Чтение 58–й страницы книги ~Школа двойников~

Незнакомец в пальто ответил коротко и без затей:

-- Георгий.

Саша, мгновенно порывшись в памяти, тут же выудил цитату из всенародно
любимого кинофильма, удостоившегося даже заокеанского Оскара.

-- Можно Жора? Или Гога? Или Гоша? Как вас еще называли, господин
соглядатай?

-- По-всякому... Может, хлебнешь? -- Человек с внешностью самого
честолюбивого из британских военных отличался просто-таки монашеским
смирением. Что странно: мужчины, лелеющие над верхней губой столь
замысловатую растительность, отличаются высокомерием и тщеславием. Значит,
Фельдмаршал тоже разыгрывал святую простоту. Причем удачно. Он снова достал
фляжку и повторил: -- Хлебнешь? А то ты какой-то ершистый...

Саша взял флягу, сделал глоток и передал Лизавете. Она отпила и вернула
коньяк владельцу. Тот тоже отхлебнул.

-- Кстати, предлагаю считать, что мы выпили брудершафт. А то Георгий
упорно обращается к нам на "ты", и, судя по всему, другая манера общаться
ему глубоко чужда.

-- Это дело. -- Человек в пальто сделал еще глоток и снова отправил
флягу по кругу.

-- Я бы от брудершафта воздержался.

-- Да будь ты великодушнее! -- укорила Маневича Лизавета.

Третий глоток коньяка помог ей согреться. На Сашу он тоже подействовал
благотворно.

-- Лады.

-- Отлично. Тогда вот что, ребята, ответьте, как вы вышли на это
гнездо? И я вам все объясню. Да присаживайся ты! -- Георгий махнул рукой,
приглашая Лизавету устроиться рядом с ним.

Она предпочла не услышать приглашение и не увидеть фамильярный жест. Но
стоять, словно Александрийская колонна, тоже было глупо, и Лизавета, чуть
помедлив, села с другой стороны, около Маневича. Помолчали. Саша вдруг
заворочался, похлопал себя по карманам куртки. Вздохнул.

-- Слушай, а сигареты у тебя есть?

Фельдмаршал Георгий покопался в бездонных карманах своего пальто и
достал пачку "Кэмела". Правильно, амбициозные шпики и должны курить "Кэмел",
причем без фильтра.

-- Огонь есть? -- насмешливо спросил он.

-- Имеется.

Саша Маневич солидно щелкнул "Зиппо". Вытащил из мягкой пачки короткую
сигарету, предложил Лизавете. Она отрицательно покачала головой:

-- У меня период "некурения", ты ведь знаешь.

-- Молодец! И вообще не стоит курить женщине! -- опять ввернул похвалу
Георгий.

Саша, сделав первую затяжку, даже закашлялся. Лизавета дотронулась до
его плеча.

-- Плюнь, всегда и везде найдется учитель жизни. Не обращай внимания.
Нам есть о чем подумать.

-- Например, как отсюда выбраться.

Немедленно последовал очередной дифирамб:

-- О-о-о, вы делаете успехи. Совсем, я вижу, очухались!

-- Сейчас посмотрим, что тут можно сделать. -- Маневич перекатился на
бок и попробовал встать.

-- Не трудитесь, двери крепкие, а окна замурованы. Я тут осмотрелся,
пока вы отдыхали без сознания. Время было.

-- И много времени? -- недобро глянула на Георгия Лизавета.

-- Много. Так что я успел все проверить. Каждую щелочку. Лучше
поговорим.

-- Хорошо, давай о деле. -- Лизавета по-кошачьи облизнулась. -- Нас вот
обработали, а тебя почему-то миновала чаша сия. Интересно почему?

-- Так ставишь вопрос? Отлично... Если не вдаваться в подробности, все
дело в том, что я профессионал, а вы салажата.

-- Так что ж ты у салажат информацию высасываешь? Тля усатая! --
вспылил Саша Маневич. Оценив колоритное выражение, Лизавета усмехнулась и
решила поддержать коллегу и друга:

-- Значит, тебя не тронули, потому что ты профессионал? Я слышала,
подобное соглашение о сохранении живой силы в свое время заключили КГБ и
ЦРУ. Какую же из этих достойных организаций представляешь ты, а какую -- те,
кто на нас напал?

-- Да они из одной шайки! -- снова не удержался Саша. -- Его подсадили
к нам, чтобы он выведал, что нам известно! Кукушка!

-- Ты не совсем владеешь терминологией. Надо было сказать -- наседка.

-- Стукач! Вот как надо было сказать!

-- Я все же не понимаю -- почему они занимались исключительно нами? Ты
говоришь, что ты профессионал, -- обратилась Лизавета к Георгию. -- Но ведь
и они профи... Вы что же, сразу друг друга опознали и решили поберечься?

-- Не уверен, что мы имеем дело с настоящими профессионалами.

