имени. Ком. Нюман категорически отрицает факт избиения в камере. В архив".
впоследствии расшифровать свои каракули. Перед тем как взяться за две
оставшиеся жалобы, он снял очки и протер слезящиеся от усталости глаза.
Потом моргнул несколько раз и начал читать:
Поэтому за него пишу я, его жена. Вот уже много лет мой муж страдает
эпилепсией и получает пенсию по болезни. Болезнь эта выражается в припадках:
он падает и бьется; обычно он загодя чувствует, что скоро припадок, и
отсиживается дома, но иногда он ничего загодя не чувствует, и тогда припадок
может застать его врасплох. Врач дает ему лекарство, и я за много лет
совместной жизни выучилась за ним ухаживать. И еще я должна сказать, что
одного мой муж никогда не делал и не делает -- он не пьет и скорее позволит
убить себя, чем прикоснется к спиртному.
воскресенье, когда он вышел из метро. Муж был на футболе, потом он спустился
в метро и вдруг почувствовал, что у него вот-вот начнется припадок. Он вышел
и поспешил домой, но упал на ходу. Больше он ничего не помнит, а помнит
только, как очнулся на койке в тюремной камере. Ему стало получше, но он
должен был принять свое лекарство и торопился домой, ко мне. Много часов он
провел в камере, прежде чем его выпустили, потому что полицейские
вообразили, будто он пьян, а он, как я уже говорила, в рот не берет
спиртного. Когда мужа наконец выпустили, его провели к самому комиссару, и
муж объяснил ему, что он больной, а не пьяный, но комиссар ничего не желал
слушать, называл мужа алкашом, велел впредь остерегаться и кричал, что ему
надоели пьяные иностранцы, то есть мой муж. Но ведь он же не виноват, что
так плохо говорит по-шведски. Муж уверял комиссара, что никогда не пьет, а
комиссар то ли не понял, то ли еще что, только он сбил моего мужа с ног и
вышвырнул его из комнаты. После этого мужа отпустили домой, а я весь вечер
ужасно беспокоилась, обзвонила все больницы, но мне и в голову не могло
прийти, что полиция задержит больного человека и посадит его в камеру, а
напоследок еще изобьет, как какого-нибудь преступника.
что можно подать жалобу Вам. Муж вернулся домой за полночь, а футбол
кончился в семь часов.
припоминает этого человека, с которым обошлись очень хорошо и выпустили при
первой же возможности. Полицейские Ларе Ивар Иварсон и Стен Хольмгрен,
задержавшие г-на Наги, свидетельствуют, что задержанный производил
впечатление либо пьяного, либо наркомана. В архив".
полицейский.
судопроизводством.
новое рассмотрение мои докладные от 1/9-61 и 31/12-62, касающиеся служебных
упущений, совершенных комиссаром полиции Стигом Оскаром Нюманом и его первым
помощником Пальмоном Харальдом Хультом.
служебных пометок, которые на сей раз оказались длиннее, чем сама жалоба.
перечисленные выше донесения, а также памятуя о длительном сроке, отделяющем
нас от того времени, когда имели место упомянутые в них действия и
инциденты, и, наконец, принимая во внимание чрезмерное количество донесении,
поданных заявителем за последние годы, я не вижу причин для повторного
рассмотрения, не вижу прежде всего потому, что заявителем, сколько мне
известно, не приводятся новые факты и доказательства, которые могли бы
подтвердить прежние жалобы, и, следовательно, с полным основанием не
принимаю никаких мер по его ходатайству".
неправильно. Во всяком случае, подпись неразборчива, а кроме того, Рэнн был
наслышан о полицейском по имени Эриксон.
стороны, и, когда женщина положила возле его правого локтя очередную стопку
бумаг, он сделал отрицательный жест.
Хульта вам тоже нужны материалы? А про себя самого не желаете?
последних жалобщиков, и мы сможет уйти.
ехидно. -- Хотите?
известность своим вздорным характером и страстью рассылать жалобы во все
мыслимые инстанции.
XV
уплатить вступительный взнос за право участвовать в шахматном турнире по
переписке. Последний день уплаты -- понедельник, поэтому Кольберг остановил
машину перед Васапарком и зашел в почтовое отделение напротив пивной
"Оловянная кружка".
когда Кольбергу доводилось стоять в очереди, он непременно занимал ее за
человеком, чье путаное дело требовало много времени. Так и сейчас у человека
впереди оказалась целая стопка квитанций, бланков, извещений.
из кипы отправлений у впереди стоящего выскользнул клочок бумаги и упал на
пол. Почтовая марка. Кольберг нагнулся, поднял ее, тронул человека за плечо
и сказал:
удивленно, потом словно бы узнав его и, наконец, с откровенной ненавистью.
потеряешь, и то полиция сразу сует свое поганое рыло.
единым взглядом.
нимало не походил. Поскольку Кольберг был плохой физиономист и частенько не
мог припомнить, откуда он знает того или иного человека, неудивительно, что
другой узнал его, тогда как сам Кольберг не имел ни малейшего представления,
с кем он разговаривал.
недавно выпущенной серии. Если он ничего не путает, отправления, снабженные
марками этой серии, доставляются медленнее обычных. Хитрость совершенно в
духе почтовых работников.
когда она избавилась от недоброй памяти шифрованных индексов, жаловаться
нельзя".
в больницу.
Нюмана тоже не произошло особых изменений. Гунвальд Ларсон был уже,
разумеется, там.
которые питали симпатию к Гунвальду Ларсону, можно было пересчитать по
пальцам, вернее, по одному пальцу одной руки и даже прямо назвать: Эйнар
Рэнн.
особенно неприятна для Кольберга и Ларсона, но они считали, что теперь эта
неприятность им не угрожает. И сегодня они скорее по чистой случайности
оказались в одном месте.
Кольберг не удержался и воскликнул:
украшали наши ряды. Но близко сталкиваться с ним мне, благодарение богу, не
приходилось.
вернее сказать, числился там недолгое время, но отнюдь не горел на работе.
Перед тем как поступить в полицию, он был морским офицером, сперва на
военном, потом на торговом флоте. В отличие от Кольберга и Мартина Бека он
никогда не шел долгим путем.
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Березин Федор
Шилова Юлия