Чтение 48–й страницы книги ~Сквозь огонь и воду~

Отар, не привыкший к длинным пространным рассуждениям, поморщился.

- Есть люди, которые затеяли игру, - пояснил Муму, - не будь их, не было
бы фальшивых долларов, не лилась бы кровь. Шпит - мелкая рыбешка по
сравнению с ними.

- Ты не возьмешь денег, даже если они фальшивые? - удивился Отар.

- Нет, - покачал головой Муму, - я уничтожу всех, из-за кого погибли твои
братья.

- Давид тоже был с убийцами, - напомнил Отар, - и, останься он жив, ты бы
посчитался с ним.

Дорогин в упор посмотрел на Отара.

- Знай ты заранее, что задумал твой младший брат, думаю... - и взгляд
Дорогина скользнул на винтовку.

- Не знаю, - мотнул головой старик, - не хочу думать об этом.

- Но мне ты веришь? - спросил Дорогин.

- Я доверяю тебе, - ответил Отар.

- Тогда не удивляйся тому, что я сделаю.

- Нет, так не пойдет, - Отар взял Дорогина за руку, - я должен знать, что
ты задумал.

- Хорошо, но тебе придется ждать. Не знаю сколько: день, два. Возможно,
это произойдет уже сегодняшним вечером.

- Скажи, что ты решил? Дорогин оглянулся на закрытую дверь подвала и
наклонился к уху старика...

Муму шептал недолго. Отар кивал.

- Ты сильно рискуешь, - выслушав Дорогина, ответил он.

- Мне не привыкать. Пошли к машине. Тебе будет спокойнее, если этот
мерзавец будет пока беспробудно пьян.

- Я не спущу с него глаз.

- Все равно, пойдем.

Дорогин и Отар спускались тропинкой к машине.

- Шпит заставил твоего брата, Тосо, выпить водку и пьяного утопил в море.

- Тосо тоже виноват в этом? - тихо спросил Отар.

- Насколько я понимаю, нет. Он лишь плохо хранил чужие тайны.

- Тосо - мирный человек.

Мужчины остановились у машины. Дорогин отдал Отару одну целую, другую
недопитую бутылки ?Абсолюта?, сел за руль.

- Тебе далеко?

- В Гудауту. Смотри, удержись от искушения прикончить Шпита сразу.

- Легкая смерть не для него. Возвращайся скорей, и удачи тебе.

Старик помахал рукой вслед удаляющейся машине. Он долго стоял,
задумавшись, опершись на длинную винтовку. Овчарка терпеливо ждала, когда ее
хозяин вернется в дом.

- Давид... - беззвучно проговорил старик. - Как ты мог.., надо было мне
поговорить с тобой по-другому. Запер бы тебя в подвале. Посидел бы неделю,
одумался. С убийцами связался, с бандитами...

Он тяжело поднялся в гору.

Уже протрезвевший Шпит заерзал, когда услышал шаги возле самой двери. Он
затравленно озирался, сучил ногами, пытаясь подняться с земли. Утренний свет
ударил ему в глаза. Бандит увидел силуэт вооруженного винтовкой Отара в
дверном проеме и понял: бесполезно предлагать деньги за свою жизнь и
свободу. Этого человека ничем не проймешь. В жизни ему уже ничего не надо. И
все же Шпит проговорил:

- Тебе нет смысла меня убивать. Не я убил твоих братьев.

- Молчи, - сказал Отар, садясь на ступеньку и кладя винтовку на колени.

- Эти деньги настоящие, - зашептал Шпит, - можешь оставить их себе.
Больше никто не придет за ними. А я уйду. Если же ты убьешь меня, тебе
отомстят.

- Кто знает, что ты здесь? - резонно спросил Отар.

- Узнают, обязательно узнают...

- Никто не узнает, куда ты пропал. И не пугай меня. Мне уже ничего не
страшно.

Медленно светало, и Шпит ловил взглядом кусок голубого неба в дверном
проеме. Он не знал, суждено ли ему увидеть, как сегодня солнце скроется за
морским горизонтом.

Глава 11

Как и каждое утро, дядя Федор поднял детей ровно в семь утра и вывел их
на зарядку. Хоть здоровье и не позволяло ему выдержать нагрузку вместе с
детьми, дядя Федор пытался изобразить из себя жизнерадостного, бодрого
старичка, всего лишь ленящегося десять раз подтянуться на перекладине. Дети
понимали, что дядя Федор хорохорится, но не хотели его обижать и вовсю
подыгрывали ему. Запыхавшийся директор наконец сказал:

- Всем принять душ - ив столовую. Сам же, обмахиваясь газетой, направился
в кабинет, чтобы попить крепкого чая. Его не насторожило то, что возле ворот
стоит УАЗик. Мало ли кому в Гудауте пришло в голову оставить здесь машину.
Главное, что ворота закрыты и никто возле них не топчется Директор детского
дома открыл дверь, ведущую в коридор, и остолбенел. Рядом с дверью его
кабинета на вытертом, десять раз отремонтированном стуле сидел Сергей
Дорогин. Дядя Федор хоть и не видел его целую вечность, узнал сразу.
Во-первых, по фотографиям, а во-вторых, глаза и улыбка у Сергея остались
прежними, немного детскими.