-- Слушай, -- Саша повернулся к Лизавете, -- у него потрясающие
способности, его надо в Думу или в правительство, там нужны люди, умеющие
виртуозно не отвечать на любые вопросы.

-- Салажата... -- ласково и даже как-то мечтательно проговорил Георгий.
-- Наворотили черт-те чего, а все просто. Я, как они на меня напали, не стал
устраивать бессмысленных драк, притворился оглушенным. Лапы вверх -- и вся
любовь. Первая заповедь профессионала: не можешь выиграть -- сбереги силы.

-- Значит, задача профи -- угодить в запертую комнату целым и
невредимым? -- поинтересовался Саша.

-- Да, -- охотно согласился Фельдмаршал.

-- И долго профи собирается сидеть в запертой комнате?

-- Ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы определиться на
местности и убедить товарищей по несчастью в том, что они должны быть
предельно откровенны.

-- Значит, мы должны быть предельно откровенны с ищейкой, которая
висела у нас на хвосте и привела в каменный мешок! -- Саша постучал по
стене, на которую опирался.

-- Опять двадцать пять. Я тоже попал в этот мешок, и привели меня сюда
именно вы -- я же за тобой следил. Разве я погнал тебя и Ли... Елизавету
Алексеевну среди ночи к этому дому?

Возразить ни Саша, ни Лизавета не сумели. В комнате повисло тяжелое
молчание. Первым заговорил Георгий:

-- Ребята, сами посудите, если бы я вас сюда на посиделки устроил,
разве стал бы сам мучиться? Думаете, чтобы выведать у вас ваши
незамысловатые тайны, стоит прибегать к таким хитроумным уловкам? Вот уж
нет. Вы бы у меня после третьего вопроса зачирикали. Надо уметь
спрашивать...

Лизавета вспомнила университет, военную кафедру и своего преподавателя
военного перевода. Ласковый сизоносый полковник умело прятал и хищный,
проницательный взгляд умных серых глаз, и обширные познания. Полковник был
тертым, битым и лукавым. Он читал им, смешливым легкомысленным студенточкам,
азы военного перевода. Несмотря на солдафонские повадки, полковник умело
парировал эстетские шуточки и при этом ухитрялся вдалбливать военные
термины, принятые в армии США, в хорошенькие головки, увлеченные теориями
Морозова, Льва Гумилева и Лотмана или французской косметикой и английскими
тряпками. Причем вдалбливал надолго. Лизавета до сих пор могла нарисовать
схему организации вооруженных сил потенциального противника. Помнила она и
суровый ответ полковника на занятии, посвященном допросам военнопленных. Они
прочитали образцы допросов, а потом ехидно поинтересовались, почему, мол,
составители учебника так уверены, что пленные будут охотно отвечать.
Полковник нахмурился и спокойно сказал: "Ваше дело -- перевести вопрос и
ответ. А о том, чтобы отвечали, позаботятся другие". И была в его хмуром
взоре мрачная мощь и неумолимая сила, свойственная "тому, кто знает и
может".

Нечто подобное читалось и в увещеваниях Фельдмаршала, упорно прощавшего
Саше и Лизавете мелкие подковырки и ласково добивавшегося своего.

-- Ребятки, я многое о вас знаю. Знаю, что вы сами запутались в трех
соснах, и хочу вам помочь.

-- Мы должны ему верить... -- задумчиво произнесла Лизавета. Это был
уже не вопрос.

-- Еще чего! -- откликнулся более упрямый Маневич.

-- Ребятки, это за вами охотятся, и я должен понять, почему вы
понадобились этим недоумкам!

-- Это кто недоумки? Те, кто нас, салажат, и тебя, профи высокой пробы,
сюда законопатил?

-- Саша, ты не прав, -- интеллигентно ответил Георгий, и снова в его
голосе послышался звон булата, того самого булата, который упорно повторяет,
что "все возьмет и все его". Он говорил тихо и твердо: -- Чтобы отсюда
выбраться, я... мы должны знать максимум и не наделать элементарных ошибок.
Вы уже непредусмотрительно сунулись не в свое дело... -- Георгий заметил,
что Саша опять собирается возражать и скандализировать, и чуть повысил
голос: -- Я знаю, что вы каким-то образом докопались до двойников. Как -- не
знаю. Мы вообще поначалу думали, что вы в деле с той стороны. Зотов на
допросе то и дело повторял, что все журналисты -- провокаторы.

-- А откуда вы узнали про двойников?

-- Господин Поливанов рассказал. Он был почти в деле. Да и Зотов
кое-что добавил...

-- А что, контрабанду Зотова вы устроили? -- еще раз сунулась с
вопросом Лизавета. Раз уж усатый решил раскрыть карты, то грех не въехать в
информационный рай на кончике его языка.

Георгий, вероятно, понял причины ее настырности и хмыкнул:

-- Предположим.

-- Значит, вы связаны с... как бы это получше выразиться... с
государственной службой? Или вы, хоть и состоите на гособеспечении,
работаете на свой страх и риск?