требовательно:
Терпсихоряном Эдгаром Арамовичем я уполномочен предложить вам, сударыня,
роль... Роль - это, конечно, сильно сказано. Ролька, на грани эпизода, но
надо же с чего-то начинать.
Тарасова...
произведении нет ни одной крупной женской роли. Знаешь ли ты, что отсюда
следует?
интонации, отрабатывал жесты, чтобы назавтра она предстала перед режиссером
в лучшем виде, она еще храбрилась. Но когда он, уже заполночь, удалился,
назначив ей свидание в двенадцать ноль-ноль у входа на "Ленфильм", она еще
раз перечитала свои сцены - всего их было две - и расплакалась. Ничего у нее
не получится. Ну ничегошеньки... Люди вон сколько лет учатся этому делу,
институты специальные заканчивают, а она, можно сказать, с улицы пришла и
хочет в киноактрисы попасть. Не бывает так.
спала всю ночь, утром кое-как привела себя в порядок, напилась кофе и как
шальная помчалась на метро. Время она, конечно, рассчитала не правильно,
оказалась в назначенном месте на сорок минут раньше положенного и слонялась
по вестибюлю между входом и вахтой, читая приказы по студии и объявления
месткома, поминутно поглядывая то на большие электронные часы над бюро
пропусков, то на собственные, наручные, и не знала, куда себя девать. Увидев
проходящего через вахту Никиту, она кинулась ему навстречу. Он хмуро
посмотрел на нее.
показать не смогу, да и сам освобожусь вряд ли. Ты пойди пока, погуляй.
Мороженого скушай.
переступит порога студии. Топтание в вестибюле и весьма нелюбезное поведение
Никиты начисто отбили у нее всякую охоту сниматься в кино. Почему-то ей
показалось, что ничего более унизительного ей в жизни не доводилось
испытывать.
зал, набитый другими соискательницами, под прожектора, под суровые очи
многочисленной комиссии, но Никита длинными извилистыми коридорами потащил
ее на третий этаж и втолкнул в неприметную дверь, на которой красовалась
картонная табличка: "Э. Терпсихорян, режиссер". Он предстал перед Таней в
полный, не слишком внушительный рост. Таня отметила кожаный пиджак, в
точности такой же, как у Никиты, - униформа у них такая, что ли? - рыжие
усы, крупный нос, очки в пол-лица.
привел эту... как ее там... Лиду, что ли?
берешь, таких? Да еще с именами. - Он повернул лицо к Тане и буркнул:
на канцелярской работе. Не для того я подала заявление в ЧК, чтобы протоколы
разные писать. Я контру бить пришла. Прошу включить меня в группу
Тарасова...
первый год знакомы. Видел я тебя и на баррикадах в марте семнадцатого...
фоне Зимнего и сцена на вокзале.
Завтра в десять у меня, понятно?!
Ну, что встали, валите, мне еще с Невмержицким ругаться... Карточку не
забудь, - напомнил режиссер, выталкивая их за дверь.
рассчитывали. Будешь сниматься... Фотография при себе есть?
в руках голубоватый прямоугольник с собственной фотографией и номером, как
на паспорте. Это был корешок ее учетной карточки, одновременно являвшийся
пропуском на студию. На прямоугольнике было четким почерком написано:
"Ларина Татьяна Валентиновна. Актриса".
налево, камеры справа! Огнев, Ларина, по местам!
испортить свежий грим, и встала на назначенное место, чуть впереди группы
статистов в матросских бушлатах, шинелях и красных косынках. Из вагона
нехотя спустился Огнев и с хмурым сосредоточенным лицом встал рядом с Таней.
***
крупная дама с полосатой хлопушкой.
Яркие прожектора осветили пятачок, где стояли Огнев и Таня. Лицо Огнева
преобразилось - в знаменитых глазах зажегся фанатический огонь, мелкие черты
лица сделались чеканными.
свидимся ли еще? - Ларина пошла! - гаркнул режиссер. - Пошевеливайся.
дубль в самом начале, и, вдохновленная этим успехом, решительно проговорила:
исполнишь свой революционный долг! - И, после отрепетированной паузы,
прибавила другим, лирическим тоном:
трубы и тронулся.
набиравшему ход поезду.
подножку.
рухнули комсомолка и два матроса...
своего возвышения, начал что-то говорить бородатому помрежу.
красноармеец достал из кармана бублик и вцепился в него зубами. Два
революционных матроса, давно уже с вожделением поглядывавших за барьер,
перемигнулись и быстро рванули с площадки к киоску наперегонки.
перепоясанном пулеметной лентой бушлате и яловых сапогах до колена. -
Разувайтесь!
представляете рядовые революционные массы, а она по сценарию как-никак
сотрудник ЧК, и нечего ей щеголять в опорках...
сапог.
галоши в портянке, Тают попыталась всунуть ногу в сапог.
сапог. Лицо его покраснело от натуги, но сапог он все же натянул. Таня
сморщилась от боли.
кадр, дала такую неподдельную душевную муку, что режиссер остался ею весьма
Куликов Роман
Роллинс Джеймс
Маккэфри Энн
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Самойлова Елена