Чтение 40–й страницы книги ~Муму~

и горели во всем нижнем этаже, где располагались службы больницы.
Операционные и палаты занимали второй и третий этажи.

Илья приподнялся на цыпочки и глянул в окно. Он увидел Федора Ивановича,
сидевшего за столом и читавшего газету.

- Один? - поинтересовался Григорий.

- Один сидит, как сыч, нас дожидается.

- Недолго ему встречи ждать осталось, - хохотнул Григорий.

И братья, пригнувшись, двинулись к служебному входу, который, как они
знали, не запирают ни днем ни ночью после того, как в больнице случился
пожар. Никто не видел, как они пришли в больничный двор, никто не видел, как
они вошли в здание.

Больничный коридор встретил братьев Вырезубовых запахом хлорки, влажным,
спертым воздухом. В такой атмосфере жить невозможно, в ней можно или болеть,
или работать.

- Мерзкое место! - заметил Илья, прижимая к груди огромный букет роз.

- И не говори.

В темноте, да еще войдя с незнакомого входа, трудно было
сориентироваться.

- Где он сидит? - шептал Илья.

- Хрен его знает!

Наконец братья обнаружили, что из-под одной двери пробивается тонкий
лучик света. Он выхватывал из темноты стертые кафельные плитки пола.

- Сюда! - Илья негромко постучал костяшками пальцев о старую деревянную
дверь. И тут же толкнул плечом.

Федор Иванович, обернувшись, увидел не братьев, те пока еще находились в
полумраке, а целую охапку шикарных роз. Он сам забыл о своей просьбе, и
цветы у него тут же вызвали ассоциацию с похоронами. Такие же розы украшали
комнату в день тещиных похорон.

- Ой!

Холодок прошелся по душе заведующего лабораторией, и только потом он с
облегчением перевел дыхание, обрадовался, увидев хитро усмехающегося Илью
Вырезубова.

- Свое слово держим, - басил Илья, передавая цветы Федору Ивановичу.

Странная натянутость чувствовалась в отношении братьев к старому
знакомому, будто бы они пришли, не надеясь застать того живым. Но Федор
Иванович все списывал на волнение. Каждый разволнуется, если ему сказать,
что близкая родственница угодила в реанимацию.

- Как она? - поинтересовался Григорий.

- В себя пока не приходила, - осторожно ответил Федор Иванович, - хотя
кто ее знает? Времени прошло достаточно... Если хотите, я вас сведу с
дежурной медсестрой, она должна знать больше моего.

- Нет, что вы, не надо ее беспокоить. Погодите минутку, разговор с ней
уже ничего не изменит, - Федор Иванович принялся пристраивать цветы в
трехлитровую банку. Чисто машинально сосчитал розы, получилось двенадцать.
Заведующий лабораторией считал вслух, и поэтому последняя произнесенная им
цифра обескуражила Илью.

- Не может быть, мы же тринадцать везли!

- Четное получается, - развел руками Федор Иванович, - как на похоронах.

- Не могли мы ошибиться, - вставил Григорий, - уж мы-то толк в цветах
знаем, никогда бы такой ошибки не допустили, - и вдвоем братья пересчитали
цветы.

- Точно, двенадцать, - растерянно сказал Илья, - первый раз со мной
такое.

- Ничего страшного, я в приметы не верю.

- Вы же не себе цветы оставляете, подарите, а женщины подобные мелочи
чувствуют.

Федор Иванович быстро нашел выход из создавшейся ситуации, вынул один
цветок и поставил его в высокий стеклянный мерный цилиндр.

- Теперь все правильно - в одном букете одиннадцать, а в другом - один.
Формальности соблюдены.

Братья переглянулись. Им не надо было много говорить друг другу,
взаимопонимание наступало, стоило лишь встретиться глазами.

- Вы про анализ говорили.

Федор Иванович, гордый тем, что сумел совершить открытие, достал карточку
с результатами анализа.

- Я каждую цифру, которую определил, в памяти по несколько дней держу -
привычка такая. А вдруг понадобится? Один анализ, второй.., цифры совпали,
вот я и понял, что девушка и есть ваша родственница.

- Ошибки быть не может?

- Никогда, - убежденно сказал Федор Иванович. Он уже сообразил, братья не
так уж сильно любят свою родственницу, иначе бросились бы в палату, чтобы
увидеть пострадавшую собственными глазами.

Григорий вчетверо сложил листок и сунул в карман.

- Спасибо. Нам бы ее посмотреть.

Федора Ивановича немного покоробило, что братья не называют родственницу
по имени, но потом он нашел этому объяснение.

"Стесняются, думали инкогнито анализ сделать, но не получилось."

- Хотелось бы посмотреть хоть одним глазком, - мечтательно произнес Илья.

