остроугольный конек крыши. Углы сарая были густо оплетены паутиной и
покрыты многолетней пылью. В воздухе стоял характерный запах гниющего
дерева и заброшенной конюшни. Повсюду валялись сломанные колеса от повозок
и телег, рваная лошадиная упряжь, кузнечные инструменты, подковы. Угол,
где лежал Лукас, был завален заплесневелым сеном.
затрудненное дыхание. Выгнув шею, он оглянулся через плечо, вглядываясь в
тени за спиной.
Теперь голос Ванессы изменился. Он стал выше, пронзительнее.
слабо освещенное лунным светом. Мертвенно-бледным, словно снятое молоко.
Волосы потемнели и стали гуще, глаза сверкали молодым блеском. Даже
одеяние ее изменилось - теперь она была в нарядном платье из яркого
набивного ситца.
ногтями, к зазубренной дыре. Там, за дырой, лежала темная пустота. И он
пополз к ней, прочь от этого безумного кошмара, прочь от сумасшедших
обвинений старухи...
тащились по земле. Острые края досок рвали рубашку, ржавые гвозди
впивались в тело, но запахи свободы звали вперед, к волшебному пейзажу за
стенами сарая. Там, снаружи, ночь сгустилась в туннель, будто смотришь в
перевернутую подзорную трубу. Темнота улетала вдаль. Открылся новый
ландшафт. Пустынный луг, залитый светом и тенью. Силуэты деревьев за ним.
Южные сосны. Их запах вывел Лукаса из паралича. Вскочив на ноги, он
стряхнул с себя боль.
волдырями подошвы жалила жесткая трава. Но он бежал. Черт побери, он бежал
сквозь этот кошмар, он был жив, он был свободен!
"Этого не может быть... на самом, деле этой старухи нет... ее просто не
может быть... это обман... она приняла меня за Томаса... за какого
Томаса?.. кто тот чертов Томас?!. Не может быть... я не отвечаю за
какого-то хмыря... которого не было... это не я!"
недоумения. С обеих сторон блестели под луной линии воображаемых деревьев,
как бархатные полоски в книжке-игрушке. Мерцали в темноте ночи далекие
огоньки. Его окружали запахи болота и жирного чернозема, усиливая страх,
обостряя ощущение, что там, позади, происходит что-то очень важное и
ужасное.
прислушался к отчаянным крикам из темноты. Температура упала круто.
Режущий холод. Куда сильнее, чем раньше. Обернувшись, сквозь деревья он
увидел позади, в двадцати ярдах, сарай, в стене зияла зазубренная дыра.
Через дыру виднелась распростертая на грязном полу старуха с искаженным от
боли лицом. Ее скрюченные руки были воздеты к небу.
задвигался, и Лукас понял, что это призрак. Высокий мужчина. Поднявший
дымные руки. Призывающий какого-то безымянного бога. Откачнувшийся назад,
как кобра перед броском.
Каждая клеточка его тела жаждала сейчас одного - повернуться и бежать,
бежать в самую чащу сонного леса. Бежать от старухи и человека из дыма. Но
что-то держало его на месте. Какие-то остатки разума, погребенные под
лавиной страха. Проблеск понимания. То, что человек был из дыма - это
ключ. Как черная рука. Как ненависть старухи. Как проклятие.
волосы встали дыбом. Не от громкости, не от резкости самого вопля, не от
того, как он рассек тишину леса. А - от тона. Безнадежный, агонизирующий
тон. Он дошел до Лукаса, добрался до самых корней его нервной системы.
Такого горя Лукас не слышал никогда.
облик. Темные дымовые щупальца удлинялись, обретая новую форму и цвет, как
хамелеон. Неоновая игра светотени. Мундир. Темно-синие погоны. Газета под
мышкой. И глаза, как серебряные монеты.
драндулетом!
отказывалось повиноваться ему. Трава стала вязкой, как смола, и ноги его
прилипли. Руки то сжимались в кулаки, то разжимались. Колотилось сердце -
сердце ребенка. В горле застряли льдинки, они душили его. В сознании
всплывало слово "извините", но он не хотел его произносить.
принялся избивать старуху.
переливались магниевым блеском. Наглым, радужным блеском. У ног призрака
рыдала Ванесса, морщинистое лицо искажали ярость и боль.
мертвого, значит, он очень хороший ниггер!
скрипучий голос воскресил боль, которую он испытал на похоронах отца.
Парализующую боль. Боль, отнимавшую слова. Боль, которая заставляла его
знать свое место. Боль, которая заставляла его бежать, бежать всю его
взрослую жизнь.
продолжал избивать женщину.
казалось, увеличивался в размерах. Раздувшись от ярости и разинув
невероятно огромный рот, он свирепо расхохотался, обнажив черные и острые
как бритва зубы, высунув змеиный извивающийся язык.
исходящий от дымного человека. Из сарая вырывались щупальца дыма, и они
пахли могилой. Они обвивались вокруг Лукаса и обдавали его волной ужаса,
еще более холодного, чем ненависть.
Взглянув себе под ноги, он увидел, что старуха смотрит на него полными
слез глазами. Ярость ее сменилась благоговением. Казалось, она не верила,
что он вернется.
старуху, не в силах вымолвить ни слова, не в силах сдвинуться с места. Ему
казалось, что сейчас он потеряет сознание, но он не отрывал глаз от
старухи. Что-то в ее страдающем голосе...
на экране остановленного видеомагнитофона. Потом его словно ударило током.
ненависти он испытывал сейчас к этому искалеченному существу жалость. И
тут он понял: весь ужас, страх, видения, призраки - все это исходило от
этой искалеченной старухи!
только сгусток теней, медленно смыкающийся, как гигантский черный ирис.
Стягивающийся. Пока не осталась только старуха, обрамленная черной
спиралью, и глаза ее сверлили Лукаса. Они ждали. Ждали ответа.
сердце. Внезапно перед его глазами предстала совсем другая женщина -
рассерженная, обиженная, одинокая. Раненная не силой черной магии, а самим
Лукасом. Его страхами и предубеждениями.
превратится в старую деву, оставленную чернокожим, которого она всегда
любила. Теперь он знал, что делать.
Прозоров Александр
Майер Стефани
Маккарти Кормак
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий