патроны..."
заваленной каким-то вонючим хламом щели между стеной
кооператива и шеренгой приткнувшихся к ней жестяных гаражей,
до которых не добрались руки рачительных чиновников из
мэрии. Осененный внезапной идеей, он присел на корточки и
принялся разбрасывать наваленный у ржавой железной стенки
гаража мусор, расчищая фундамент. Он надеялся, что под
нижним краем жестянки обнаружится какая-нибудь щель или хотя
бы выемка, в которой можно будет спрятать безумно мешавшую
сумку с оружием. Ему повезло даже больше, чем он мог
надеяться: нижний угол жестяной стенки совсем проржавел и
даже был слегка отогнут, словно в гараж уже пытались
проникнуть таким путем. Юрий бесшумно отогнул крошащееся
железо, немного подумал, вынул из сумки "Макаров" и затолкал
его за пояс джинсов. Сумку с "маузером" он пропихнул в
темноту гаража, снова разогнул жесть и засыпал свой тайник
мусором.
получше запомнить место, и быстрым шагом двинулся через
дворы в сторону шумевшей неподалеку улицы. Смешанный с пылью
пот подсыхал на лице шершавой серой корочкой, и Юрий
некстати припомнил, что вся эта беготня началась именно из-
за его не ко времени возникшего желания принять душ. "Зато
теперь я точно знаю, на каком я свете", - утешил он себя.
глубине темного двора какой-то автомобиль, освещенный лишь
слабыми отблесками, падавшими из окон второго этажа. У
автомобиля были громоздкие, хорошо знакомые очертания, и
прежде, чем мозг Юрия успел подать команду, его рука
метнулась за спину, выхватив из-за пояса пистолет. Негромко
лязгнул затвор, а в следующее мгновение на притаившемся в
темноте милицейском "уазике" вспыхнула фара-искатель.
Ослепительный луч света метнулся справа налево, высвечивая
скамейки и лохматые кусты, нащупал Юрия и уперся ему в лицо.
Усиленный громкоговорителем голос прогрохотал:
погас. Почти ничего не видя, кроме плававших перед
ослепленными глазами зеленоватых кругов, Юрий метнулся вдоль
стены дома. На вездеходе вспыхнули фары, но там, куда они
светили, уже никого не было.
растянулся на земле, и тут же на спину ему обрушилось что-то
тяжелое, шумно пыхтящее, остро-пахнущее потом и чесноком,
навалилось, прижало и принялось выкручивать руки, явственно
позвякивая металлом наручников. Юрий наугад ударил затылком,
двинул локтем, оседлавший его оперативник коротко взвыл и
ослабил хватку. Филатов сбросил его с себя, увидел
мелькнувшие слева светлые металлические пуговицы и встретил
набежавшего сержанта ударом ноги. Сержант с треском
обрушился в кусты.
преследователя, Юрий выбежал со двора и оказался на
освещенной улице. Пешеходов было немного, поодаль мягко
a"%b(+ al витрина открытого гастронома, а еще дальше Юрий
увидел красно-синие вспышки милицейских мигалок.
Повернувшись к ним спиной, он бросился бежать, стараясь не
обращать внимания на боль в ноге и упорные мысли о полной
бесполезности всей этой беготни.
едва успел остановиться, чтобы не угодить под колеса
выскочившего оттуда джипа. Они затормозили одновременно, но
Юрий по инерции все-таки врезался в дверцу автомобиля
вытянутыми вперед ладонями. Соседняя дверца распахнулась, и
из подсвеченной зеленоватым мерцанием приборной панели
темноты раздался добродушный хрипловатый голос:
подброшу!
рискнуть. Он запрыгнул на переднее сиденье и захлопнул за
собой дверцу. Водитель нажал какую-то кнопку, и центральный
замок мягко щелкнул, заперев все четыре дверцы.
подальше отсюда.
скорость. Водитель закурил, бросив на Юрия любопытный
взгляд.
- расскажи, как дошел до жизни такой?
или менее уклончивый ответ, но тут за его спиной раздался
тихий вороватый звук. Он рванулся к водителю, уже понимая,
что опоздал, и совсем не удивился, когда вслед за слепяще-
болезненным ударом в основание шеи на него обрушилась
темнота.
запястьях. Это было странно, потому что одновременно с этим
боль располагалась где-то вверху, гораздо выше головы. Какое-
то время ушло у него на то, чтобы разобраться, где у него на
самом деле верх, а где низ, и наконец он понял, что висит на
скованных или связанных над головой руках, едва касаясь
земли носками кроссовок. Судя по нестерпимой рези в
запястьях, руки у него были все-таки скованы наручниками. Он
постарался попрочнее утвердиться на носках, чтобы уменьшить
давление на запястья, невольно застонал и открыл глаза.
помещении с грубо побеленными стенами из газосиликатных
блоков. Больше всего это помещение напоминало подвал какого-
то гаража. Руки у него действительно были скованы
наручниками. С потолка свешивалась одинокая сорокаваттная
лампочка на грязном витом шнуре. Свет от нее был жиденький,
желтоватый, неспособный рассеять затаившиеся в углах черные
тени.
заляпанном побелкой дощатом топчане человек. Это был
плечистый тип, у которого из узкой облегающей майки так и
перла во все стороны прикрытая тонким слоем жирка накачанная
мускулатура. Глазки у него были маленькие, поросячьи,
физиономия широкая, курносая и губастая. Это лицо показалось
Юрию смутно знакомым, но он никак не мог припомнить, где они
встречались. - Ну, чего моргаешь? Не признал? А помнишь, как
ты мне в кафе глазки строил?
работодателя со странным именем Арчибальд. "При чем здесь
этот старик? - подумал он. - Неужели его послал Цыба?"
повернул голову и увидел костлявого мужика примерно одного с
собой возраста, который курил сигарету, потирая синий от
проступившей щетины подбородок. Голос у него был знакомый,
хрипловатый, и, хотя теперь в нем не осталось даже намека на
прежнее добродушие, Юрий узнал по этому голосу водителя
подобравшего его джипа. - Мне наплевать, кому он глазки
строил. Или ты сожалеешь об упущенных возможностях? Пусть
скажет, где деньги, некогда нам с ним возиться.
соскакивая с топчана и приближаясь к Юрию. В руке у него
покачивалась милицейская дубинка.
деньги, которые у меня были, лежали в кармане. Так вы же их,
наверное, уже приватизировали.
дубинкой по ребрам. - А если так?
повиснув на соединявшей наручники стальной цепочке, и обеими
ногами ударил Губастого в грудь. Это был не лучший из его
ударов, но качок все равно послушно отлетел назад, ударился
ногами о свой топчан, кувыркнулся через него и плашмя рухнул
на пол, задрав кверху грязные подошвы кроссовок.
водитель джипа, обращаясь к этим подошвам. - Из этого парня
ментовским демократизатором ничего не выбьешь, кроме лишних
неприятностей. Но если он так же хорошо умеет соображать,
как и махаться, мы обязательно договоримся. А соображать он
умеет, иначе не рискнул бы в одиночку провернуть такое дело.
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Майер Стефани
Якубенко Николай
Смит Кордвейнер
Володихин Дмитрий