Чтение 15–й страницы книги ~Детонаторы~

произведенное впечатление - после чего не без моей помощи выбралась из
кабины. Тяжело покачиваясь из стороны в сторону, с трудом распрямилась,
представляя себя на обозрение с вызвавшей У меня некоторое удивление
извращенной гордостью. Казалось, она признает, что все происходящее - не
более, чем спектакль, и приглашает меня в должной мере оценить сыгранную
ею роль и костюм, подобранный для такого случая. Я ожидал деланного
стыда - ведь удалось же ей убедить женщину за кассой, что она
раскаивается в своем поведении. Полагал, что Эми, по меньшей мере,
попытается изобразить сильнейшее смущение, вызванное состоянием, в
котором я ее застал, но девица, по-видимому, выбрала гораздо более
хитрую тактику.

Как бы там ни было, она приложила немало усилий, чтобы памятная мне
аккуратная и привлекательная молодая женщина перестала существовать.
Большая часть волос еще сохраняла форму элегантной прически, но
несколько выбившихся кудрей свисали на шею и перепачканное лицо. Глаза
покраснели. Измятая и наполовину расстегнутая шелковая блузка выбилась
из-за пояса. На ней запечатлелись пятна спиртного и кофе. Галстук свисал
подобно измятой грязной тряпке. На лацкане ныне бесформенного
фланелевого пиджака остался кетчуп, предположительно попавший туда из
гамбургера, а на фланелевой юбке, которая приобрела не менее удручающий
вид, спереди красовалось большое жирное пятно. Не рассчитанные на
подобное обращение тонкие чулки за два дня успели прийти в полную
негодность. Аккуратные черные туфельки покрылись толстым слоем пыли и
изрядно поизносились.

Разумеется, мне не впервые доводилось лицезреть потрепанную женщину,
в нашем ремесле они не редкость - как, впрочем, и потрепанные мужчины -
однако, то, что Эми намеренно довела себя до эдакого состояния, дабы
произвести нужное впечатление, коренным образом изменило мои
представления о ней. До сих пор я пытался тешить себя иллюзиями, что
если девица и сотрудничает с Мини-стером и нанявшей его компанией, то
идет на это неохотно, уступая нажиму, однако для столь впечатляющего
спектакля следовало приложить немало стараний. Разумеется, по-прежнему
исходя из предположения, что все это делалось исключительно для меня.

- Постойте, - сказал я. - Вы не можете выйти отсюда в таком виде.

Я поймал себя на том, что стыжусь Эми, пытаюсь загородить ее собой от
остальных посетителей. Учитывая, что она намеренно превратилась в
пугало, это выглядело довольно нелепо. К тому же все остальные, вне
всякого сомнения, успели вдоволь налюбоваться на нее. Однако,
приходилось действовать в соответствии с отведенной мне ролью
героя-спасителя. Я застегнул распахнувшуюся блузку, по возможности
привел в приличное состояние перепачканный галстук, слегка отряхнул и
аккуратно застегнул пиджак. Окунул бумажную салфетку в стакан с водой и
попытался очистить лацкан. Пятно на юбке столь примитивным способом
устранить было явно невозможно, не говоря уже о прочих изъянах ее
наряда. Ей не помешало бы избавиться от изорванных чулок, но место
представлялось для этого не слишком подходящим.

Эми вновь хохотнула. Я вспомнил, что некогда мне хотелось увидеть ее
улыбку и услышать смех, но было это с другой девушкой и в другой жизни.
Теперь ее пьяные усмешки действовали на нервы.

- Эта детвора обсуждает меня, - самодовольно заявила она. - Посмотри,
как напилась эта gringo. Я выгляжу ужасно, да?

- В женском роде правильно будет gringa, - сказал я. - Вам нужно в
уборную?

- Я там уже побывала. И меня вывернуло наизнанку. - Эми попыталась в
очередной раз засмеяться, но поперхнулась. Глаза ее внезапно расширились
от стыда и смущения, которые я ожидал увидеть раньше.

- Ох, я чувствую себя просто отвратительно! И мой вид... Пожалуйста,
заберите меня отсюда, мистер Хелм.

Мне показалось, Эми обращается ко мне совершенно искренне, запоздало
осознав, до чего себя довела. Возможно, она не намеревалась заходить в
своем представлении так далеко. Возможно, и не лгала, когда говорила,
что не привыкла пить. Возможно, по неопытности перебрала, пытаясь
добиться полной убедительности, а теперь почувствовала, что больше не
властвует над собой и превращается в размякшее, беспомощное существо,
которое предполагала только изобразить... Я придержал покачнувшееся
тело, вывел на улицу и направился к ожидающему такси, внутри которого
Эми навалилась на меня и мгновенно уснула. После того, как я расплатился
с водителем пришлось, встряхнув, разбудить ее и заново привести в
порядок ее наряд. После чего я помог девице выбраться из машины и повел
через вестибюль гостиницы.

- Вы не прихватили с собой плащ, - укоризненно пробормотала она. - Я
обижена на вас. Оставили меня без плаща. Никакой предусмотрительности!

