любопытством разглядывая его склоненную макушку, сказал Вадик. - Машину
подашь в восемь утра, ты понял? К подъезду. Мотор можешь не глушить, наш
Алитет Петрович выйдет сразу же. Он, видишь ли, торопится, так что ты, будь
добр, не опаздывай.
серебристый, а именно серебряный, уж Смык-то в этих тонкостях разбирался
получше иных-прочих! - портсигар, двумя пальцами выудил оттуда тонкую темную
сигарету и закурил от массивной настольной зажигалки. По кабинету поплыл
ароматный дым, и Смык постарался придать своему лицу как можно более
индифферентное выражение. В этом кабинете ему никогда не разрешали курить и
уж тем более не угощали сигаретами. Это было немного обидно. В конце концов,
что с них, с уродов, возьмешь? Они считают себя солью земли и благодетелями,
но это только до тех пор, покуда их самих как следует не прижало. А когда
прижмет, сразу добреют: Смык, дружище, выручай... Э-эх! Да леший с ними,
будет и на нашей улице праздник...
чтобы не услышать в ответ: ?Не твое собачье дело?. Да в сущности, ему и
вправду было наплевать, куда ехать. Вот только вставать в такую рань было
немного лень, а так - какая разница?
Александрович. Его тяжелая нижняя челюсть при этом сильно выпячивалась
вперед, как подводный выступ на носу старинного линкора. - В Шереметьево-2,
понял?
Петрович уходит в горы. Вернее, улетает в Америку. Сейчас ты заскочишь в
кассы Аэрофлота и заберешь его билет, а завтра отдашь ему лично в руки.
Потеряешь - убью. Опоздаешь - удавлю своими руками, как щенка. Учти, я не
шучу. Ты все понял?
Что я, маленький? Чего сразу наезжать-то? Я вас хоть когда подводил?
Подводил, да?
Возможности такой у тебя не было, вот что я тебе скажу. А теперь есть. И
если ты, засранец прыщавый, попытаешься этой возможностью воспользоваться, я
тебя из-под земли достану.
веществ такой?
от беговой лошади, а ты мне про обмен веществ рассказываешь. Я тебя еще раз
спрашиваю: ты все понял?
Алитета в аэропорт забросить...
на обочине будет стоять человек... - он вынул из внутреннего кармана пиджака
и показал Смыку крупную черно-белую фотографию, - вот этот. Подберешь его.
Нет, фотографию я тебе не дам, смотри здесь. Если Алитет станет бухтеть, не
обращай внимания. Начальник здесь я, и я приказываю тебе подобрать этого
человека и делать все, что он скажет. Все, что он скажет, понял?
зябко поежиться, словно в жарко натопленном кабинете вдруг откуда ни
возьмись образовался ледяной сквозняк. Судя по всему, настало время платить
по счетам, и Смык с удивлением обнаружил, что не готов к расчету. А в том,
что платить придется, можно было не сомневаться: даже если бы Вадик не
говорил с ним таким странным тоном, достаточно было просто посмотреть на
фотографию, которую он все еще держал у Смыка перед носом, чтобы все понять.
назад и казавшимися с виду довольно редкими волосами. Лицо у него было
узкое, сильно вытянутое в длину и гладко выбритое. Близко посаженные глаза
смотрели из глубоких глазниц холодно и равнодушно, рот напоминал
хирургический шрам. ?Делай, что он скажет...? Страшно было даже подумать о
том, что может приказать этот тип. Смык никогда не был физиономистом, но
одного взгляда на это жесткое лицо было достаточно, чтобы понять: перед вами
бывший сотрудник спецслужб или, как минимум, мент, уволенный из органов за
служебное несоответствие... ?Погорел наш Алитет, - понял Смык. - Ох, будет
ему Америка..."
Голобородько. За ночь его страхи немного улеглись, и по дороге в гараж и
позже, ведя машину по московским улицам, Смык даже ухитрился выработать
собственную теорию, более или менее объяснявшую данное Вадиком поручение.
