Эрл Стенли ГАРДНЕР

ДВОЙНИК ДОЧЕРИ

Мьюриель Джилман вышла из столовой в кухню, осторожно придерживая
дверь, чтобы она не хлопнула и, таким образом, не побеспокоила мачеху
Мьюриель - Нэнси Джилман, которая обычно не вставала раньше полудня, или
дочь Нэнси, Гламис, всегда поднимавшуюся в разное время.

Отец Мьюриель, Картер Джилман, в это утро особенно проголодался и
попросил добавки - яичницу из одного яйца с кусочком домашней колбасы из
оленины. Просьба показалась Мьюриель настолько необычной, что она была
практически уверена, что отец передумает, если она не станет торопиться, а
даст ему возможность изменить решение. Поэтому девушка не спешила на
кухню. Однако, после того, как она определенно поняла, что отец не только
намерен съесть дополнительную порцию, но уже начинает раздражаться, потому
что дочь не выполняет его просьбу, Мьюриель отправилась к плите. Картер
Джилман остался за столом с утренней газетой. Он читал и хмурился.
Мьюриель включила правую конфорку электроплиты.

Девушка прекрасно понимала своего отца. Она улыбнулась, вспоминая его
последнюю попытку сбросить вес. Не исключено, что эта добавка во время
завтрака - протест против вчерашнего малокалорийного ужина.

Они жили в большом, трехэтажном старомодном доме, который немного
перестроили после смерти матери Мьюриель. Девушка родилась здесь, знала в
нем каждый закуток и любила огромный особняк.

Иногда Мьюриель испытывала раздражение вспоминая, что теперь спальню
ее матери занимает Нэнси, однако, подобное происходило только в отсутствие
мачехи. Вторая жена Картера Джилмана была яркой, оригинальной личностью с
огоньком в умных глазах и смотрела на окружающий мир несколько иначе, чем
обычные люди. Она определенно выделялась из общей массы, и никто не мог
сердится на Нэнси Джилман, встречаясь с ней лицом к лицу.

Колбаса сильно замерзла в холодильнике, поэтому, чтобы ее разогреть,
потребовалось несколько больше времени, чем предполагала Мьюриель. Девушка
довольно поздно включила плиту - только когда заметила, что отец начал
раздражаться, поэтому не рассчитала время. Она разбила яйцо на уже слишком
горячую сковородку. Белок поднялся, пошел пузырями, и ей пришлось быстро
снять яичницу с плиты. Яйцо немного пошипело в горячем масле, а потом
опустилось.

Отец Мьюриель не любил твердую корочку внизу или по бокам яичницы,
предпочитая ее слабо прожаренной.

Подержав какое-то время сковородку на весу, девушка осторожно
поставила ее назад на плиту, наклонила, чтобы яйцо и горячее масло
растеклись по всей поверхности, потом на несколько секунд перевернула
яичницу и сняла с плиты.

Мьюриель выложила колбасу и яичницу на чистую тарелку и легко
толкнула ногой дверь, отделявшую кухню от столовой, а потом придержала ее
локтем, чтобы не создавать шума.

- Все готово, папа. Ты...

Девушка внезапно замолчала, увидев пустой стул, валяющуюся на полу
газету, полную чашку кофе, дым, поднимающийся вверх от сигареты на краю
пепельницы.

Мьюриель взяла пустую тарелку и поставила на ее место ту, в которую
только что выложила яичницу с колбасой. Затем она положила кусок хлеба в
электрический тостер.

Дожидаясь возвращения отца, девушка обратила внимание на объявление в
газете, где рекламировались изделия со скидкой. Она нагнулась, подняла
газету и увлеклась чтением, внимательно изучая, что за какую цену
предлагают.

Когда хлеб прожарился, Мьюриель нахмурилась при мысли о том, что отец
до сих пор не вернулся.

Она отправилась на цыпочках к туалету, расположенному на первом
этаже. Дверь оказалась открыта. Девушка заглянула внутрь и никого но
увидела.

Потом она прошлась вдоль комнат на первом этаже, обращаясь к отцу
тихим голосом:

- Папа, еда стынет.

Наконец Мьюриель вернулась в столовую. Внезапно она забеспокоилась и
еще раз полностью осмотрела все комнаты в нижней части дома.

Разве отец мог уйти на работу, даже не заглянув на кухню?.. Он
прекрасно знал, что Мьюриель готовит ему яичницу с колбасой. Он специально
попросил ее об этом. Он определенно не покинул бы дом без каких-либо
объяснений. Даже если бы что-то случилось у него в конторе, он обязательно
дал бы знать дочери. Однако, телефон не звонил, следовательно, никто не
сообщал ему ни о каких происшествиях. На кухне тоже установлен телефонный
аппарат, и Мьюриель, несомненно, не могла пропустить звонок.