- Я вас проведу. Только в реанимации порядки строгие, без белых халатов
туда нельзя.

- Разве нас кто-нибудь увидит?

- Увидит, не увидит, какая разница? - улыбнулся Федор Иванович. -
Бактерии и вирусы спрашивать разрешения не станут.

Белых халатов в лаборатории хватало. Отыскали два самых больших, и братья
Вырезубовы облачились в них. На головы надели белые хирургические колпаки и
выглядели теперь как заправские хирурги-мясники.

- Вам не влетит, что вы нас провели?

- В больнице все свои. Я вас и показывать никому не стану. Палата в конце
коридора, дежурная не увидит, я ей что-нибудь совру.

Мужчины вышли из лаборатории, и Григорий внимательно проследил взглядом,
куда спрячет ключи Федор Иванович после того, как закроет двери. Они исчезли
в кармане брюк.

Время было позднее - после отбоя, и больные из других отделений уже давно
спали. Лишь запах табачного дыма еще не до конца выветрился с лестничных
площадок.

"Реанимация?, - известила табличка над перегородкой из стеклоблоков.

- Я первым пойду, - Федор Иванович шагнул за дверь.

Дежурившая медсестра, заслышав шаги в коридоре, тут же выглянула из своей
ниши. Завидев Федора Ивановича, удивилась: тот, как заведующий лабораторией,
работал в одну смену, днем.

"С женой поругался, наверное, вот и задерживается?, - подумала девушка.

- Федор Иванович, - негромко позвала она, - что это вам не спится, не
отдыхается?

- Сама знаешь, припахали меня. Тут родственники приехали к нашей больной,
я их заведу, все аккуратно будет.

В полумраке коридора трудно было рассмотреть двух мужчин в белоснежных
халатах и колпаках. Удостоверившись, что заразу по реанимации разносить
никто не собирается, девушка вернулась и села за стол. Вся ответственность
теперь лежала на Федоре Ивановиче. Понятно, не юридическая, а моральная.

Негромко скрипел старый, разболтанный паркет.

- Здесь, - Федор Иванович приоткрыл дверь в палату с двумя кроватями.

Братья Вырезубовы скользнули следом за ним. Григорий тут же оценил
обстановку: вторая кровать пуста.

Он подошел к Рите Кижеватовой и удовлетворенно хмыкнул. Ошибки не
произошло, перед ним находилась беспомощная беглянка. Даже если бы ее лицо
было обезображено швами и бинтами, перевязанные запястья красноречиво
напоминали о веревках, которыми связывали проститутку по кличке Лиса.

- Она, - сказал Илья и тронул девушку за плечо. Та застонала, но глаз не
открыла.

- Она в себя никак прийти не может, - стараясь подпустить в свой голос
побольше сочувствия, отвечал заведующий лабораторией.

- Ее машиной сбило?

Федор Иванович абсолютно органично воспринимал то, что братья говорят
шепотом, хотя, как медик, понимал, девушка не отреагирует, даже если у нее
над ухом станут кричать. Другое же объяснение тихому разговору ему и в
голову не приходило.

- Да, я узнал. Ее милицейская машина подбила. Она шла по дороге, а потом
под колеса бросилась. Но точно я вам сказать не могу. Может, позвать
медсестру, она в курсе?

- Не стоит.

В темной комнате практически терялись из вида лица, руки, были различимы
лишь белые халаты и колпаки. От этого братья казались Федору Ивановичу
какими-то фантастическими существами, лишенными ног, кистей рук и голов.
Лишь иногда ярко-белые зубы вспыхивали в полумраке.

- Мы с братом немного пошепчемся, а вы возле нее побудьте.

Илья с Григорием отошли к окну и тихо-тихо принялись объясняться. Даже
если бы Федор Иванович и напрягал бы слух, ему бы не удалось расслышать ни
единого слова. А он, в общем-то, особо и не стремился к этому. Мало ли
существует на свете семейных тайн? Он уже подозревал, что девушка была давно
сумасшедшей, и братья лишь стеснялись признаться в этом, потому и не привели
на анализ. Федор Иванович даже придумал подходящую версию, что родственница
убежала из дома, а через пару дней ее отыскали, вот и хотели выяснить, не
подхватила ли она за время странствий венерическую болезнь.

- Кончать его надо, - вынес приговор Григорий.

- Не хочется, но придется, - согласился с ним Илья. - И бабу кончим.

- Ты уверен, что нас никто не засек?

- Медсестра нас хрен разглядела, вот только баба днем нас видела у него в
кабинете.

- Так то днем... - братья пожали друг другу руки, таким образом скрепляя
желание покончить и с Федором Ивановичем, и с девушкой. Затем ладонь Ильи