Возможно, казачок поедет в Америку не просто так, а с посылочкой, и
посылочку эту ему передаст тот самый страшноватый тип с фотографии. Судя по
тому, как серьезно говорил об этом Вадик, посылочка будет еще та, но вот это
Смыка уже не касалось. Его дело маленькое: довезти этих уродов до стоянки
аэропорта, а там хоть трава не расти... ?И вообще, - начинал злиться Смык, -
какое мне дело? Меньше знаешь - лучше спишь. Так-то вот..."
крыльце показался Алитет Голобородько во всей красе - в долгополом пальто, в
шляпе, в развевающемся шарфе и в ботинках, которые выглядели так, словно по
их носкам прошелся грузовой железнодорожный состав. В руке у Алитета свет
Петровича болтался полупустой чемодан, а на губах блуждала пакостная
улыбочка. Хренов казак был доволен жизнью, и Смык окончательно уверился в
том, что ничего особенно опасного ему сегодня не предстоит.
из желания услужить многоуважаемому Алитету Петровичу. Они ездили вместе
год, но так и не сблизились. Голобородько раздражал Смыка, и во взглядах,
которые бородатый архитектор время от времени бросал на своего водителя.
Смык легко читал такое же презрительное выражение.
довольным урчанием пожирая дешевый ?семьдесят шестой? бензин и выдыхая через
выхлопную трубу сизый угар. Алитет, как и положено выбившемуся в начальники
лоху, восседал на переднем сиденье, по-хозяйски развалившись и даже задрав
ногу на ногу, благо габариты ?Волги? это позволяли. Он молчал, но
чувствовалось, что это стоит ему неимоверных усилий: господину архитектору
до смерти хотелось похвастаться тем, что он отправляется аж в Америку, а
Смык остается дальше хлебать родное российское дерьмо. Спохватившись, Смык
полез за пазуху и отдал своему пассажиру успевший слегка помяться авиабилет.
Голобородько снисходительно кивнул в знак благодарности, и Смык от души
пожелал, чтобы дорога поскорее закончилась. Он чувствовал, что может
сорваться и все-таки сделать то, о чем мечтал весь этот год: остановить
машину, выволочь этого ублюдка на обочину и измордовать так, чтобы в самолет
его пришлось заносить на носилках.
вовремя заметить типа, фотографию которого ему показал Вадик. Для этого ему
пришлось сильно снизить скорость и перестроиться в крайний правый ряд, но
тип с фотографии все равно возник на обочине совершенно неожиданно. Только
что справа от машины тянулась пустая неровная лента грунтовой обочины,
испятнанная редкими островками черного мартовского снега и утыканная
рекламными щитами и указателями, и вдруг оттуда, из поросшей обесцвеченной
прошлогодней травой и прозрачными кустами пустоты, на проезжую часть шагнула
длинная фигура в темном плаще, с непокрытой головой и с дымящейся сигаретой
в уголке похожего на хирургический шрам рта. Человек на обочине поднял руку,
голосуя, и Смык поспешно тормознул, да так, что сидевший в расслабленной
позе Алитет едва не протаранил головой лобовое стекло.
лицо.
помешает, меня фирма по Америкам не возит.
деле было отличное настроение. Новый пассажир приоткрыл заднюю дверцу и
вежливо поинтересовался, не подбросят ли его до аэропорта.
тронул машину с места. Голобородько даже не повернул головы, чтобы
посмотреть на того, кто сел сзади, окончательно войдя в роль полновластного
хозяина жизни.
диафрагмой. У блондина, которого он подобрал, в руках не было ничего, что
напоминало бы посылку. Впрочем, посылка могла быть маленькой - размером с
письмо или спичечный коробок...
дорогу. У парня, который сидел за спиной у Алитета, был совсем не тот вид,
какой обычно бывает у курьеров. С такой рожей, если честно, не посылочки
передавать, а командовать ротой спецназа или брать на абордаж торговые
корабли где-нибудь в нейтральных водах.
секунд впереди показался поворот на второстепенную дорогу, которая
скрывалась в по-весеннему прозрачном перелеске. Пассажир на заднем сиденье
зашевелился, и Смык понял, что он сейчас скажет, за мгновение до того, как
блондин открыл рот.
поворота. На приборной панели зажглась мигающая стрелка, мерно защелкало
реле.
уйдет.
на грунтовку.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Корнев Павел
Свержин Владимир
Мурич Виктор