Гибралтаре не спрячешься.
самые большие неприятности, случавшиеся со мной, были именно
из-за денег, а самые счастливые годы я провел в должности
завлаба. И водка по три шестьдесят две была вкусной, и
килька в банках - куда вкуснее осетрины с семгой. Что ты
посоветуешь сделать?
оставить меня в покое, и генерала Потапчука тоже, - сказал
Глеб. - Не тратьте попусту время и силы.
тебя у меня уже полные карманы.
начальником охраны вместо Прохорова поставлю?
дно, а мне пропадать.
Сиверов, - но судьба Кривошеева тебя мало волнует. Тебе
самому выплыть надо.
действительно надо свою шкуру спасать. А то, что ты
рассказал, - единственный козырь. Урод Кривошеев мне всю
жизнь испортил. Такой прокол со мной случается впервые. Лишь
бы он украл по-божески. Если же у него в мозгах закоротит и
он сопрет неподъемную для меня сумму, я пропал.
кто способен тебя спасти. С Прохоровым через полчаса
a"o&%hlao. Не хочу с ним по дороге встретиться. Человек от
злости глупостей наделать может.
Ленского. Олигарх в халате вышел проводить его до двери.
Охранник уже пришел в себя и с удивлением созерцал хозяина и
ночного гостя, мирно прощающихся в полумраке холла.
всмотрелся в него, как всматриваются в чудотворную икону,
которая вот-вот готова замироточить. Нажатием одной клавиши
он соединился с Юшкевичем. Тот взял трубку после второго
гудка и заспанным голосом сообщил:
важности, - сказал Ленский.
ответил Юшкевич.
сейчас к тебе еду. Только пиджак надену.
стряслось, можешь сказать?
ада", часть третья?
матом.
у любовницы остается государственным человеком, готовым
стать по стойке смирно, лишь только в кармане его пиджака,
аккуратно повешенного на спинку стула или брошенного на пол,
зазвонит заветный телефон, номер которого известен единицам,
особенно когда дело касается больших денег или политики.
самосохранения сработает. Трубка - в руках, жвачка - за
щекой, машина - под парами у подъезда.
испортили людям остаток ночи, но привели в движение
государственную машину, словно по всей столице враз завыли
сирены гражданской обороны. В спящих зданиях, перепуганные
появлением начальства, вскакивали охранники, загорались
окна, лифты засновали вверх-вниз. Были вызваны даже
секретарши для написания бумаг. Не станет же генеральный
прокурор самолично печатать документы! Он и компьютер
включить не умеет, да и не обязан уметь это делать. На
всякую работу должен быть свой мастер.
ложе Берлинской оперы, а рядом с ним, облокотясь на
обтянутый вишневым бархатом парапет, наслаждается музыкой
Вагнера Глеб Петрович Сиверов - в черном смокинге, при
черной бабочке, в зеркальных черных очках на бледном лице.
Это Потапчук видел совершенно четко. Недавно Сиверов
объяснял ему, что к фраку всегда надевают белую бабочку, а к
смокингу - непременно черную.
ногах были старые домашние тапки. Генерал спрятал их под
кресло и подумал: "Как я буду выходить? Все станут смеяться,
пальцами показывать. Нет, пальцами показывать не станут.
Здесь не Россия, не Москва. Здесь люди приличные собрались -
дипломаты, банкиры... А вообще-то... Какого хрена я делаю
тут, в Берлине, в опере? Я и в Москве-то на спектакли не
хожу".
Двое охранников, приставленных к нему в последние дни,
сидели на приставных стульях в глубине ложи и пили прямо из
горлышка минералку из больших двухлитровых бутылок. "А эти
ребята что здесь делают? Их-то кто сюда пустил? Без
смокингов, в одних пропитанных потом рубашках, с кобурами
под мышкой? Чушь какая-то!"
что происходит. Глеб недовольно обернулся и приложил палец к
губам:
Валькирии - я все объясню.
очках, принялся приглаживать седые волосы, растрепанные
после сна, и.., заворочался в кровати. Охранники, пившие
минералку за журнальным столиком в его московской гостиной,
обменялись взглядами.
кобуру под мышкой, - вскрикивает чего-то.
представился.
не дождавшись ответа, открыл дверь. Потапчук уже сидел на
кровати, приглаживая растрепанные волосы. Берлинская опера и
Глеб Сиверов остались в прерванном сне. Охранники же
существовали в реальности.
охранник, чтобы спросонья Потапчук не ляпнул чего-нибудь
лишнего.
военному, принялся одеваться, ничего не объясняя охраннику.
подъезда. В сопровождении двух охранников он спустился вниз.
казалось, его никто не замечает. Зонтики никто не открывал,
хотя на кладбище присутствовали люди солидные. Посторонних
на кладбище не пускали, вокруг него стояло оцепление.
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шекли Роберт