Мгновенный стыд миновал и происходящее вновь превратилось в
превосходно разыгранную шутку.

- Не вижу дождика, - отозвался я.

- В кино герой всегда заворачивает несчастную измученную героиню в
большой плащ, пальто или покрывало, на худой конец.

- Вы не измучились, вы надрызгались, - заметил я. Ответом был новый
смешок.

- Повторите еще раз, мистер! Ох, да, я перебрала и еще как! Всегда
такая элегантная, воспитанная дама. - Входя в лифт, Эми подвернула ногу
и чуть было не упала, но я вовремя подхватил ее и заставил прислониться
к стене.

- Знаете, это вы во всем виноваты, - заявила она.

- Как обычно, - согласился покорный слуга.

- Нет, в самом деле! Это вы сказали, что я убила его.

- Кого именно?

- Моего отца, конечно.

Следовало ждать чего-то в подобном роде, но это отнюдь не смягчило
удара. Я испытал болезненное чувство вины при мысли о том, что знаю о
Дуге Барнетте значительно больше, чем она. Возможно, девушка вела со
мной грязную игру, но и я обманывал ее напропалую. Я сухо произнес:

- Не припомню, чтобы говорил подобное.

- Говорили! - упрямо возразила Эми. - Помните, вы заявили: если бы я
повела себя, как подобает, и подружилась с ним, если бы я в самом деле
попыталась понять его, а не устроила ссору, он не стал бы... что за
ужасное определение вы подыскали? Плыть на поиски смерти. Как слон,
который отправляется на слоновье кладбище.

Я счел момент не самым подходящим для обсуждения сказанного или не
сказанного мной. И чтобы перевести разговор на другую тему, спросил:

- Именно поэтому вы и решили вернуться из аэропорта и напиться?

Эми несколько раз кивнула с пьяной выразительностью.

- Прежде всего, хотелось убраться подальше от всех этих людей.
Отыскать какое-нибудь уединенное место Я вдоволь нареветься. Вспомнить
отца, которого мне так не хватало все эти годы, и которого я теперь
убила... Нам здесь выходить?

- Надеюсь, да. В противном случае придется вернуться и предпринять
новую попытку.

Ответ показался Эми чрезвычайно смешным, и она вновь захихикала,
позабыв, как только что обвиняла себя в убийстве. После чего мы,
наконец, ввалились ко мне в номер и закрыли за собою дверь. Эми
немедленно направилась к зеркалу полюбоваться своей истерзанной
внешностью, но я заставил ее прислониться к стене, в надежде, что
девушка удержится вертикально без посторонней помощи. Пока Эми
осваивалась с новым положением, я расстегнул ее пиджак и манжеты,
развязал галстук и вытащил блузку из-за пояса. Во время этих манипуляций
спутница не сводила с меня серьезного взгляда.

- Изнасиловать собираетесь? - поинтересовалась она. - Поэтому и
решили раздеть?

- Хотите, чтобы изнасиловал?

- Разумеется, - чрезвычайно серьезно ответствовала Эми. - И не
забудьте как следует поиздеваться.

Увы, она не шутила. Мне припомнились сексуальные извращения,
приписываемые Альфреду Министеру. Я внутренне содрогнулся при мысли, что
эта маленькая, пьяная девочка, которой даже в таком состоянии удавалось
сохранять удивительно невинный вид, возможно знала о некоторых
специфических постельных трюках значительно больше, чем я. Хотя не
исключаю, что во мне просто заговорила зависть к Министеру.

- Станьте прямо, чтобы я мог стянуть с вас блузку и пиджак, - сказал
я.

- Почему бы вам не разорвать их? Будьте настоящим мужчиной.

- Соблазнительное предложение, но на будущее вам потребуется какая-то
одежда, а я небольшой любитель покупать женские наряды. Постараюсь,
чтобы к утру ваш костюм вычистили. - Я снял с Эми упомянутые части
гардероба, расправил их и повесил на ближайший стул. - Откуда столь
пылкое желание быть изнасилованной, мисс Барнетт?

Девушка облизала губы и ответила, тщательно подбирая слова:

- Такой уж я человек. Мне нравится, когда причиняют боль. Кажется,
что страданием я хоть как-то расплачиваюсь за все свои ужасные поступки.

- За какие ужасные поступки?

- За то, как я поступила с отцом. За то, что все эти годы ненавидела
мать, заставившую меня отказаться от него, и желала ей смерти, после
которой смогу вернуться к отцу и рассказать, как люблю его! И вот она
умерла, а я? Что сделала я? Я и его убила! Вы понимаете, что значит
искупление грехов, мистер Хелм?

Итак, мы углубились в область любительской психологии: несчастная,
потрясенная девушка, не в силах снести собственной вины, в порыве
самоуничтожения превращает себя в разбитое уродливое существо. Никому и
в голову не придет заподозрить, что за столь глубоким раскаянием могут
скрываться иные мотивы. Если не считать Дуга, который весьма