где и когда - не помнит. Как и мальчика с обиженным лицом в матроске и
коротких штанишках. Держится за лошадку на колесиках, а подойти к взрослым
боится.
ее взгляда. Губы задрожали, будто сейчас заплачет.
Анджелкой, напоила его Таня чаем с травками, рижским бальзамом щедро
заправила.
у дипломата, как шнурок, развязался, а Таня знай подливала и поддакивала,
как тот стукач. Подтвердил брат все ее догадки. И насчет сережек, и насчет
истинной причины своего визита: втрескался в им самим сотворенную актрису
Татьяну Ларину, мужнюю жену, та вроде и готова взаимностью ответить, а все
сдерживается, честь супружескую бережет. А вот убедится, что муж ее к другой
ушел капитально, тогда глядишь... Вся-то судьба его от согласия Татьяны
Лариной зависит, потому как в ней его последняя надежда, иначе останется
одно лишь непотребство которое и брак его сгубило, и карьеру
дипломатическую...
поломатая?
взятый Никитой.
любовь, к которой исподволь приохотил его в студенческие годы друг и
сожитель Юрочка Огнев. В столичные годы хоронился уверенно, для маскировки
напропалую гуляя с наиболее доступными светскими и полусветскими девами,
вскружил голову капризной и взыскательной, несмотря на страхолюдную
внешность, Ольге Владимировне Пловец и даже подписал ее на законный брак. А
вот попал с подачи тестя в венскую штаб-квартиру ООН - и с голодухи потерял
бдительность, снюхался с безобидным вроде и к тому же так похожим на
этрусскую терракотовую статуэтку юным индийским писаришкой - и влип по
полной программе. Дешевым провокатором оказался Сайант, специально
подстроил, чтобы их застукали в момент недвусмысленно интимный. То ли ЦРУ
подкупило, то ли в самой дружественной Индии завелись недруги нашей державы
- это уже неважно, важно другое. Погорел товарищ Захаржевский сразу по трем
статьям, любая из которых никаких шансов на амнистию и реабилитацию не
оставляла: политическая близорукость, моральная неустойчивость, а третья уж
и вовсе названия не имеющая, поскольку отвечающее этому названию позорное
явление в социалистическом обществе изжито давно и наглухо.
красноречие. Никита вмиг лишился жены, квартиры, столичной прописки
приданого и, естественно, перспектив. Характеристику получил такую, что с
ней в провинциальное ПТУ историю преподавать и то не возьмут. Из дружно
отвернувшейся Москвы пришлось позорно бежать. Спас Юрочка, ставший к тому
времени фигурой заметной и по-своему влиятельной, помог устроиться на
"Ленфильм" администратором. А тут цепь обстоятельств привела к возобновлению
школьной дружбы с Ванечкой Лариным, к знакомству с его обворожительной
супругой. И открылись сияющие дали, неведомые и в лучшие годы...
буду...
полный стакан бальзама, довела таким образом до кондиции и с помощью Якуба
дотащила до глубокого кресла в кабинете, где Никита Всеволодович и заснул,
бурча в бреду:
звонка.
взору вышедших из спальни дам предстала картинка обвальной чехарды с бьющим
запахом сивухи.
своем бесповоротном уходе. Дескать, нашел женщину своей мечты. После чего
ничком рухнул на диван и захрапел.
цырлах взойти на Голгофу. Оскорбительных насмешек и унизительных поддевок не
замечал. В попытках развеселить Якуба Анджелка придумывала новые каверзы
издевательства над Таниным воздыхателем, а он, стремясь развеять тоску, все
больше туманящую Танин взгляд подчинялся безропотно. То будил всех, дико
кукарекая по Анджелкиному наущению, то лакал из блюдца портвейн, стоя на
карачках возле помойного ведра. Таня над этими причудами смеялась так же
невесело, как и Якуб, но представлений не прекращала, хотя они и утомляли.
кивка - мыл посуду, выбрасывал мусор, неумело подменяя Аду. Прятался с глаз
долой, когда та захаживала, хотя и в этом не было нужды. Остальные были свои
в доску. Из дому его старались не отпускать, да он и не стремился: жена на
порог не пустит, к родителям и сам ни за какие коврижки не сунется, патрон
же его, известный писатель Золотарев, уехал в длительную загранкомандировку.
кругло торчащий в полах цветастого халата, нежась рядом с лежащей на тахте
Таней, он размышлял о жизни и мировой гармонии.
молчать.
углу обоев. Из щели на нее глазела чернота, подмигивая и зазывая. Прошла
целая жизнь, прежде чем Ваня ответил:
как и сама жизнь. Но дивно, что ничто это не трогает. Все суета сует, пусто,
и сам отсутствуешь во всем.
нету.
остро ощущала в себе после ухода Павла, теперь стал эту пустоту только
сгущать. Да и саму себя уже воспринимала как сгусток пустоты. Вроде ни разу
не дернули ломки, но по всему видно, что приторчала она довольно плотно.
пропал. Ушел как был, полубухой, полубосой, в одной куртешке, выделенной из
Павловых обносков. Денег при себе - кот наплакал. Пока ждали, раскумарились,
чем было. Да видно, на вчерашние дрожжи легло неудачно. Якуб заснул мертвым
сном, а девушки обе дерганые сделались, шуганутые, Анджелка все по ковру
ползала, искала что-то. В таком состоянии и пришла в голову богатая мысль -
пойти Ванечку поискать, а то как бы чего не вышло.
нитки Анджелка.
собутыльников.
хоть и перешибшие хождением самый крутой отходняк, ругая Ванечку на чем свет
стоит, вышли к шашлычной на Лермонтовском. Они нередко вылезали сюда всей
компанией, благо близко, вкусно и недорого, и здесь иногда проводил
творческие бдения Иван, сражая интеллектом студенток расположенного
неподалеку физкультурного техникума. Но и в шашлычной его не оказалось. Таня
нахально расспрашивала встречных-поперечных, ничуть не смущаясь в описаниях
Иванова облика. Знакомая официантка только руками развела, погоревала о
тяжелой бабьей доле:
не волнуйтесь, найдется ваше сокровище, куда денется. А лучше-ка садитесь,
перекусите. У нас сегодня бастурма свежая и настоящее цинандали.
заполнен основательно. Свободного столика не нашлось, и официантка подсадила
девушек к двум мужчинам. Один из них, невысокий, сизый, плохо выбритый, был
уже изрядно нагрузившись и, не обратив на Таню с Анджелой никакого внимания,
продолжал елейно внушать собеседнику:
полу.
не знал бы...
подсевших дам. Это был высокий подтянутый мужчина, упакованный по высшему
стандарту, правда с несколько опухшим и хамоватым лицом. Но Анджелку аж
заклинило от восхищения. Вот это клиент! Клиент тем временем стрелял
маленькими глазками в Таню, отчего она отважилась начать разговор, словно
подразумевая нечто на будущее. Выбрав рафинированно-интеллигентный, якобы
чуть смущенный тон, она посетовала по поводу того, что вынуждена его
побеспокоить:
мельком запойного Ванечку. Конечно, ничего такого бы он и не увидел, а если
бы и увидел, не обратил бы внимания. Говорил очень чопорно - впрочем,
подвыпившим мужчинам определенного типа такое свойственно. Холеные руки,
гладко зачесанные волосы. Церемонно представившись, он рассыпался в
любезностях, стало понятно, что плотно запал на хвост Тане. В конце концов,
на всю историю поисков, вроде шутя, предложил вместо Ивана себя и тут же
поднялся.
Николаев Андрей
Афанасьев Роман
Херберт Фрэнк
Рыбаков Вячеслав
Шилова Юлия
Андреев Николай