- Ну вот мы и встретились, - Дорогин не бросился навстречу, а просто
поднялся, так, как это сделал бы ученик при виде директора.

Слезы навернулись дяде Федору на глаза.

- Ты, ты... - приговаривал он, обнимая Муму.

- Я, дядя Федор.

- Не думал тебя увидеть.

- Я хотел заехать, но попозже, а теперь вы нужны мне по важному делу.

И Дорогин ненавязчиво пригласил дядю Федора в его же кабинет.

- Все как прежде, - усмехнулся он, - только, по-моему, письменный стол
новый.

- Новый, - махнул рукой дядя Федор. - Он чуть моложе тебя.

- И телефонный аппарат другой.

- Уже не помню. Телефонные аппараты не живут так долго, как люди.

Директор детского дома включил чайник, и вскоре перед Дорогиным уже
стояла простая фаянсовая кружка, до краев наполненная крепко заваренным
чаем.

- Я без сахара пью, а ты?

- Мне все равно.

- Я уже знаю про Пашку, - сокрушенно покачал головой дядя Федор, - думал,
что и ты погиб...

- Я обо всем расскажу вам позже. Не сегодня, не завтра, а когда увидимся
в следующий раз. Вы говорили, что двое кавказцев интересовались мной?

- Да. Один даже назвался твоим или Пашкиным приятелем. Как там его...
Память ни к черту стала, - дядя Федор потер лоб, выдвинул ящик стола. - Хотя
нет, - усмехнулся он, - они даже не назвались. А я постеснялся спросить.

- Вы говорили о телефонном номере.

- Да, они телефон оставили. Сказали, как ты объявишься, можешь позвонить.

Дядя Федор порылся в ящике письменного стола. Среди кучи бесполезных
бумаг он отыскал картонную карточку, на которой был отпечатан телефонный
номер.

- Телефон не здешний, - вздохнул директор детского дома, - даже не знаю,
в каком городе они живут. Какой это код?

Дорогину было достаточно короткого взгляда, чтобы понять: перед ним номер
мобильного телефона.

- Хорошие люди? - поинтересовался Муму.

- Жаловаться на них грех, детскому дому помогли, но не понравились они
мне.

- Иногда впечатление обманчиво.

- Если позвонить хочешь, то вряд ли у тебя что-нибудь получится, -
директор заметил, что Сергей смотрит на телефон. - Нам за неуплату межгород
отключили. Могу звонить только по городу.

Дорогин наскоро допил чай и поднялся.

- Все, дядя Федор. Если что, не поминайте лихом.

- Ты куда?! Я тебя еще ни о чем не спросил.

- Потом поговорим.

Дорогин коротко пожал руку директору детского дома и зашагал к воротам.

- Погоди, я сейчас открою, - бежал за ним дядя Федор.

- Не беспокойтесь, лучше к детям возвращайтесь.

- Ты обиделся на меня?

- Нет, все в порядке.

И Сергей, пока дядя Федор пытался размотать цепь, соединяющую створки
ворот, перемахнул через ограду, легко и без всякого напряжения. Он
чувствовал в себе силу, как чувствует ее любой человек, решившийся на смелый
поступок. Дяде Федору ничего не оставалось как помахать рукой вслед пылящему
по незаасфальтированной улице УАЗику.

- Странно, - бормотал директор детского дома, - что ему надо было? Ничего
не могу понять.

Он вернулся в кабинет и маленькими глоточками принялся пить круто
заваренный чай, пытаясь понять, что происходит в этом мире, почему человек,
приезда которого он ждал годы, появился на каких-то пять минут, ничего
толком не объяснил и исчез, даже не сказав, когда приедет вновь.

"Стар я стал, - подумал дядя Федор, - ничего уже не понимаю и вряд ли
когда-нибудь пойму. Найти бы себе преемника, а то не ровен час помру, и дети
без присмотра останутся. Мне даже хуже, чем одинокому папаше, которого
бросила жена-алкоголичка. У него есть надежда: дети подрастут, встанут на
ноги. А у меня и такой надежды нет. Одни вырастут, новые появятся, но кого я
найду, когда денег нет. Живем подаяниями."

Дорогин отъехал совсем недалеко. Он остановился возле кинотеатра.
Странное дело, но тот работал. Висели бумажные афиши, за окошком кассы