Что-то заставило отца подняться наверх. Его жене внезапно стало
плохо?

Мьюриель бросилась вверх по лестнице. Она пыталась не шуметь, однако,
у нее ничего не получилось, потому что она хотела разобраться со
сложившейся ситуацией как можно скорее. Поворачивая ручку двери в спальню
родителей, она тоже поторопилась и послышался довольно громкий щелчок.

Нэнси Джилман проснулась и заметила возбужденную Мьюриель в дверном
проеме.

- Что случилось? - поинтересовалась мачеха.

- Папа здесь?

Миссис Джилман посмотрела на пустое место с другой стороны кровати и
откинутое в сторону одеяло.

- Он встал час назад, - раздраженно ответила она, но внезапно поняла,
что следует изменить тон, улыбнулась и добавила: - В чем дело, детка? Он
снова опоздал на завтрак?

- Нет, - ответила Мьюриель. - Он попросил добавки. Я сделала ему
яичницу и... я хотела сказать ему, что она стынет.

На какую-то долю секунды на лице Нэнси Джилман опять мелькнуло
раздражение, потом она приподнялась на локте, положила вторую подушку себе
под голову и с улыбкой обратилась в девушке:

- Ты так внимательна. - Она помолчала какое-то время, а потом
добавила: - К своему отцу, моя дорогая.

Миссис Джилман продолжала загадочно улыбаться. Потом она опустила
голову назад на подушку и закрыла глаза.

Пожалуй, единственным местом, куда отец мог еще отправиться, был
чердак.

Мьюриель серьезно забеспокоилась. Последнее время отец ходил
расстроенным. Только два дня назад он сказал ей очень странную вещь:
"Мьюриель, если тебе вдруг придется столкнуться с какими-то
непредвиденными обстоятельствами, связанными с моими делами, помни, что я
не хочу обращаться в полицию. Ты поняла? Полиция не должна вмешиваться в
мои дела".

Мьюриель тогда удивленно посмотрела на него и решила выяснить, что он
имел в виду, однако, отец попытался уйти от темы и отвечал уклончиво. Он
хотел донести до нее только одно: чтобы она ни в коем случае не обращалась
в полицию. Дочь это четко уяснила.

У Мьюриель в голове промелькнула сумасшедшая мысль о возможном
самоубийстве отца, она представила тело, висящее на веревке, прикрепленной
к балке у потолка, и бросилась наверх.

Как и все подобные места, огромный чердак в доме Джилманов был
заполнен старыми коробками, чемоданами, развалившимися стульями, сломанной
мебелью. Чувствовался запах некрашеного дерева. Поднимаясь на чердак
старого дома человек всегда ощущает особую атмосферу спокойствия и
уединенности. На нижних этажах бурлит жизнь, темп которой постоянно
увеличивается с развитием цивилизации, однако, на чердаке, отделенном от
остальной части дома и заполненном предметами давно ушедших дней, все
тихо, никто никуда не торопится, пытаясь шагать в ногу с современностью.
Время здесь, похоже, останавливается.

Атмосфера чердака успокоила Мьюриель. Она заглянула во все уголки,
чтобы удостовериться, что там никого нет. Спускаясь по лестнице, она уже
не рисовала в уме жуткие картины.

Внизу лестницы ее ждала сводная сестра, Гламис Барлоу, кипевшая от
негодования.

Гламис предпочитала спать в чуть ли не абсолютно прозрачных одеждах,
облегающих фигуру. Волосы цвета меда обрамляли горящие гневом голубые
глаза.

- Что ты там бродишь среди ночи? - проворчала Гламис.

- Прости, Гламис, - извинилась Мьюриель. - Я... я искала...

- Что? - потребовала ответа Гламис, когда Мьюриель замолчала.

- Мне требовалось туда подняться. Я старалась двигаться тихо.

- Мне показалось, что там бесится табун лошадей, - сказала Гламис. -
Ты ходила прямо над моей комнатой.

- Извини.

Внезапно Гламис рассмеялась.

- Прости, Мьюриель. Я ужасно ворчлива так рано утром. Кофе готов?

Мьюриель кивнула.

- Я не чувствую себя человеком, пока не выпью кофе. Сейчас спущусь, и
налью себе чашечку, а потом пойду дальше спать. Ты закончила свои дела на
чердаке?

- Да, - кивнула Мьюриель. - Не беспокойся, Гламис. Если хочешь, я
принесу тебе чашку сюда. Черный?

- Да.

- Прости, что я тебя разбудила, - еще раз извинилась Мьюриель. - Я
готовила завтрак папе.

- На чердаке? - рассмеялась Гламис.