знак рукой: дескать, поднимайтесь наверх!
Серафимовна. На ее длинном бледном лице я уловил выражение разочарования:
она ждала, видимо, кого-то другого.
пригласила в квартиру.
осиной талией, она наряжалась всегда в короткие платья, чтобы
демонстрировать свои ноги, которые являлись ее единственным украшением. В
семье дочь Купейкина занимала независимое положение и считала себя
самостоятельной женщиной. Она работала переводчицей в гестапо и должность
эту купила страшной ценой - предала своего мужа, который по заданию
войсковой разведки пробрался в Энск для сбора интересующих фронт сведений.
существом. Даже сотрудники управы, люди с подмоченной совестью, и те не
могли ее терпеть и за глаза называли гремучей змеей.
уселся на диван, утяжеленный высокой спинкой, зеркалом, полочками и
шкафчиками. Уселся и оглядел комнату. Просторная, с высоким потолком, она
была заставлена громоздкой разномастной мебелью. Сюда перебрались из чужих
домов доживать свой век ломберные столы, дубовые горки, шифоньеры, кресла,
качалки, стулья, подставки для цветов.
стену, покорно дремали бог весть когда плененные книги в хороших переплетах.
Давно, видимо, к ним не прикасалась человеческая рука.
будущее. Но я думал о настоящем. Сегодняшний день, как и многие другие, для
одних начался радостью, для других слезами, для третьих смертью. В то время
когда заседал подпольный горком, оккупанты провели в городе обыски. Делалось
это в профилактических целях. Среди горожан уже ползли слухи, что больше
сотни человек арестовано. Невзирая на пургу, начальник гарнизона приказал
для устрашения населения в течение двух часов гонять по городу тяжелые
танки. Они безжалостно перемалывали мягкий снег и обнажали черную мерзлую
землю. Мои раздумья прервал звук шагов. Еще не старая, но бесцветная,
убогая, страшно высохшая жена бургомистра ввела в гостиную субъекта
огромного роста, с красной физиономией и очень неприятными манерами. Это был
начальник городской полиции Пухов.
Как же не знать такого человека, как Пухов?" Я встал, пошел ему навстречу и
пожал здоровенную потную лапу.
тонким, сиплым голосом:
рыскают подпольщики. Вот, смотрите, - извлек он из кармана несколько смятых
листовок и подал мне.
прислали господину Купейкину?
дочь торжественно ввели начальника энского гестапо, штурмбаннфюрера СС
Земельбауэра.
величественным по внешности, а он оказался маленьким невзрачным человечком с
птичьей головой, крохотным острым подбородком и вогнутыми внутрь коленками.
Левое плечо было ниже правого, кожа на лице дряблая, бледно-серого цвета. Из
глубоких впадин мерцали, точно угли, маленькие крысиные глазки. И вообще в
его облике чувствовалось что-то крысиное. То ли долголетняя профессия, то ли
сознание своей силы делали выражение его лица невозмутимым.
гестапо).
несколько ничего не значащих вопросов, а потом оскалил в улыбке свои крупные
желтые зубы, повернулся на каблуках и бросил в лицо бургомистру:
полуоткрытым ртом. Валентина Серафимовна недоуменно глядела на своего шефа,
силясь понять, как принимать это - в шутку или всерьез. На лице начальника
полиции я прочел что-то вроде удовлетворения.
вы держите при себе, а я мучаюсь без переводчика.
на лице вопросила Валентина Серафимовна.
интервью и прочее. А когда надо серьезно говорить с мужчиной - и не час, не
два, а всю ночь, - тут я предпочитаю переводчика-мужчину. И выезды. А ваше
мнение, господин Сухоруков?
допрашивать удобнее всего на родном языке преступника, а переводчик - лишняя
инстанция.
французский, польский, венгерский, чешский, словацкий, русский и еще черт
знает какие языки. Надо быть полиглотом. А где же вы откопали господина
Сухорукова? - спросил он бургомистра.
Колкие мурашки пробежали по спине: страшно.
сколько дерзким.
оскалил в улыбке свои желтые зубы и неторопливо проговорил:
память. Мне редко кто говорит "нет". А почему "нет", можно поинтересоваться?
нужны люди с крепкими нервами, железной волей и, главное, с призванием. А я
ни одним из этих достоинств не обладаю. У меня ничего не выйдет. Я думой,
мыслями, стремлениями - педагог.
Я люблю людей прямых. А это чья? - переключился он сразу на другую тему и
указал мизинцем на зимний этюд, украшавший стену.
Бургомистр, довольный тем, что моя персона привлекла внимание
штурмбаннфюрера, приблизился ко мне, молча пожал руку повыше локтя и вышел
из гостиной.
начальник военного госпиталя доктор Шуман и высланный им навстречу секретарь
управы Воскобойников.
ковром, готов был вывернуться наизнанку. Его тонкие и прозрачные, точно из
воска, уши просвечивали, голые, без единой ресницы, веки торопливо хлопали.
Купейкин старался всем угодить, всем сделать приятное. В каждом госте он
видел что-то таинственное и могущественное. И заранее трепетал. Наибольший
ужас наводил на него комендант города.
холодно. Глаза его, полуприкрытые припухшими веками, презрительно смотрели
на мир. Он чувствовал свое превосходство над всеми. У него был длинный
квадратный подбородок, лобастое лицо и немного вдавленный нос (последствия
увлечения боксом). Слыл он офицером властным, решительным и неустрашимым. Со
своими земляками он держал себя надменно-торжественно, а с русскими -
оскорбительно-вежливо. Северогерманский диалект выдавал в нем берлинца.
тяжеловесный, как слон, с отталкивающей внешностью и вставной челюстью Среди
гостей он оказался потому, что по жене состоял в каком-то родстве с
министром пропаганды Геббельсом. С этим нельзя было не считаться. Начальник
госпиталя без умолку болтал своими слюнявыми губами, рассказывал анекдоты
вековой давности и сам первый смеялся над ними.
должному руслу.
руку и спокойно сказал:
полковника Килиана. Он здесь проездом. Подождем минутку. Он украсит нашу
компанию.
будто мы, гости, правомочны были решать этот вопрос.
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Никитин Юрий
Самойлова Елена
Круз Андрей
Ибсен Генрик