Чтение 76–й страницы книги ~Белое танго~

сосульки грота, изнутри, холодно и жестко. Лицо как серебряная маска. Жутко
и томно стало Рафаловичу. Дотронуться бы только... "А че только
дотронуться?!" - взыграло ретивое.

- Я хочу тебя, - неожиданно для самого себя выпалил Рафалович.

Он приблизился к ней, обнял сзади за плечи. Таня вывернулась, ушла из-под
руки.

- Погоди, - сказала она.

Пещеру залил молочный, ровный свет, падающий сверху. Рафалович заморгал.

- Плюс электрификация всей страны. Минус, естественно, советская власть,
- пояснила Таня. - Мы с тобой, Фаллос, забрались в знаменитый Сталактитовый
грот.

Ну что, двинули в центр экспозиции?

Он не шелохнулся.

- Ах да, ты, кажется, что-то говорил.

- Я... - он запнулся.

Отточенные за два десятилетия навыки бабсклея улетучились напрочь. Но
горящие глаза были красноречивее любых слов и жестов.

- Ты действительно этого хочешь? - негромко и серьезно спросила она.

- Да. Да!

- Ты хорошо подумал?

Он кивнул. Она повторила его жест, показывая, что поняла, повернулась и
пошла в глубь пещеры.

- Куда ты?

- А ты хочешь прямо здесь, "в греческом зале"? Не поймут.

В дальнем конце послышались оживленные голоса, топот туристских ботинок.

- Здесь километрах в трех есть кемпинг. Думаю, комнатку получим без
проблем.

Группа экскурсантов подошла совсем близко. Возглавляющий ее лысый француз
в зеленой ливрее с серебряными пуговицами начал что-то выговаривать Тане,
экспансивно размахивая руками. Она пожала плечами, достала из нагрудного
кармана кошелек, отсчитала несколько купюр. Француз принял их, хмыкнул,
отошел.

- Что это он? - спросил Рафалович.

- Вошли с черного хода. электричество без спросу включили... Пришлось
платить штраф за самоуправство.

Они вышли наружу, в узкую долину, поджатую каменными террасами. По
карнизам сновали туристы, щелкали фотоаппаратами, запечатлевая друг друга,
причудливые скульптуры, созданные ветрами и эрозией, наскальные изображения.
Горловина долины перекрывалась невысоким турникетом, возле которого
примостилась будка.

Таня усадила спутника в тенечке на белую пластмассовую скамейку,
поговорила о чем-то с высунувшимся из будки усатым билетером.

- Через десять минут будет электрокар до кемпинга, - сказала она,
вернувшись.

- Буйабесс здесь не может быть приличным по определению, ниццкий салат -
тем более, - говорила Таня, отобрав меню у Рафаловича. - Можно рискнуть на
седло барашка в чесночном соусе и зелень. Вино?

- Вот это, я думаю. - Леня с видом истинного гурмэ ткнул пальцем в
красивое изображение длинной бутылки со знакомой этикеткой "шато-лафит".
Таня фыркнула.

- Не выябывайся.

Он обиженно вскинул брови.

- Лафит забьет вкус барашка, мясо забьет вкус вина. - Она что-то коротко
сказала небритому гарсону в длинном вязаном жилете, и тот, почтительно
наклонив голову, отошел. - Будем пить местное молодое винишко. Типа божоле,
только лучше... Кстати, ты ручки помыть не забыл? В горах, конечно, и грязь
чистая, но за полную стерильность не поручусь.

Барашек таял во рту, а терпкое молодое вино, немного похожее на
грузинское маджари, ударило в голову. На глаза наплыла розовая дымка, мир
стал ленив, заторможен и чрезвычайно приятен, а Таня сделалась нестерпимо
желанной.

Рафалович не сразу сообразил, что теребит ее за локоть и в десятый раз
повторяет:

- Ну пойдем же, пойдем...

Она царственно улыбалась.

...Когда он открыл глаза, за окнами было черно. Неярко светил красноватый
ночник. Она сидела в кресле, закутанная в простыню, и курила, глядя в
пространство. Он перевернулся на живот.

- Который час?

- Проснулся? - Она обернулась, окинула его непонятным в темноте взглядом,
и ему на мгновение показалось, что глаза ее светятся. - Не жалеешь?

- Ну что ты? Только вот Лилька...

Он осекся, боясь обидеть ее. Она хмыкнула.

- Соврем чего-нибудь. Обвал, цунами, нелетная погода... Да ты не
дергайся, все равно до утра идти нам некуда. Проголодался?

