Чтение 28–й страницы книги ~Белое танго~

принимала солнечные ванны, и устало плюхнулся в соседний шезлонг. Его
смуглое лицо было пергаментно желтым, под глазами чернели круги.

- Как оно? - осведомилась Таня.

- На полторы сотни опустил меня, сучара. А Гошу на все три.

- Это ж надо умудриться столько в преф сдуть. Вы что, по рублю за вист
играли?

- Под утро на "очко" перешли. Везунчик он, твой Максимилиан.

- Кому везет в карты... - Не договорив, Таня наклонила голову и
поцеловала Архимеда в висок.

- Ох, стиляга-динамистка... - Архимед вздохнул. - Пошли что ли по
"хайнекену" вмажем с горя. Я угощаю.

Последние десять дней круиза азартная троица резалась в карты едва ли не
каждую ночь. Архимед с Гошей рвались отыграться, но все больше проигрывали,
хотя и не так крупно, как в первый раз. Максимилиан ходил бледным, но весьма
довольным собой и почти трезвым.

- Ну вот, - похвастался он Тане уже после Стокгольма. - Круиз, считай,
уже окупил. То ли еще будет, ой-ей-ей! - Он понизил голос. - В Хельсинки я
устрою им тихую Варфоломеевскую ночь, а дома мы с тобой гульнем от души, эх,
и гульнем же!

- Ты, Максимилиан, особенно-то не зарывайся. Он махнул рукой и
самодовольно хохотнул.

- Да ну, чего там! Это ж лохи, караси, кость совсем не рюхают. Тыщи на
три обую, чует мое сердце.

В Хельсинки, где "Пушкин" стоял последнюю ночь круиза, чтобы утром взять
курс на Ленинград, Гоша с Архимедом обули Максимилиана на двадцать шесть
тысяч.

Момент был загодя выбран Таней: она посчитала, что раньше этого делать не
стоит - слабак Максимилиан мог в расстроенных чувствах сигануть за борт или
рвануть на берегу в ближайший участок и попросить политического убежища. А
так он до самого Ленинграда находился под неусыпным контролем Архимеда,
который поддерживал его смертельно раненную душу в нужном тонусе, перемежая
водочку с убедительными рассказами о том, что такое "счетчик" и как среди
солидных людей принято поступать со злостными должниками. В последний час
дошедший до полной кондиции Максимилиан был передан под опеку Тани, которая
всячески утешала его и дала слово, что поможет ему расплатиться с долгом в
течение тех четырех дней, которые дали Максимилиану победители.

- Дай Бог, если сумею тысяч двадцать пять набрать. Это же такие
сумасшедшие деньги. Ума не приложу, как отдавать буду... У меня на книжке
всего три четыреста, остальное придется в темпе одалживать у друзей,
родственников. Под покупку дачи.

- Какой дачи?

- Твоей, разумеется.

- Но... но она стоит сорок тысяч как минимум...

Таня печально улыбнулась.

- Максик, милый, ну хоть режь, больше не наберу так быстро. Есть у меня,
правда, один очень состоятельный знакомый, но он в отъезде, увижусь я с ним
через месяц самое раннее.

Максимилиан обхватил голову руками и застонал.

- Через месяц уже пятьдесят набежит! Эти гниды мне счетчик включили - по
куску в день! Таня вздохнула.

- Ох, Максик, предупреждала я тебя - не послушался... Эй, а может кто из
твоих подороже купит?

- Какое там? У кого такие бабки есть, так те сейчас на курортах пузо
греют!

Мертвый сезон.

"Так я тебе и позволила по друзьям твоим бегать! Посидишь пока на дачке,
Гоша за коньячком тебе бегать будет, а Арик пылинки сдувать. Хотел гульнуть
- вот и гульнешь напоследок", - подумала Таня, а вслух сказала:

- Вот видишь. Соглашайся на мой вариант. Лучше не найдешь.

На самом-то деле ей нужно было не двадцать пять тысяч, а двенадцать - по
шесть на брата. Во столько оценили свои услуги Архимед и Гоша, потомственный
московский катала, пока малоизвестный в игроцком кругу, ибо еще только начал
набирать стартовый капитал - вещь архиважную для всякого солидного игрока.
Одних шеровских "отпускных" на это хватало с избытком.

От лишних подробностей этой истории она Никиту избавила, рассказав
только, что познакомилась в круизе с одним богатым наследничком-пропойцей,
который по дружбе предлагает выгодно купить дачу в престижном подмосковном
поселке. Брат слушал ее, не перебивая, склонив набок голову и попыхивая
трубочкой, а когда она замолчала, спросил:

- При чем же здесь я?

- Официально оформить покупку на себя может только москвич. У тебя же
прописка есть?

- Есть. Тестюшка будущий заблаговременно подсуетился, чтобы мне, значит,
без затруднений на дунайский островок отбыть. После свадьбы будет у нас с
Пловцом собственная малогабаритка в Бибиреве.

- Негусто.

- Чем богаты. И то спасибо, что двухкомнатная - на каждого по
индивидуальной камере, хоть глаза друг другу мозолить не будем.

- Совет да любовь! - Таня усмехнулась.

- Ладно, хорош лыбиться. Ты лучше скажи, сестрица разлюбезная, я-то что с
твоей покупки буду иметь?

- Мое доброе расположение. Мало?

- Маловато будет. Еще? - А еще прощу тебе четыре сотни, что Ваньке на
кольца зимой занимал.

- И только-то? Да что для такой лихой герлы-урлы четыре сотни?!
Мелочевка.

Подмосковная-то чай подороже станет. Бывал я в тех палестинах, каждый
домик там тянет не меньше полста тысяч.

- Сколько тянет - не твоего ума дело. Говори, что тебе надобно? Деньжат
подкинуть, что ли?

- Да будет тебе. Советские дипломаты не продаются. Американку дашь?

- Какую еще американку?

- Три желания. Исполнишь?

- Смотря какие желания...

- Нет уж, без условий. Любые. Не бойся, ничего особенно лютого не
выдумаю, родную сестренку не обижу.

- Как бы я сама тебя не обидела ненароком... Ладно, я согласная. Только
мотри, Микита, Бог он тае...

- Это ты чего? - вылупив глаза, спросил он.

- Так, классику вспомнила. У Толстого так один шибко положительный дед
Аким сына своего наставлял, тоже Никиту. Только плохо кончил тот Никита, не
послушал мудрого старичка...

Никита плавно выпустил в потолок колечко сладкого дыма.

- Ну, не знаю, до сей поры кончал нормально. Народ не жаловался...

Таня прыснула в кулак, Никита разлил вермут по стаканам...

За час Таня успела сделать нужные звонки - по своим каналам заказала на
завтра авиабилеты до Москвы, связалась с Архимедом. Тот сообщил, что дачка и
впрямь очень дельная, порядок в ней наведен образцовый, личные вещи хозяина
перевезены в Кузьминки, документы на продажу готовы, продавец не просыхает,
приручен полностью и ни на какие фортели явно неспособен; сказал, что
подошлет Гошу с машиной прямо во Внуково, к самолету. Оставалось собраться,
но это быстро. Теперь можно немного дух перевести...

Она лежала на тахте и лениво потягивала Никитину трубочку. Сам он
устроился поперек, положив голову ей на колени и наигрывал на гитаре что-то
лирическое.

Таня хихикнула - ее начал разбирать "женатый" братский табачок.

- Эй, новобрачный, сбацай повеселее. Про аллигатора знаешь? А рядом с
ними, ругаясь матом, плывет зеленый...

- Ой, не в жилу...

- А что в жилу?

- Похоронный марш в жилу. Сыграют мне скоро Мендельсона, а выйдет как бы
Шопена.

- Не нуди, братик, никто тебя на аркане не тянул.

- Ах, что ты понимаешь? Повязать себя на всю жизнь с Пловцом, когда рядом
такие красоты...

Рука его вкрадчиво поползла вверх по гладкой Таниной ноге, забралась под
халат...

- Ты что, дипломат, на головку охромел?

- Отнюдь. На голову - это возможно. А головка в норме. Хочешь,
продемонстрирую?

- У тебя Пловец есть, ей и демонстрируй. И ручонку свою поганую с моей
орхидеи прочь. Не про тебя рощена.

- Всем, значит, можно, а мне нельзя?

- Это кому это "всем"? Mind your Russian, козлище. Фильтруй базар.

- Прости, звездочка моя непорочная... А как насчет без орхидеи? "Сулико",
"суасант-неф", фелля-ция, прочие извраты с применением нехитрых подручных
средств? А потом по бокальчику яду, как классические декаденты? О, тайну
нашей пылкой кровосмесительной страсти мы унесем с собой в могилу...

Он прильнул губами к Таниной коленке. Она засмеялась и легонько шлепнула
его по затылку.

- Эй, не балуй, а то сейчас некрофилией с тобой займусь!

- Не займешься. На кого тогда дачку оформишь?.. Кстати, об американке...

Он принялся оглаживать Таню по интимным местам. Она приподнялась и резким
движением отбросила его руку.

- Ты сначала американку заработай!

III

Такого пробуждения у нее еще не бывало. Пудовые молоты ударяли в виски,
во рту пылала раскаленная Сахара, подпихивая под сомкнутые веки горячий