обойдется. Что-то он в последнее время стал косо на меня поглядывать.
Неужели из-за своей Лидочки? Чудак, ей-богу. Вот уж, действительно, богатое
воображение..."
смешная: смешно говорила, смешно таращила на собеседника красивые карие
глазки, смешно всплескивала руками, выслушивая очередную байку... У нее была
неплохая фигурка, милое простоватое лицо, светлые волосы, ловкие пальцы,
которые с немыслимой скоростью порхали по клавиатуре компьютера, и
абсолютное лингвистическое чутье. В редакции она числилась корректором, но
при этом никогда не отказывала коллегам, которым нужно было срочно набрать
какой-нибудь текст. На первый взгляд Лидочка производила впечатление
безобидной простушки, этакого младенца в джунглях, которого не обидит разве
что ленивый. Но при более близком знакомстве вдруг обнаруживалось, что она
умна и обладает характером, незаметным за внешней мягкостью, как незаметен
обернутый пористой резиной стальной прут, - незаметен до тех пор, пока
кому-нибудь не придет в голову испытать его на прочность. На Лидочку
Маланьину было легко не обращать внимания, поскольку она никогда не лезла в
глаза, но, приглядевшись к ней раз, трудно было о ней не думать.
полутонов и оговорок. Это напоминало ровное сильное тепло, круглые сутки
распространявшееся от нее во все стороны и согревавшее всех, с кем ей
приходилось общаться. Ощущение исходившего от нее тепла было настолько
привычным, что большинство знакомых Лидочки этого даже не замечали, но Юрий,
как только появился в редакции, сразу же обратил внимание на то, что возле
светловолосой девицы постоянно толкутся люди. Так что он отлично понимал
Дмитрия Светлова, который не без успеха ухаживал за Лидочкой с самыми
серьезными намерениями. Вероятно, кудрявый юнец не прочь был провести
остаток своих дней, единолично купаясь в волнах Лидочкиного тепла. Это было
немного эгоистичное, но вполне понятное и простительное желание; по крайней
мере, Юрий не имел ничего против неотвратимо приближавшейся свадьбы. Он, как
и все, любил остановиться возле стола, за которым сидела Лидочка, и
переброситься с ней парой ни к чему не обязывающих фраз, но в последнее
время стал замечать, что Светлову это не нравится. Почему Дмитрий выбрал на
роль соперника именно его, Юрий понятия не имел, но решил не обращать
внимания: со временем сам все поймет и успокоится. Не выяснять же с ним
отношения, в самом-то деле! Да и было бы что выяснять...
разберись, что у них в голове! Да они и сами это не всегда понимают.
Журналисты - это, конечно, не писатели, не художники, не музыканты и не
артисты, а просто сплетники с высшим образованием. Но все равно в их
черепной коробке помещается на одно-два реле больше, чем в голове обычного
человека - скажем, рядового инженера или военного. Особенно военного...
Приходит день, реле щелкает, и человек выкидывает какое-нибудь коленце,
абсолютно непонятное для окружающих, но вполне объяснимое, логичное и даже
закономерное с его собственной точки зрения. Скажем, начинает ни с того ни с
сего ревновать свою невесту к водителю редакционного микроавтобуса."
он нашел какой-то рок-н-ролл: судя по звучанию, записанный либо еще до его
появления на свет, либо сразу же после, - закурил и, выбросив из головы
посторонние мысли, повел машину к месту встречи со Светловым.
Глава 7
вышел из машины и потянулся, с удовольствием ощущая, какое большое, упругое,
мускулистое и ловкое у него тело. Он вдохнул полной грудью попахивающий
выхлопными газами утренний воздух, сощурился на солнышко, показавшее свой
сверкающий краешек из-за крыши соседнего здания, прислушался к чириканью
воробьев на газоне и улыбнулся: жизнь была чертовски хороша, и сам он был
чертовски хорош - на погибель бабам и на зависть врагам и вообще всем на
свете.
начавший лысеть, с мощной, синеватой от частого бритья нижней челюстью,
прямым коротким носом и открытой белозубой улыбкой. Севрук знал, что
производит на незнакомых людей самое благоприятное впечатление, и широко
пользовался своим обаянием, проворачивая разнообразные делишки разной
степени Сомнительности. Чаще всего это было просто: некоторые люди буквально
напрашивались на то, чтобы их облапошили, и Вадим Севрук охотно шел им
навстречу.
перепродажей старых японских автомобилей, по большей части краденых, с
перебитыми номерами, или аварийных, наскоро приведенных в более или менее
товарный вид. Ему нравился сам процесс - нравилось ?разгонять? покупателя,
всучивая ему дышащий на ладан хлам по цене вполне приличной, нравилось с
шиком прогуливать вырученные деньги, вместе с коллегами свысока поглядывать
на суетящихся вокруг лохов. Разумеется, подобный образ жизни не мог не
привести к неприятным последствиям, и в конце концов Севруку пришлось в
спешном порядке покинуть родные края. Перед самым отъездом он похоронил
мать, испытав при этом немалое облегчение: раковый больной дома это, знаете
ли, не подарок. К тому же мать в последние годы все время плакала, глядя на
него, как будто он был каким-то чудищем болотным или закоренелым убийцей.
