жизнеспособнее раса.
немногочисленных, как листья, что рвут с деревьев злые осенние ветры. Тех
же, кто обладал даром фокатора, талантом концентрации ментальных сил, можно
было счесть по паль-Цам одной руки. Не прорицатели, не пророки и не целители
- всего лишь опытные гипнотизеры, тень былого могущества ориндо?
тишина, окрашенная мягким золотом поздней осени; какие-то картины скользили
перед ним, зыбкие и нереальные, как мираж над раскаленными песками, какие-то
звуки бились в его сознании - то ли мелодия церковного хорала, то ли шум
толпы, то ли боевые кличи и звон оружия или слабый женский голос, моливший о
чем-то и звавший его с отчаянной надеждой? Он слышал и не слышал эти звуки;
тишина накрывала их непроницаемым вязким туманом, розово-золотистой дымкой,
гасившей видения и голоса, - ни четких пейзажей, ни знакомых лиц, ни внятных
слов. Только печальные осенние цвета, и сердце его тоже было охвачено
печалью; он понимал, что стоит у дверей свой памяти, но двери не раскрылись
перед ним и не впустили в чертог обетованный. Там осталось прошлое,
похищенное смертью и отданное мнемоническим лентам анхабов, и если
Констанция не смогла его вернуть, то, значит, этого не мог никто. Ни бог, ни
дьявол, ни Абсолют - никто во всей Вселенной!
бессильными, вялыми, а по ее щекам разлилась меловая бледность. Это было
страшно - ее закрытые глаза, испарина на белом чистом лбу, сухие поблекшие
губы и почти неощутимое, едва заметное дыхание. Торопливо поднявшись, Дарт
схватил ее ладони и принялся растирать - ему казалось, что они холодны как
лед и что его возлюбленная сейчас окаменеет, став восемнадцатым изваянием в
шеренге плачущих дев. Но вот ресницы ее дрогнули, веки поднялись, пальцы
стиснули руку Дарта, и на щеках заиграл румянец.
ушедшее быстро вернется? Ты что-нибудь вспомнил?
Может быть, сок или лекарства? Есть на Анхабе лекарства?
мне нужно, - согреться на солнце. - Она слабо улыбнулась Дарту и добавила:
долго, долго всматривался в ее лицо. Локоны, темные, как зрелый плод
каштана, нежная стройная шея, ямочки на щеках, глаза-фиалки и губы, к
которым вернулись упругость, влажность, алый цвет? Не имитация, не фантом -
живая женщина? Его судьба, его награда?
женщина, не та, которую ты любил, я - другая? И с этим не поспоришь. Ты -
человек Анхаба, я - человек Земли, и нас ждет скорая разлука: я улечу туда,
куда велел Джаннах, и я не знаю, будет ли этот полет последним. Но я
клянусь, моя госпожа, что останусь с тобой, когда мне вернут свободу.
Клянусь хранить и защищать тебя до самой своей смерти, и, если это в моих
силах, я подожду - подожду там, за гранью, пока ты не придешь ко мне. Или
постараюсь вернуться? Вернуться в твоих снах и поделиться тайной, которую ты
хочешь знать.
полета и помни обо мне. О большем я не прошу.
Глава 21
по-прежнему радовали глаз голубизной, но вдали, над морем, клубились
полупрозрачные облака, предвестник ночных дождей, и тяжесть ощутимо возросла
- сейчас он весил почти столько же, сколько на Анхабе или Земле. Его
вытаскивали Глинт и Птоз; Джеб, как всегда, суетился, давал советы и спорил
с приятелями.
уснуть под деревом смерти! С руками и с ногами, и голова вроде бы на месте?
А вот где зерна? Где добыча, спрашиваю?
серебра идолов с изломанными конечностями; Нерис, Ренхо и пограничники,
столпившиеся по другую сторону колодца, жевали плоды и прикладывались к
флягам, подчеркну-, то не обращая внимания на лысых жаб. Но, кажется, ни та,
ни другая сторона не собиралась затевать побоище - во всяком случае, до
результатов первой разведки.
отекшему лицу Глинта скользнула недоуменная улыбка. - Как нет? Разве такое
бывает?
должны быть зерна. Есть зерна - будут бхо.
Ренхо с группой воинов поспешно направляются к нему. Он снял оружие и
принялся стаскивать скафандр, бросая отрывистые фразы:
зерен. Есть камера - пустая, с колодцем в полу? Колодец недлинный, раз в
пять поменьше верхнего. Под ним - огромная пещера? Гигантская! Сотня гор с
побережья влезет! Но тоже пустая, лишь стены светятся. Спустись в нижний
колодец и смотри, коль есть охота.
их ядовитым дождем. Воины тихо переговаривались, подходили к колодцу,
заглядывали вниз, качали головами. Ренхо, услышав, что в подземелье пустота,
страдальчески скривился.
времена?
себя ладонями по бокам.
стражей; тот, принимая груз, почтительно склонился. Мягкие ладони Нерис.
гладили его волосы - словно птица касалась крыльями.
хранилище, что-то иное.
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Корнев Павел
Березин Федор
Громыко Ольга
Шилова Юлия