Андрей ВОРОНИН

ОДНАЖДЫ ПРЕСТУПИВ ЗАКОН...

ИНКАССАТОР

Анонс

Его подставили, как пешку в крупной игре. В его смерти даже не
сомневались, но... Он уцелел вопреки всем законам мафии. Ему удалось
невозможное, но этого мало. Мало для того, чтобы жить. Для этого надо любой
ценой восстановить свое честное имя.

"Инкассатор" - новый сериал известного мастера российского детектива
Андрея Воронина.

Глава 1

Что такое гараж? Существует распространенное мнение, что гараж - это
строение, в котором можно хранить автомобиль, и не более того. Этого мнения,
как правило, придерживаются те, кто никогда в жизни не имел ни гаража, ни
автомобиля.

Глядя из окна набитой до отказа электрички на огромные пространства,
застроенные рядами гаражей, эти люди видят только скопления уродливых
бетонных коробок, которые портят пейзаж и навевают уныние и скуку. Им
невдомек, что под плоскими черными крышами, из которых торчат похожие на
бледные мухоморы оголовки вентиляционных труб, скрывается целый мир - иное
измерение, другая планета, самостоятельное государство с непонятной пешеходу
системой отношений и шкалой ценностей. За крепкими железными воротами и
громыхающими хитроумными запорами хранятся сокровища, которые человеку,
далекому от техники, могут показаться просто беспорядочными грудами ни на
что не годного хлама.

Сюда приходят, чтобы отдохнуть душой, и очень часто где-нибудь в
труднодоступном уголке между ржавой выхлопной трубой и стопкой потемневших
от времени занозистых досок прячется от дневного света и зоркого глаза
бдительной супруги заветная бутылочка вина или водки - своеобразный НЗ,
который постоянно расходуется и неизменно пополняется. Здесь же, как
правило, стоит и пара граненых стопок - не рюмок, а именно стопок, каких
больше не выпускает промышленность, - и лежит завернутый в пожелтевшую
газету кусочек сала. Здесь, в гараже, ведутся долгие задушевные беседы и
решаются многие вопросы Тогда заветная бутылка извлекается из тайника и
устанавливается на капоте стоящего тут же автомобиля. Алкоголь развязывает
языки и делает одетых в замасленные рабочие комбинезоны мужчин решительными
и смелыми.

По мере того как уровень жидкости в бутылке понижается, голоса, наоборот,
становятся все громче, и наконец наступает момент, когда нужно либо
принимать какое-то радикальное решение, либо просто допивать и расходиться.
Принимать радикальное решение страшновато, да и пар уже по большей части
выпущен, так что все, как всегда, заканчивается пшиком. Пустая бутылка со
всеми необходимыми предосторожностями выносится из гаража и выбрасывается
подальше от того места, где ее могла бы заметить чья-нибудь жена, стопки
споласкиваются водой из протекающего рядом ручья, и все идет по-прежнему -
вроде бы как всегда, а на самом деле с каждым днем все хуже и хуже.

...Головка ключа вдруг ни с того ни с сего соскочила с приржавевшей
гайки, и Иван Кольцов, потеряв равновесие, больно ударился рукой о бетонный
пол гаража. Он зашипел от боли и раздраженно отшвырнул ключ, который со
звоном запрыгал по полу и остановился у стены.

- Мать твою Бога, рога, носорога, - выразительно произнес Иван, -
Распутина дурного, Николая Второго... Пропади оно все пропадом!

Он уселся на пол, привалившись спиной к борту своей "девятки", облизал
кровь с ободранных пальцев и принялся озабоченно разглядывать полученные
повреждения. Кулак выглядел так, словно им только что съездили кому-то по
зубам. Иван подумал, что было бы в самом деле неплохо съездить кое-кому по
зубам, вот только потом как бы не пожалеть...

Он вытянул вперед ноги в разбитых и ободранных, давно потерявших товарный
вид кожаных ботинках, устраиваясь поудобнее, и вытащил из нагрудного кармана
промасленного комбинезона пачку "Кента". Ароматный дымок синеватой струйкой
потянулся в приоткрытую дверь гаража. Иван поглубже надвинул засаленное
армейское кепи, прикрыл глаза и стал думать о том, как здорово было жить в
конце восьмидесятых - начале девяностых, когда все вокруг ходили пьяные от
внезапно обрушившейся свободы. И заработать денег было проще простого.
Конечно, сложностей хватало и тогда, но в ту пору они еще не приобрели
такого размаха...

В дверь гаража коротко стукнули. Иван поднял голову и увидел в дверном
проеме соседа по кооперативу Николая Зайцева - давнего приятеля и коллегу по
бизнесу, такого же, как он сам, "продавца скорости", вольного охотника за
подвыпившими клиентами, который уже много лет выколачивал копейку из своего
старенького "Опеля". Высокий и сутулый Зайцев сложился почти пополам,
протискиваясь в низкую дверь. Во рту у него дымилась неизменная сигарета,
казавшаяся такой же неотъемлемой деталью его вечно сморщенного, похожего на
сушеное яблоко лица, как нос или вислые прокуренные усы.

- О, - сказал Зайцев, не сразу отыскав глазами Кольцова в полумраке
гаража, - перекур?

- Да... Перекур, - проворчал Иван, неохотно подтягивая под себя ноги и
вставая.

Он протянул Зайцеву руку, и тот был удивлен, ощутив вместо привычного
крепкого пожатия вялую расслабленную ладонь приятеля.

- Что это ты затеял? - поинтересовался Зайцев, окидывая взглядом стоящий
на колодках автомобиль без колес и разбросанные по всему гаражу покрышки.

- В гробу я видал такие затеи! - в сердцах воскликнул Кольцов и полез в
карман за новой сигаретой.

- Не понял, - сказал Николай. - Зачем ты резину меняешь? Ты же недавно
новую поставил!

- А теперь вот старую ставлю, - раздраженно ответил Кольцов. - Хобби у
меня такое - каждую неделю резину менять.

- Это не хобби, - сказал Зайцев, - это извращение. Мазохизм называется.
Слыхал про такое? Ты что, на шиномонтажку подскочить не можешь?

Кольцов посмотрел на приятеля долгим взглядом, прикидывая, не издевается
ли тот. Лицо Зайцева не выражало ничего, кроме сочувствия и легкой
заинтересованности, и Иван понял, что Николай действительно не в курсе
последних событий.

Иван вздохнул и зачем-то постучал носком ботинка по валявшейся у стены
покрышке. Протектор на покрышке был новенький, совсем неизношенный. За
комплект зимней резины Кольцов две недели назад заплатил триста долларов.
"Лучше бы я эти деньги пропил", - подумал он с горечью.

- Ты не в курсе, что ли? - спросил он. - Мне же сегодня все четыре колеса
пропороли. Прямо с утра.

- Да ты что?! - поразился Зайцев. - Вот суки!

Где это тебя угораздило?

- В Быково, - скривившись, ответил Кольцов. - Подвез одну до аэропорта...

- Выгодный рейс, - заметил Зайцев.

- Да уж куда лучше... Помогите, говорит, вещи до камеры хранения донести.
Я вам, говорит, доплачу... Смазливая такая бабенка, разговорчивая. Я так
понял, что, если бы не самолет, с ней можно было бы договориться. Нет
проблем, говорю. Какие вопросы? Да там и багажа-то - чемодан да сумка. Минут
на пять отлучился, не больше. Возвращаюсь и вижу.., вот это.

Он снова с отвращением пнул проколотую покрышку.

Теперь Зайцев увидел на ее боковой поверхности длинный косой порез. Его
передернуло, когда он представил себя на месте Кольцова - там, в Быково, на
открытой всем ветрам асфальтированной площадке, рядом с просевшим на
проколотых шинах автомобилем, под косыми насмешливыми взглядами вечных
конкурентов - таксистов из муниципального таксопарка...

- Вот суки, - повторил он.

- Волки, - согласился Кольцов. - Волки на "Волгах"...

- Думаешь, они?

- А кто же еще?

- Да, - подумав, согласился Николай, - больше некому.

Он привалился плечом к небрежно оштукатуренной стене гаража, ничуть не
заботясь о том, что может испачкаться побелкой, и задумчиво прикурил
сигарету от окурка предыдущей. Его похожее на печеное яблоко лицо сморщилось
еще больше, прокуренные усы сосредоточенно шевелились под коротким, нахально
вздернутым носом, взлохмаченные брови сошлись к переносице, и между ними
пролегли две глубокие параллельные морщины.

- За такие дела, - выдавил он наконец из себя, - морду бить надо.

Кольцов посмотрел на него, как на умственно отсталого больного.

- Кому? - спросил он, не скрывая прозвучавшего в голосе презрения.

- Да всем, - не обращая внимания на тон приятеля, ответил Зайцев. -
Совсем оборзели, козлы. Прохода не дают. Басурману позавчера лобовик на
стоянке раскокали. Он за сигаретами отошел. Вернулся, а от лобовика одни
брызги... Меня сегодня один гад так подрезал, что я еле смог разминуться. До
сих пор, как вспомню, руки трясутся. Мочить их надо, Ваня!

Кольцов зло пнул проколотую покрышку.

- Мочить, - машинально повторил он. - Кто их будет мочить? Ты? Я?

- Нас много, - сказал Зайцев. - По крайней мере, не меньше, чем этих
уродов на "Волгах".

Кольцов поморщился. Эти разговоры ему безумно надоели. Конкуренция между
государственными таксистами и частными извозчиками давно превратилась в
битву шакалов, где каждый норовил укусить исподтишка и отскочить в сторону,
пока ему не дали сдачи. Таксисты при этом были лучше организованы и хотя бы
отчасти находились под защитой закона. Кроме того, они, в отличие от
частников, рисковали не собственными машинами, заработанными потом и кровью,
а государственными развалюхами и поэтому действовали более открыто и нагло.

- Брось, Коля, - сказал Кольцов, - все это пустой треп. Каждый сам за