разрывала легкие, ружье выскользнуло из руки, в копчике взорвалась боль.
Он слышал, как передние колеса "кадиллака" зарываются в грязь, слышал
гомон голосов, слышал рев двигателя, пытающегося вырваться из этого ада.
электрический ток, вкус убийства на языке ощущался возбуждающей, горячей
медью. Оружие отскочило в темноту всего на фут-другой с одним или двумя -
Джо не мог точно вспомнить - оставшимися патронами, а рев "кадиллака"
снова приближался, сквозь дым пробивался болезненно-желтый свет фар, и Джо
вскочил на ноги. Он побежал к деревьям, но кандалы за что-то зацепились и
снова бросили его на землю, в рот набилась трава.
быть, наземной линии, выбросив в воздух искры, но, бешено уползая, он
понял, что туча поднявшихся в воздух искр - совсем не электрическая, а это
туча _насекомых_, черт их побери, кузнечики, мухи и саранча, внезапно
разбуженные, взвились в небо.
оно извергает тучи жуков, мух, долгоносиков, поденок и вообще как их там
зовут, они взлетают столбом коричневого дыма, блестят, светятся в
движении, в пятидесяти ярдах "кадиллак" пытается пробраться сквозь эту
заразу, с одной стороны свесился толстый сицилиец, отмахиваясь от саранчи
автоматическим пистолетом, отгоняя ее свободной рукой, а из-за "кадиллака"
появлялось что-то еще, размытое и едко-желтое.
отказывались повиноваться. Оба колена подкосились. Рухнули, как пара
гнилых спичек. И Джо упал на землю, распластавшись лицом вниз. Насекомые
уже кишели всюду, колышущийся ураган конфетти, густой, как сирокко,
пахнущий кордитом и гниющей мешковиной и смертью, и ураганом гудели колеса
увязающего в земле "кадиллака", и Джо полз сквозь грязь изо всех сил, и в
голове вертелась фраза из Апокалипсиса: "И из дыма вышла саранча на землю,
и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы".
Джо. Годзилла с металлическими лапами и горящими галогеновыми глазами. Из
окна вывесился толстяк, нацеливаясь разнести Джо в клочья. Пятьдесят
ярдов. Тридцать. Двадцать. Но что-то происходило позади "кадиллака" в ста
ярдах, что-то вынырнуло из мрака. Сначала неясно, потом резко вырастая,
как два огромных желтых световых круга.
протер глаза и вгляделся в сияние фар "кадиллака". По спине прошел
холодок. Джо глядел в глаза смерти, и ему плевать было на это. Он
улыбнулся, будто имел на это право, и поднял руку, несмотря на то что это
потребовало собрать остаток сил. И тут, зная, что уже подъезжает вторая
пара фар, Джо сделал то, что хотел сделать с того самого момента, как
запустил эту сволочную Игру.
виниловой поверхностью.
насекомых звездами брызнувшего стекла и осколков, казалось, что воздушная
подушка всосет голову Мэйзи в приборную доску, потом ее отбросило назад,
как тряпичную куклу, когда "ниссан" закрутился волчком по соевому полю, и,
казалось, все в салоне потеряло вес.
полсотни футов.
собственной быстрой реакцией. Как легко она приняла решение преследовать
киллеров на соевом поле! И как естественно оказалось потом в них
врезаться! Теперь Мэйзи знала свое предназначение.
консервная банка, оцепенелого чернокожего водителя за рулем. Жирный мужик
с пистолетом тряс головой, как оглушенный медведь.
человека.
двигатель застрелял. Воздушная подушка все еще торчала перед лицом Мэйзи,
и она судорожно пыталась удержать руль за подушкой, но этот гадский винил
был повсюду, и Мэйзи еле-еле могла вцепиться в руль одной рукой, и вокруг
клубились грязь и щепки и насекомые, задние колеса вгрызались в грязь,
толкая ее к тени, что стояла на том конце поля, размахивая руками.
с визгом, и Мэйзи едва успела выбить ногой пассажирскую дверь, как снова
началась стрельба, и всерьез. Первая очередь прошила заднее стекло, и звук
был такой, будто электрические лампочки лопаются, высоковольтные искры
вспарывают обивку и жгут металлическую стружку, и Мэйзи пригнулась. Джо
уже наполовину влез.
поддала ему под зад, руки его вцепились в сиденье.
вдергивая внутрь.
он ее захлопнул и упал на спинку сиденья. Стряхивая с себя насекомых, он
показал через ветровое стекло:
подушки, бешено водя глазами по полю в поисках выезда. С одной стороны от
нее мелькали деревья, с другой - темнота и заросли сои, и машина дрожала,
будто собиралась развалиться на миллион кусочков. Мэйзи щурилась в темноту
и пыталась понять топографию местности.
реки. Мэйзи видела просвет в стене деревьев примерно в трехстах ярдах -
может быть, въездная дорога - и направилась туда. Она слышала тяжелый
хруст колес "кадиллака" позади, и в мозгу у нее бушевала бешеная, чудесная
ярость, песнь адреналина.
стеблей неслось в свете фар, резкий металлический стук доносился снизу.
Земля стала каменистой и неровной, руль начал вырываться, но руки Мэйзи
прикипели к баранке, воздушная подушка лежала на коленях издохшим зверем,
и музыка в голове взлетала ураганом струн, аллегро форте, величественно,
безумно, красиво. Мэйзи погрузилась в эту музыку, каждая частичка ее
существа резонировала взлетающим звукам виолончелей - она видела возникший
в свете фар выезд с поля.
блики света плясали по его лицу. - Плохие парни у нас на хвосте!
достигла прогалины. Мэйзи резко дернула руль вправо, машина опять пошла
юзом, корма пропахала длинный след в сбитых листьях, дождь гравия
обрушился на ветровое стекло, зазвенели по металлу камешки. Мэйзи
вывернула руль прямо, и наконец-то задние колеса вылетели на что-то
твердое.
пространство мостовой в шуме и громе выхлопа. Мэйзи отчаянно заморгала.
Перед ней открылась автостоянка, блестящая под дождем, как черный ледник,
окруженный дизельными заправщиками, забытыми машинами, заржавевшими
раздетыми комбайнами и мигающими сквозь туман усиливающегося шторма
натриевыми фонарями. Мэйзи увидела дорогу; выезд на нее загораживал
шлагбаум, и ее черная лента уводила прочь от стоянки в темень низин.
сторону, рассыпая искры и жалобный визг металла, и вырвалась на свободу.
Мэйзи ощутила, как машина завиляла, угрожая снова пойти юзом, но Мэйзи
вдавила педаль в пол и сумела удержать колеса прямо. Секунда - и "ниссан"
на полном газу несся по дороге, оставив позади темные поля.
дорогу позади. "Кадиллака" не видно. Повернувшись к Джо, она увидела, что
он истекает потом, явно страдая от боли. Штанина оранжевых тюремных брюк
пропиталась кровью.
Лукин Евгений
Громыко Ольга
Гуль Роман Борисович
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк