Чтение 7–й страницы книги ~Последний аргумент закона~

кабинку телефона-автомата.

"Скажу, что проезжал мимо и решил заскочить".

Он набрал номер. Когда на другом конце провода сняли трубку, полковник
ГРУ даже не успел произнести слово:

- Привет, Андрей, - тут же услышал он спокойный голос Иллариона.

- С чего ты взял, что это я? - изумился Мещеряков и осмотрелся. Он уже
готов был поверить в то, что в нескольких метрах от него стоит Илларион с
телефон-вой трубкой в руке.

- Разве я ошибся? - засмеялся Забродов.

- Нет, но как-то это - Странно? - подсказал Илларион.

- Да, вот именно.

- Наверное, ты хотел сказать мне, что проезжал мимо и решил заскочить,
точно?

- Да, - уже окончательно растерялся Андрей. - Но как?

- Очень просто.

- Забродов, ты просто издеваешься надо мной!

- Ничуть. Я хочу быть предупредительным и вежливым. Разве это плохо -
предчувствовать желания друга?

Любопытство разбирало Мещерякова. Сколько раз он уже попадался на уловки
Иллариона! Происходившее казалось нереальным и необъяснимым, но потом
Мещерякову становилось стыдно за то, что он не сумел докопаться до правды
сам.

- У тебя стоит определитель номера, - неуверенно проговорил Андрей.

- Во-первых, не стоит, а во-вторых, ты звонишь из автомата.

- Бог ты мой, а это откуда ты узнал? Илларион разочарованно вздохнул:

- Я-то думал, ты сообразительнее. Ты слышал в трубке мелодию, прежде чем
произошло соединение? Блям-блям, такое...

- Слышал.

- И я тоже. Его издают только новые таксофонные аппараты, а их недавно
поставили, только в моем районе. Такое объяснение тебя устраивает?

- Хотелось бы чего-нибудь более изощренного, - сказал Мещеряков.

- О том, что это ты звонишь, догадаться несложно. Виделись мы с тобой в
последний раз десять дней тому назад. Больших перерывов во встречах ты себе
не позволяешь.

- Не я же один тебе звоню - Женщины иначе дышат в трубку, - произнес
Забродов и бросил:

- Приезжай, я тебя жду.

"Вот же, гад, - подумал Андрей Мещеряков, вешая трубку, - рядом с ним
всегда чувствуешь себя идиотом".

Буквально через две минуты он уже оказался во дворе дома, где жил
Илларион Забродов. Мещеряков на своем "опеле" с трудом вписался в узкую
арку. По обеим сторонам проезда на старой штукатурке были видны
многочисленные царапины. Тут оставляли свою краску все чужие машины, -
принадлежащие не тем, кто жил в этом доме. Только ежедневно тренируясь,
можно было достичь совершенства, въезжать сюда, не царапая кузов.

Мещеряков вышел из машины и уже забрался на крыльцо, как что-то заставило
его обернуться. Ему хотелось; быть проницательнее Иллариона, хотя он и
понимал, что мысль эта зряшная, а желание недостижимое. "Лэндровера" во
дворе не оказалось. Представить себе, что Илларион куда-то отправился
пешком, Мещеряков еще мог, но вообразить, что Забродов доверил руль машины
чужому человеку, было невозможно, так же, как и предположить, что солнце
сегодня зайдет на востоке.

"Когда он успел уехать? Снова меня разыграть решил? Сказал, приезжай, а
сам смылся. Нет, не стану я подниматься на твой пятый этаж для того, чтобы
звонить в дверь пустой квартиры".

Мещеряков, обиженный до глубины души, вернулся к машине. Ехать никуда не
хотелось, время для встречи с Илларионом он уже выкроил в плотном графике, а
следующая встреча была назначена лишь на самый вечер.

"Выкурю сигарету. Если он за это время не вернется, можно считать, мы
поссорились. Он, конечно, человек ценный, но нельзя же до такой степени не
уважать лучших друзей!"

Огонек зажигалки лизнул кончик сигареты, и Мещеряков в утешение себе
подумал:

"Я все-таки наблюдательный, сообразил, что Илларион меня надуть решил.
Посмотрю-ка я на его кислую рожу, когда он узнает, что я наверх не
поднимался. Небось, записочку в двери оставил, что вернусь, мол, через
пятнадцать минут. Такое время назначит - четверть часа, что и наверху
торчать глупо, а вниз спустишься, сразу же подниматься придется".

Тощий котенок сидел возле забора и старательно вылизывал лапку, норовя
пройтись языком между когтями.

Но тут же идиллическую картину нарушило появление во дворе собаки. Из
арки появился огромный грязный доберман с основательно погрызенными ушами.
Но, несмотря на потрепанный вид, он держался с достоинством и, как каждый
сильный самец, всем своим видом показывал, что не боится никого и ничего.

Котенок, до этого блаженствовавший на солнце, тут же замер и медленно
опустил лапу. После чего стал похож на чучело, даже глаза его не двигались.
Доберман не спеша приближался к котенку, и Мещеряков, вначале посмеявшийся
над испугом бездомного кота, даже сам струсил. Пес был таких размеров и
такой силы, что сопротивляться ему без оружия в руках, даже владея приемами
самообороны, было бессмысленно.

- Хороший песик, - вкрадчиво проговорил Мещеряков, прижимаясь к машине и
пытаясь открыть дверцу. Выходя, он запер ее на ключ и теперь та не
поддавалась.

Услышав, что к нему обращаются, доберман остановился и, повернув голову,
смерил взглядом Андрея Мещерякова, мол, тебе-то что здесь надо, чего ты не в
свои разборки лезешь?

Нервы у котенка не выдержали, он громко зашипел, натопырил шерсть на
загривке и попятился, хотя Мещеряков твердо знал, что кошки назад двигаться
не умеют. Котенок исчез за колесом машины. Доберман равнодушно опустил
голову и понюхал ботинок Андрея. Тот прикинул, если пес тяпнет зубами, то
сможет прокусить и толстую кожу. Ступню со стороны подошвы спасет лишь то,
что резина на ней толстая.

Хлопнула дверь подъезда, и на крыльце появился Забродов. Он легко сбежал
и подал руку:

- Осторожно, укусит! - предупредил Андрей.

- Меня - нет, - в этой фразе Мещерякову почудился намек, что Иллариона
пес не тяпнет, но его самого - наверняка. - Это самая умная собака, которую
я только встречал в жизни.

- Что-то я не заметил его ума.

- Умное существо никогда не показывает, насколько оно умно, - подмигнул
Мещерякову Забродов.

Они двинулись к крыльцу. Пес, играя, пытался выгнать из-за колеса
котенка, как в арке послышалось сперва гудение, затем, как водится,
проскрежетал по штукатурке металл и во двор въехала машина - небольшой
фургончик без всяких внятных надписей.

Чужие автомобили здесь появлялись редко, и поэтому фургон привлек
внимание Иллариона. Врагов он имел достаточно, но редкие из них решались
напасть на него. Но непобедимых людей не существует, и если появился фургон,
то его нутро вполне могло скрывать с десяток вооруженных людей.

- Осторожней, - проговорил Мещеряков, запуская руку в карман куртки,
надетой не по сезону, но куда еще спрячешь пистолет?

- Не суетись, - проговорил Забродов.

Мещеряков послушался, оружие доставать не стал, но крепко сжал вспотевшей
ладонью рифленую рукоятку "Макарова" и перевел предохранитель в боевое
положение. Худшие опасения Мещерякова подтверждались: двое мужчин в
брезентовых комбинезонах выпрыгнули из кабины и даже не закрывали дверцы,
двигатель продолжал работать.

На ходу один из них разматывал сетку. Такого Мещерякову наблюдать еще не
приходилось, чтобы двоих ГРУшников пытались взять живьем при помощи огромной
капроновой сети-. Рука его дернулась.

Забродов схватил Андрея за запястье:

- Я же сказал, не суетись! - лицо инструктора сделалось жестким и злым,
как всегда бывало в момент опасности.

- Про котов диспетчер говорила, - тихо обратился один мужчина в
комбинезоне к другому, - а тут тварь такая объявилась.

- Молчи! Главное его не упустить.

Мужчины растянули сеть и, крадучись, стали подбираться к доберману,
который пока не обращал на них никакого внимания. Будучи сильным от природы,
он считал, что одолеет любого врага.

- Сбоку заходи, да смотри, чтобы не тяпнул.

- Ружье надо было прихватить!

- Только живьем брать.

За живых собак ловцам бродячих животных платили неплохо, их сдавали в
медицинские институты для опытов.

- Фу, черт, - выдохнул Мещеряков, вытаскивая руку из кармана и вытирая
вспотевшую ладонь носовым платком, - я-то уж подумал...

- Все только начинается, - шепнул Забродов и шагнул к мужикам. - Какого
черта?

- Отойди, спугнешь, - даже не глядя в его сторону, сказал один из
живодеров.

Доберман уже ощутил опасность, но гордость не позволяла ему убегать. Он
принял боевую стойку и грозно зарычал, голова его дергалась из стороны в
сторону. Пес прикидывал, на кого первого ему кинуться.

- Может, ну его на хрен? - прошептал один из ловцов.

- Нет уж! - профессиональная гордость не позволяла второму отступить.

- Убирайтесь из моего двора, - тихо произнес Забродов.

- Мужик, отвали! - рослый живодер умело заводил край сетки с таким
расчетом, чтобы набросить ее на собаку раньше, чем та успеет достать его
зубами.

- Мужики, не делайте этого, пожалеете.