- Нет, но... - Он облизал пересохшие губы. - Вина бы выпил.

- Не проблема. Я из харчевни бутылочку прихватила.

Выпили по стакану, и руки сами собой потянулись сдернуть с нее
простынку...

Он опять лежал на животе, мокрый, блаженно томный, а Таня, оседлав его,
крепкими пальцами массировала ему спину. Рафалович похрюкивал от
удовольствия.

- Хорошо?

- Да-а.

- Ну, извини, - неожиданно произнесла она. Пальцы резко надавили на точки
у основания шеи, и он провалился в черную яму...

Очнулся он в незнакомой комнате - большой, чистой, с полукруглым окном во
всю стену - на широкой белой кровати. Немилосердно болела голова, ныла
спина, в глазах, как у Бориса Годунова, плыли кровавые мальчики. Он
приподнялся на локте и застонал.

Дверь отворилась, и вошла Таня в строгом и прямом белом платье, отдаленно
напоминающем докторский халат.

- Очухался? - не слишком нежно спросила она. - Вот и славно.

- Где я? - пробормотал он.

- У хороших людей.

- А точнее?

- Вилла Розальба, окрестности небезызвестного городка Сан-Ремо.

- Погоди, погоди... - Он сморщился, от попыток сосредоточиться вспыхивала
с новой силой головная боль. - Сан-Ремо. Как же Сан-Ремо? Это что же,
Италия?

- Выходит так.

Он резко сел, обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны
в сторону, приговаривая:

- Италия... Без визы, без паспорта, без денег... Лилька... Ты! Ведьма!
Это же похищение! Я пойду в полицию...

- Прекрати истерику! - жестко приказала Таня. - Никто тебя здесь силой не
держит. Хочешь в полицию - пожалуйста. Только тебя там и слушать не станут,
а без разговоров запакуют в кутузку. Кто ты для них - безымянный бродяга,
нелегально пересекший границу и вторгшийся в чужие владения, беспаспортный
и, извини, беспорточный - на яхте ты так заблевал свои брюки, что пришлось
их выбросить за борт. - На яхте? На какой еще яхте?

- Моторной. Типа "картуш". Фирмы "Эшби и Гомер". Порт приписки - Рапалло.

Владелец - синьор Джанкарло Леоне. Что еще тебя интересует?

- Кто тебя нанял, сука? Бернштейн, чеченцы или... или местная мафия?

- Не понимаю, о чем ты говоришь.

Рафалович устало опустил голову.

- Сколько? - чуть слышно прошептал он.

- Что "сколько"?

- Ну, выкуп. Сколько вы хотите? Она презрительно хмыкнула.

- Ты ж так хотел меня. Фаллос. Хотел и своего добился. А за удовольствие
надо платить. Только денег твоих мне не нужно.

- А что, что тебе нужно?

- Ты влип. Фаллос, влип крепко, и вытащить тебя из этой истории могу
только я. А это значит, что ты должен делать то, что я скажу, причем
беспрекословно.

Тогда завтра же будешь в "Отель де Пари" обнимать жену свою за широку
талию, и в кармане у тебя будет лежать несколько лишних монет. А если
выкинешь какой-нибудь номер - вон в том пышном саду и закопаем. - По ее
глазам он понял, что она не шутит. - Понял?

- Понял...

Он опустил глаза.

- Ну и умница. Тед!

Вошел жилистый мужчина среднего роста и неопределенного возраста с
неприметным, словно чуть стертым ластиком лицом. Таня что-то отрывисто
сказала ему по-английски - Рафалович разобрал только "half an hour" - и
вышла из комнаты.

Мужчина вплотную подошел к Рафаловичу, ткнул ему в лицо стакан с мутной
жидкостью и пролаял:

- Drink!

Полчаса спустя выбритый, присыпанный тальком и одетый в дорогой
светло-серый костюм Рафалович сидел на неудобном высоком стуле в строгой и
темной гостиной, обшитой темным деревом. Расположившаяся напротив него Таня
что-то щебетала невысокому костлявому старику с хищным носом и густыми
сросшимися бровями. Старик глядел на Рафаловича и зловеще хмурился, а потом
разулыбался, и улыбка эта была намного противней и страшней прежней хмурой
гримасы. Подошел к Рафаловичу, похлопал тощей лапкой по плечу, вышел.

- Что он сказал? - дрожащим голосом спросил Рафалович.

- Ждет тебя в саду, возле фонтана, на правой скамейке. Только очки
придется надеть, а то глаза у тебя не те.

- Очки так очки.