лавочке у подъезда, устало опустился на жесткие брусья. И только после
того, как посидел минут пять, тяжело поднялся и вошел в подъезд,
пропахший жареной картошкой и кошачьими испражнениями. Глеб понял, что
до шестого этажа подняться будет трудновато, и решил не искушать самого
себя, подошел к лифту, нажал пальцем кнопку. Когда кабина опустилась, он
вошел и привалился к стенке. Лифт медленно пополз вверх. Глеб видел, как
проплывают этажи, но ему казалось, что лифт поднимается не вверх, а
падает в какую-то угрожающую бесконечную бездну, черную узкую шахту.
пробиты ткани, кость не задета, пуля прошла насквозь. Почему же так
больно?"
В подъезде царила гулкая тишина, было слышно, как поскрипывают тросы
лифта. Но вот внизу хлопнула дверь - не входная, а чья-то квартирная, -
и послышались детские голоса. Глеб вытащил из кармана связку ключей,
подошел к двери и, превозмогая боль, открыл одну, затем вторую дверь.
рубашку.
рубахи и кобура. Глеб разделся, подошел к шкафу, открыл его и вытащил
плоский пластмассовый ящик В его руке сверкнул шприц, упакованный в
пластиковую капсулу. Глеб зубами разорвал упаковку, разрезал скальпелем
повязку. Затем, чуть прищурив глаза, воткнул шприц в мышцу у самой раны
и медленно выдавил содержимое. Из раны сразу же полилась густая кровь.
Глеб взял бинт, промокнул кровь, обработал рану и наложил плотную
повязку.
таблетками и, подумав, взял две небольшие желтые таблетки, забросил в
рот и, подойдя к крану, пустил воду и принялся жадно пить. Ему хотелось
под душ, хотелось, чтобы тугие холодные струи смыли с него пот, смыли
усталость, чтобы опять вернулась бодрость. Но он понимал, что с повязкой
лучше душ не принимать.
Он сидел и медленно, глоток за глотком, пил коньяк. По телу разливалось
тепло.
посматривал на циферблат своих часов, на секундную стрелку, которая
медленно ползла по кругу. Единственное желание, которое было у него
сейчас, - это взять телефон и позвонить Ирине. Но Глеб знал, что делать
это сейчас не надо, что сейчас он еще слаб, еще не пришел в себя.
голос Ирины. Его рука сама потянулась к телефону.
было.
пальцы.
надо.
разобраться, что же произошло.
понял: надо сварить кофе, очень крепкий и густой. И выпить две чашки. И
только после этого он сможет нормально соображать.
дороге передумал, решил сварить кофе в итальянской кофеварке. Он засыпал
очень большую порцию молотого кофе, закрыл крышкой, залил в кофеварку
холодную воду и нажал кнопку. Буквально через минуту в стеклянную колбу
начали падать черные капли. По мастерской пополз густой терпкий аромат.
Глеб сглотнул слюну.
музыкальному центру, опустил иглу на диск.
аккуратно сорвал бородку, протер лицо одеколоном, наклонился над
умывальником и вымыл лицо холодной водой. Постепенно он приходил в себя.
Глеб даже чувствовал, что сердце стало биться абсолютно ровно и
спокойно. "Наверное, у меня сейчас давление сто двадцать на восемьдесят.
Может быть, чуть выше".
часы.
ударов в минуту. Что же, я еще крепок. А ведь могло быть и хуже"
картины предыдущего дня. Он видел складки шелкового халата Цыгана,
сверкающее лезвие ножа, его темные глаза, наполненные смертельным
ужасом, видел красный дом, глаза девочки...
меня была такая же дочь? Как бы я ее назвал?"
разговорчивая и веселая. Да, я назвал бы ее Юлей".
происходить на сцене. Он знал эту оперу наизусть. Он мог напеть партию
Царицы ночи, партию Памины, ее дочери, партию Принца.
с отцом. Он вспомнил восхищение, охватившее его после того, как
раздвинулся тяжелый бархатный занавес.
кресло и, прикрыв глаза, сделал первый глоток обжигающего ароматного
напитка.
детство, вспоминал своих друзей, одноклассников, видел лица погибших
товарищей. Видел перед собой своих друзей, тех, кого уже не было в
живых. Он подумал:
странно и, наверное, несправедливо. Видно, действительно, это счастье -
прожить долгую жизнь с любимой женщиной. И умереть в один день"
ощутил на своих губах прикосновение ее пальцев "Надо будет сделать все,
чтобы Ирина и ее дочь были счастливы Надо сделать все, чтобы мы все
вместе были счастливы. Может быть, надо отказаться от этой жизни и
начать все сначала. Бросить все, уехать, забыть о том, что было. Жить
настоящим, любить друг друга, принадлежать друг другу и умереть в один
день.
одним глотком осушил его. Тепло разлилось по телу, а голова вдруг стала
абсолютно ясной. Мысли больше не путались, все видения исчезли.
Глава 8
Лаврушинском переулке, Бортеневский, его жена и три телохранителя
стремглав бросились вниз. Бортеневский подбежал к машине, рванул на себя
дверцу.
ощупывал ребенка, ласкал, прикасался пальцами к глазам, к белесым
волосикам и шептал:
руки к дочери.
ничуть их не стеснялась. Сейчас она была самой обыкновенной женщиной.
Исчезла ее надменность, холодность, сейчас она не выглядела красавицей.
Она была обыкновенной женщиной, но самой счастливой на всем свете. А то,
что она чувствовала себя самой счастливой в Москве, это уже точно. Даже
на лицах суровых телохранителей было какое-то смущенное выражение. Но
они не забывали пристально поглядывать по сторонам, прикрывая собой
хозяина, его жену и дочь.
Соловьев.
крепкую руку полковника Соловьева. - Вы даже не можете представить, что
сделали.
отблагодарю вас за это по-царски. Я очень богатый человек, - счастливо и
растроганно шептал банкир.
бросился наверх. Затем закрылась дверь квартиры. Сейчас все чувствовали
Каргалов Вадим
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Сапковский Анджей
Смоленский Вадим
Курылев Олег