Чтение 10–й страницы книги ~Следователь по особо важным делам~

...Около двенадцати ночи ко мне зашел Мурзин. Он тяжело сел на стул и
некоторое время растирал колено обеими пятернями.

- С утра ничего. А к вечеру прямо огнеу жжет, - сказал он, как бы
извиняясь. - Ну, давайте, что там надо подписывать.

Я дал ему протокол допроса. Емельян Захарович достал очки и стал читать
медленно и внимательно запись беседы. Внизу каждой страницы ставил
подпись-полностью фамилию. На лице - никаких эмоций. Словно газету
просматривал. Кончив читать, ни слова не говоря, написал на последнем
листке: "Протокол мною прочитан. Показания с моих слов записаны правильно.
Право делать замечант, подлежащие занесению в протокол, мне разъяснено. Е.
Мурзин".

Я был озадачен его осведомленностью в нашей казуистике.

Директор совхоза снял очки, положил в футляр.

- Вот вы спрашивали, почему я написал письмо прокурору республики. Иной
раз погубить человека - проще простого. Грубо обойтись. Забыть на какое-то
мгновение, что перед тобой живая душа. Что, например, с одним моим другом
произошло? Много мы вместе вынесли, хлебнули горя - на сотню бы хватило. И
в войну тоже. Я получил пулю в правое легкое. Его засыпало. Контуженный,
две недели лежал. Потом опять встретились в одной роте. До Праги дошли
вместе... Мне что, я лихой кавалерист. А он на нервах держался. Голова -
не чета многим теперешним профессорам. Но ничто не проходит даром. Сам
иной раз удивляюсь, как это я после всего кручусь, дела какие-то делаю,
радуюсь, кого-то ругаю, снимаю стружку, детей нарожал, внуков нянчу... А у
него отложилось, - Емельян Захарович покрутил пальцами возле виска. -
Душевное смятение. Тоска. Мне. жена его писала. Тоже скажу вам, выстрадать
столько и держаться настоящим героем... Короче, заболел человек. Она его с
трудом уговорила пойти к врачу. Что в таких случаях делать надо? Поднять
настроение, создать обстановку, послать на курорт, в санаторий, я не знаю,
куда еще там. Посоветовать чем-то заняться. Лыжи, рыбалка, может
быть-цветочки разводить. Ведь отвлечься можно чем угодно. Врач вместо
всего этого говорит: "Мы вас можем поставить на учет, сообщим на работу, а
они там уж пусть сами делают выводы". А он к тому времени опять был в
зените славы. Нет, вы можете себе представить, как это подействовало на
него? Выходит, врач не оставил ему надежды... Удивительно, где были люди,
что трудились рядом? Я бы во все колокола звонил. Окружил бы его
соответствующей обстановкой... Потом, когда его не стало - он наложил на
себя руки, - возносили до небес. Кого, мол, потеряли, невозместимая
утрата... Жаль, я обо всем узнал слишком поздно. Человека уже не было. Но
все равно так дела не оставил. Написал в Минздрав... О враче...

- Ну и как отреагировали на ваше письмо?

- Врача от работы отстранили. Такого психиатра не только к больным, к
нормальным людям нельзя на пушечный выстрел допускать. Видите, невнимание
иной раз оборачивается трагедией... Нельзя быть равнодушным. Вот только
получается у меня не очень весело: второй разпишу, когда человека уже нет.
- Он поднялся: - Я вам больше не нужен сегодня?

- Спасибо, что зашли. Не забыли...

- Таких вещей я не забываю.

Мы простились. Мурзин вышел, припадая на ногу сильнее обычного.

Признаться, судьба этого человека меня заинтересовала не на шутку.
Хорошо бы разузнать о его жизни подробнее...

В женскую консультацию в Североозерске, где Залесская состояла на
учете, я поехал рано утром. Перед отъездом я попросил участкового
инспектора Линева разыскать Коломойцева, совхозного шофера, который был у
Залесских дома за несколько часов до происшествия, чтобы назавтра с ним
побеседовать. Круглые сутки шел хлеб. У всех сейчас горячая пора. Что
говорить о шоферах...

Обследование Залесской проводила сама завконсультацией Мамбетова.

Врач перелистала пухлую историю болезни умершей и сказала:

- Теперь я вспоминаю пациентку совершенно отчетливо. Знаете, это
профессиональная особенность. Для нас история болезни-лицо человека.
Залесская переносила беременность нормально. Вы знаете, очень важно, если
первый ребенок родился рано. Женскому организму материнство не вредит, а
помогает. Если нет, конечно, патологических отклонений. Точно установлено:
чем больше детей, тем меньшая вероятность заболевания раком.

- Как у Залесской было со здоровьем?

Мамбетова листала карточку и словно читала жизнь человека:

- В детстве развитие нормальное. Как у всех - корь, свинка, коклюш.
Аппендицит вырезан в шестнадцать лет.

Серьезных заболеваний не было. Первая беременность в двадцать - это
нормально, даже хорошо. Протекала без отклонений. Родила в срок. Роды
нормальные. Кормила сама до девяти месяцев. Дальше все в порядке. Ни
одного аборта. Вторая беременность - в январе этого года. На втором месяце
небольшой интоксикоз. Явление распространенное. - Завконсультацией закрыла
историю болезни. - Сейчас бы она имела уже второго ребенка. Думаю,
здорового... Какая трагическая нелепость... Оставить сироту, погубить себя
и так и не появившуюся на свет еще одну жизнь...

- Хадиша Мамбетовна, когда к вам Залесская обращалась в последний раз?

- Это легко установить. Последнее посещение - 27 июня.

Я прикинул - меньше чем за две недели до смерти.

- По какому поводу?

- Очередное обследование. Да и приходило время думать о декретном
отпуске.

- Как вы считаете, у нее все было нормально в смысле здоровья,
настроения?

- По-моему, да. Беременность развивалась без отклонений. Все анализы в
норме. Я еще удивилась, когда она спросила, нельзя ли сделать аборт...

- Что вы ответили ей на это?

- Ответила как врач. Во-первых, мы всегда убеждаем оставить ребенка,
во-вторых, никакой врач не взялся бы сделать ей аборт. Разве что в самом
крайнем случае. Это ведь почти созревший плод. Около семи месяцев.
Недоношенные, семимесячные, в большинстве случаев теперь вполне нормально
развиваются...

- Она настаивала?

, - Настаивала. Но я ее попыталась отговорить. Впрочем, женщина она
культурная, могла знать сама. Ну а потом...

- Вы как врач считаете в таком случае ее поведение нормальным?

- Она, в общем-то, производила впечатление уравновешенного, не
угнетенного чем-либо человека. Но кто знает? То, что она говорила об
аборте... У женщин в ее положении особенно чувствительна нервная система.
И психические отклонения вполне возможны. У одних они протекают не ярко
выражено, у других - могут принять опасный характер...

- Могла ли она покончить с собой в результате, как вы выразились,
психических отклонений на почве беременности?

- Категорически исключать невозможно,

- Когда точно она забеременела?

Врач развела руками:

- Точно мы можем сказать, когда ребенок уже родится.

- А в период беременности?

- Возможна ошибка в две недели. В ту и другую сторону.

- Как по документам?

Мамбетова снова заглянула в карточку:

- Январь. Но возможно и декабрь...

Вопрос о сроке беременности я уточнял не просто так.

В январе Залесских еще не было в Крылатом. Они жили далеко от этих
мест, в городе Вышегодске Ярославской области.

В предсмертном письме меня давно уже занимало одно место: "Если бы я
даже и смогла перебороть себя, очиститься, постараться стать лучше, это
невозможно. Все время рядом будет находиться напоминание о моем
предательстве по отношению к тебе..."

Что может служить напоминанием? Само воспоминание об измене. Это
вариант вполне возможный. Судя по стилю письма, Залесская мыслила довольно
образно.

Второе-какая-нибудь вещь. Но от вещи всегда можно избавиться.

Остается третье - человек. Скорее всего - так и не родившийся ребенок.
Может быть, Залесская считала, что отцом его является не муж, не Валерий
Залесский? В таком случае проясняется ее просьба об аборте. Последняя
возможность устранить фактор мучительного, раздвоенного существования. За
две недели до рокового шага...

Но почему же тогда она не избавилась от беременности раньше, когда
позволял срок?

Причин может быть много. Боязнь. Ей бы пришлось это делать впервые.
Нравственные колебания. Сомнение - от Залесского или нет будущий ребенок.
Наконец, обыкновенная человеческая нерешительность. Как можно дальше
оттянуть решение больного вопроса...

Рано утром следующего дня я сидел в кабинете главного зоотехника.
Приходилось подлаживаться под совхозный ритм.

Так же сурово глядела на меня буренка из-под руки доярки.

Секретарша Мурэина, зашедшая узнать, не нужно ли мне чего, спохватилась:

- Я же говорила, чтобы сняли это. - Она приставила к стене стул, чтобы
убрать плакат.

- Оставьте, не мешает, - остановил я.

- Несолидно вроде бы... - сказала она нерешительно.

- Почему же? - Я улыбнулся. - Любое рабочее место надо содержать в
чистоте.

Секретарша ушла, пожав плечами.

Коломойцев был вызван на восемь часов. Ясился он в десять.

С первого взгляда этот парень, производил странное впечатление. Шляпа с