Чтение 36–й страницы книги ~Негодяй их Сефле~

-- Для меня.

-- Не могу допустить, -- решительно отрубил Мальм.

-- Ты уж извини, но такие вопросы я решаю сам.

-- Минуточку! -- вмешался Кольберг. -- На чем основано твое решение?
Технические соображения? Или чисто моральные?

Мартин Бек взглянул на него и ничего не ответил.

Но для Кольберга и одного взгляда было достаточно. Значит, и то и
другое.

А уж раз Мартин Бек принял такое решение, не Кольбергу с ним спорить.
Для этого они слишком хорошо и слишком долго знают друг друга.

-- Как ты намерен действовать? -- спросил Гунвальд Ларсон.

-- Зайду в одну из квартир этажом ниже, потом вылезу через окно, что
выходит во двор. Ну то, что как раз под северным балконом. И взберусь на
этот балкон по складной лестнице.

-- Может получиться, -- сказал Гунвальд Ларсон.

-- А где ты думаешь найти Эриксона? -- спросил Кольберг.

-- На верхней крыше со стороны улицы над северной студией.

Кольберг собрал лоб в глубокие морщины и замер, прижав большим пальцем
левой руки верхнюю губу.

-- Едва ли он там окажется, -- сказал Гунвальд Ларсон. -- Есть только
один шанс достать его. Шанс для хорошего стрелка.

-- Постой-ка, -- перебил Кольберг. -- Если я правильно себе
представляю, обе квартиры-студии лежат как два ящика на собственно крыше.
Обе -- на несколько метров отступя от улицы. Крыша у них плоская, но от нее
к краю идет скошенная стеклянная стена, отчего тут получается как бы
впадина.

Мартин Бек взглянул на него.

-- Да, да, -- продолжал Кольберг, -- и мне кажется, что именно оттуда
Эриксон стрелял по машине на Оденгатан.

-- И при этом сам ничем не рисковал, -- вмешался Гунвальд Ларсон. -- А
ведь хороший снайпер на крыше "Боньерса" или на колокольне... Хотя нет, с
"Боньерса" ничего не получится.

-- А вот про колокольню он не подумал. -- сказал Кольберг. -- Да там и
нет никого.

-- Никого, -- повторил Ларсон. -- И очень глупо.

-- О'кэй, но, чтобы заманить его на крышу студии, надо каким-то образом
привлечь его внимание.

Кольберг снова погрузился в раздумье. Остальные молчали.

-- Этот дом немного отступает от красной линии, -- сказал он. --
Примерно метра на два. Я считаю, что, если затеять что-нибудь в углу,
образованном стенами домов, или где-нибудь рядышком, ему, может, придется
влезть на крышу студии, чтобы последить, чего это тут делают. Перевешиваться
через парапет он едва ли станет. Но если взять пожарную машину...

-- Я не хотел бы вмешивать в это дело пожарников, -- сказал Мартин Бек.

-- Мы можем привлечь тех полицейских, которые уже оделись пожарниками.
Если они будут жаться к стене, ему в них все равно не попасть.

-- Если у него нет при себе ручных гранат, -- брюзгливо добавил
Гунвальд Ларсон.

-- А что они будут делать там, в углу? -- спросил Мартин Бек.

-- Просто ковыряться. -- сказал Кольберг. -- Больше ничего. и не нужно.
Это я могу взять на себя. Но чтоб с твоей стороны ни звука.

Мартин Бек кивнул.

-- Вот так, -- сказал Кольберг. -- Значит, договорились?

Мальм все время с удивлением глядел на Мартина и наконец спросил:

-- Это следует рассматривать как добровольный почин?

-- Да.

-- Должен признаться, что я тобой восхищаюсь, -- продолжал Мальм. -- Но
понимать тебя, по совести говоря, не понимаю.

Мартин ничего не ответил.

Через пятнадцать минут он отправился к крепости на Далагатан. Он
старался держаться поближе к стенам домов. Рукой он прижимал к боку складную
алюминиевую лесенку,

Одновременно пожарная машина с включенными сиренами выехала из-за угла
Обсерваториенгатан.

Под пиджаком у Мартина был спрятан коротковолновик, а
7,65-миллиметровый "вальтер" упирался дулом под мышку. Он отмахнулся от
полицейских в штатском, которые вылезли навстречу ему из котельной, и начал
медленно подниматься.

Наверху он открыл дверь студии универсальной отмычкой, которую добыл
для него Кольберг, и оставил в холле верхнее платье и куртку.

По профессиональной привычке огляделся -- уютная, со вкусом
обставленная квартира -- и подумал, что интересно бы узнать, кто здесь
живет.

Вой пожарных сирен не умолкал ни на минуту.

Мартин Бек чувствовал себя вполне спокойно и уверенно. Он открыл окно,
выходящее во двор, и сориентировался. Он находился как раз под северным
балконом. Он собрал лестницу, выставил ее наружу и зацепил за перила
балкона, примерно в трех с половиной метрах над окном.

Затем он слез с подоконника, вернулся в квартиру и настроил приемник.
Рэнн отозвался тотчас же.

Со своего поста, позади больничной территории, на крыше
двадцатиэтажного дома "Боньерса" Эйнар Рэнн вел наблюдение за расположенным
на пятьсот метров юго-западнее домом 34 по Далагатан. Глаза у него слезились
от резкого ветра, но объект наблюдения был виден вполне отчетливо -- крыша
над северной студией.

-- Ничего, -- сказал он в приемник. -- Пока ничего.

Он услышал вой пожарной машины, и вслед за тем какая-то тень скользнула
по узкой, освещенной солнцем полоске крыши.

Он поднес микрофон к губам и сказал обычным голосом:

-- Да. Вот он. Вижу. На этой стороне. Лежит на крыше.

Через двадцать пять секунд сирены умолкли, Рэнн, удаленный от Далагатан
на полкилометра, не отметил сколько-нибудь серьезных изменений. Но уже
мгновенье спустя он увидел вдали тень на крыше, увидел встающую фигуру и
сказал:

-- Мартин! Давай!

Вот теперь голос у него был хриплый от волнения. Ответа не последовало.

Будь Рэнн метким стрелком -- а он таковым не был -- да будь у него
вдобавок винтовка с оптическим прицелом -- а таковой у него тоже не было, --
он, пожалуй, мог бы попасть в фигуру на крыше. Да, и еще если бы он рискнул
выстрелить, что тоже очень сомнительно. Ибо фигура на крыше вполне могла
оказаться Мартином Беком.

Для Эйнара Рэнна не имело большого значения, что у пожарной машины
перегорел предохранитель и смолкла сирена.

Для Мартина Бека это значило все.

Едва получив сигнал от Рэнна, он оставил радио, метнулся к окну и
стремительно взобрался на балкон. Прямо перед собой он увидел глухую заднюю
стену студии с узкой ржавой лестницей.

Когда смолк защитный звук сирены, он уже карабкался наверх, сжимая
пистолет в правой руке,

После страшного, рвущего уши воя тишина вокруг казалась полной.

Дуло пистолета чуть слышно звякнуло о правый стояк лестницы.

Мартин Бек достиг крыши. Его голова и плечи уже поднялись над ее краем.

На крыше в двух метрах от него стоял Оке Эриксон, широко расставив ноги
и нацелив дуло пистолета ему в грудь.

Мартин же все еще держал свой "вальтер"под углом кверху и слегка в
сторону, не успев придать ему нужное направление.

Что он успел подумать?

Что уже слишком поздно.

Что Эриксон ему запомнился куда лучше, чем можно было ожидать:
белокурые усы, зачесанные назад волосы с косым пробором. Противогаз на
затылке.

Вот что он успел увидеть.

И еще странной формы пистолет "хаммерли" с массивным прикладом и синий
блеск стали в вороненом дуле четырехгранного ствола.

Из дула таращился на него черный глаз смерти.

Это он где-то вычитал.

А главное, было уже слишком поздно.

Эриксон выстрелил. Тысячную долю секунды Мартин видел его голубые
глаза.

И вспышку выстрела.

Пуля ударила в середину груди. Как тяжелый молот.

XXIX

Балкон был размером примерно два на три. Узкая и ржавая железная
лестница крепилась болтами к желтой задней стене и вела на черную крышу
студии. А в каждой из боковых стен балкона было по запертой двери. Высокая
ограда со стороны двора состояла из толстых пластин матового стекла, а
поверх ограды шла толстая балка. На полу балкона, выложенном глазурованной
плиткой, стояла складная подставка для выколачивания ковров из оцинкованных
железных палок.

Мартин Бек лежал на спине на этой подставке. Голова у него откинулась
назад, на толстую трубу, составляющую основу конструкции.

Он медленно пришел в себя, поднял веки и глянул в ясное голубое небо.
Все поплыло перед его глазами, и он снова их закрыл.

Он вспомнил или, точнее сказать, вновь ощутил грозный толчок в грудь,
вспомнил свое падение, но совсем не мог припомнить, каким образом очутился
на земле. Неужели он упал во двор? С крыши девятиэтажного дома? Разве после
такого падения человек может уцелеть?

Мартин пытался поднять голову, чтобы оглядеться по сторонам, но от
физического напряжения его пронзила такая боль, что он снова на несколько