Короче говоря, к моменту своего бегства в Москву Вадим основательно устал от
жизни и был рад сменить обстановку, тем более что в Москве, как выяснилось,
у него имелся богатый родственник.
как следует присмотреться. Владислав Андреевич Школьников не производил
впечатления растяпы, которого легко обвести вокруг пальца. К тому же возле
него все время крутился этот страшноватый Караваев. У Вадима на таких людей
было чутье, да к тому же Караваев и не скрывал своей роли при всемогущем
Владике. Это был серый кардинал или, если угодно, шеф тайной полиции -
всезнающий, хитрый, холодный и очень опасный. Севрук долго искал к нему
подход: прежде чем затевать какие-то дела за спиной у богатого дядюшки,
необходимо было перетянуть на свою сторону Караваева. В конце концов он,
казалось, приручил опасного Максика - не нашел к нему подход, не подобрал
ключик, а именно постепенно приручил, как приручают хищного зверя. На это
ушел целый год, но игра стоила свеч. В голове у Вадима роились планы, один
смелее другого, и ему было необходимо развязать себе руки, чтобы не
оглядываться каждую минуту через плечо: не стоит ли за спиной Караваев,
держа пистолет с глушителем?
архитектором Голобородько Караваев проявил себя самым достойным образом,
сработав чисто и эффективно и, что было ценнее всего, ни разу с тех пор не
обмолвившись и словом о той истории. Поскольку дядюшка Владислав Андреевич
тоже помалкивал, Вадим вполне резонно рассудил, что ему ничего не известно
об этом деле, и решил, что дело теперь в шляпе.
строительство кредита давным-давно лежала на номерных счетах в швейцарских
банках и уже, наверное, начала потихонечку обрастать процентами. Теперь
оставалось лишь довести строительство до конца, чтобы более или менее
сохранить лицо, получить деньги с заказчиков и тихо исчезнуть, предоставив
дядюшке расхлебывать последствия, а может быть, наоборот, пожинать лавры, -
это уж как повезет. Вадим Севрук вовсе не собирался сидеть на виду у всех, в
Москве, и трястись от страха, гадая, вскроется его афера или так и останется
тайной для всех, кроме него и, может быть, Караваева.
ограничившись тем, что попросил убрать Голобородько и отправить вместо него
в Америку двойника, и отставной разведчик не задавал вопросов. Возможно, он
был нелюбопытен, а может быть, имел собственные пути и методы добывания
информации. Вадим склонялся к последнему предположению, и это заставляло его
поглядывать на Караваева с опаской. ?Ну а чего же ты хотел? - спрашивал он
иногда у себя. - Не думал же ты, в самом деле, что сможешь провернуть такую
махинацию и при этом ничего не бояться? Так не бывает, дружок."
от Голобородько. Севрук гнал от себя эту навязчивую идею, понимая, что его
денег и связей не хватит, чтобы застать врасплох и без лишнего шума
спровадить на тот свет бывшего подполковника. Этот человек был сделан из
самой прочной стали, и порой Вадиму казалось, что даже выпущенная в упор
пуля крупного калибра в лучшем случае оставит на теле подполковника лишь
неглубокую царапину, а в худшем - просто отскочит и свалит самого стрелка...
Нет, с Караваевым нужно дружить, тем более что время от времени эта дружба
оказывалась весьма полезной, как в случае с Голобородько, например. И потом,
был ведь еще дядюшка, многоуважаемый Владислав Андреевич. Вадим знал о его
неладах с бывшей женой и понимал, что Школьников скорее раздаст свое
состояние бомжам, чем оставит его этой крашеной пиявке. Ну а теперь, когда у
него появился хоть и дальний, но все-таки родственник?. В общем, в последнее
время Вадим Севрук прилагал огромные усилия к тому, чтобы выведать, есть ли
у Школьникова завещание и если да, то в чью пользу оно составлено. А потом
Караваев - отличный специалист по организации несчастных случаев, этого у
него не отнимешь.
водителе, но Смык все равно умер - сгорел в собственной постели из-за
непотушенной сигареты на следующий день после смерти Голобородько. Вадим
специально поинтересовался, и в милиции ему ответили, что никаких сомнений
данное дело не вызывает. Напился до бесчувствия с вечера, утром проснулся,
выпил пивка, окосел, завалился в постель с сигаретой, заснул и больше не
проснулся. ?Такое бывает чаще, чем можно себе вообразить?, - сказали ему в
милиции.
кстати. Именно тогда Вадим впервые задумался, не ведет ли Караваев двойную
игру. Он, Вадим, не платил подполковнику за Смыка, но Смык все равно умер.
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Мороз Александра
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий