Чтение 5–й страницы книги ~Киллер~

Но в том, что на Ивана Савельевича надавили сверху, у меня уже сомнений
не было.

Иван Савельевнч и впрямь нашел мне в помощники "гарного хлопца",
капитана ОБХСС Хижняка, который обложил интересующий нас кооператив "Свет"
по всем правилам стратегии и тактики. Выяснилось, что Коберов и Заскокин
исполняли в кооперативе роли охранников.

Но кого они охраняли, вот в чем вопрос. И уж, конечно, не председателя,
некоего Фишмаиа, который старательно изображал фигуру большой значимости,
а на самом деле был подставным лицом, пешкой в крупной игре. Месячный
оборот торгово-закупочного кооператива "Свет" составлял полмиллиона
рублей, в основном за счет перепродажи импортной видеоаппаратуры и
компьютеров. Но это была только верхушка айсберга, что и раскопал
неутомимый и цепкий Хижняк: большая часть сделок совершалась тайно, минуя
бухгалтерские документы. Кто-то ворочал бешеными деньгами. Но кто?

И чья фигура стояла за зицпредседателем Фишманом?

Посоветовавшись, мы решили для начала подключить финорганы- очередная
ревизия, не более того. Но вот тут-то и началось...

Во-первых, Хижняку влетело от начальства за "самодеятельность", и его
срочно отправили в командировку на периферию в сельский район. Во-вторых,
Ивана Савельевича вызвал прокурор области и так вздрючил за какие-то
мелочи, что тот неделю валидол из-под языка не вынимал. А в-третьих... уж
не знаю, кто там и что говорил Палычу, но он на оперативников был чернее
грозовой тучи и носил нас по кочкам с таким остервенением, будто собирался
не на пенсию, а на повышение, где требуется не столько ум, сколько
начальственный кулак...

Мне так и не удалось уломать Ивана Савельевнча.

И я пошел к Палычу.

- Прошу подключить к расследованию седьмой отдел, - без обиняков заявил
я ему.

- Зачем?

- Нужно понаблюдать за Коберовым и Заскокиным.

Мне они не по зубам. У них машина, а я пехом.

- Основание?

- Следователь дал "добро"... - уклончиво ответил я.

Палыч изучающе осмотрел меня с ног до головы.

Я терпеливо ждал.

- Ладно.., - наконец сказал он почему-то с обреченным видом. - Пойду...
э-э... к генералу.

Я облегченно вздохнул: значит, Палыч принял решение и теперь от него не
отступит, чего бы это ему ни стоило.

- И еще, товарищ подполковник, у меня есть предложение... В общем,
нужно ускорить события, подтолкнуть кое-кого к активным действиям.

- Как?

- Хочу запустить в работу записку, наиденную в кабинете Лукашова.
Думаю, что пора, в самый раз.

- Записка... - Палыч покачал головой. - Это мина...

- Да. Уверен, что она заставит их принять какие-то контрмеры.

- Их? - как бы про себя тихо переспросил Палыч.

- Мне кажется, в этом сомнений нет...

- Может быть, может быть... Хорошо, будь по-твоему. Но мне не хотелось
бы... э-э... чтобы жена Лукашова... В общем, ты сам понимаешь...

Да уж, я понятливый... И если по моей вине заштормит, то Тину Павловну
следует поберечь...

Тина Павловна встретила меня как старого доброго приятеля. Прошло уже
две недели после похорон Лукашова, на которых побывал и я, естественно, по
долгу службы. Конечно, я не вышагивал в длиннющей похоронной процессии, а
скромно наблюдал со стороны, запоминая участвующих в траурном шествии
безутешных сограждан. И все потому, что меня не покидала надежда вычислить
неизвестного мне В. А.

- Тина, вас трудно узнать, - невольно восхитился я при виде жены
покойного Лукашова.

Она и впрямь выглядела эффектно: длинное узкое платье, выгодно
подчеркивающее ее по-девичьи тонкую талию и открывающее мраморной белизны
плечи с безукоризненной кожей, свежее, пышущее здоровым румянцем лицо,
искрящиеся от радостного возбуждения глаза...

- Я вам нравлюсь? - с обезоруживающей непосредственностью спросила она.

- В общем... да.

- Так в общем или да? - смеется звонко и зовуще.

Это уже слишком! В конце концов я на службе и пришел сюда по делу. Я
мотаю упрямо головой и говорю:

- Тина, у меня к вам есть один вопрос...

- Очень важный? - лукаво спрашивает она. - Может, ваш вопрос подождет?
А мы тем временем выпьем кофе.

- Спасибо, нет, - решительно жгу я мостик, который она пытается
проложить между собой и мной. - Кофе как-нибудь в следующий раз.

- Я вас внимательно слушаю, - с легкой обидой отвечает она.

- В первую нашу встречу я спросил вас, не случились ли какие важные
события за день-два до смерти вашего мужа. Помните?

- Припоминаю... - она вдруг напряглась, посуровела.

- Ну и?

- Я ведь вам тогда ответила.

- Ваш ответ я не забыл. Но тогда, как мне кажется, вы находились ну,
скажем, в шоке и просто не могли все вспомнить...

Я бросаю ей спасательный круг. Ну возьми же его, возьми! Не нужно лезть
в дебри лжи и недомолвок.

Мне этого почему-то так не хочется.

Нет, она не приняла мою жертву. Или не захотела, или просто не поняла.

- Это допрос? - вдруг резко спрашивает она.

Нечто подобное я предполагал. По женской логике, если хочешь скрыть
смущение или промах, нужно сразу переходить в атаку. Ах, Тина Павловна,
какая жалость, что я не пришел к вам просто в гости, попить, к примеру,
кофе с коньяком... А что касается вашей "атаки", так ведь не зря мне пять
лет кое-что вдалбливали в голову на юрфаке университета и уже три года
натаскивает Палыч.

- Что вы? - неискренне, с отменной фальшью в голосе отвечаю я. - Мы
просто беседуем...

Фальшь она ощущает мгновенно, а потому постепенно теряет самообладание.
Простите, Тина Павловна, я не хотел, не я предложил эту игру...

Глядя на нее суровым, "милицейским" взглядом, я достаю из кармана
известную записку, сложенную вчетверо, и медленно разворачиваю. Тина
Павловна смотрит на записку как загипнотизированная.

- Это вы писали? - официально и строго спрашиваю я.

Тина Павловна переводит взгляд на мое лицо и вдруг...

Нет, с женщинами работать просто невозможно!

Она падает в обморок!

Я долго привожу ее в сознание, бегая вокруг кресала, где она лежит, как
спящая царевна, и обливая водой шикарный ковер под ногами, ищу валерьянку
или нашатырный спирт. В общем, нежданные хлопоты с червонной дамой при
поздней дороге...

Потом, уже на диване, куда я уложил ее с мокрым полотенцем на голове,
она начинает плакать. А больше всего я не переношу женский плач. Конечно
же, продолжать какие-либо расспросы просто бессмысленно, что меня больше
всего бесит. Не оставаться же мне на ночь, чтобы подождать, пока Тина
Павловна успокоится.

Как бы там ни было, я ухожу, провожаемый всхлипываниями. Обещаю завтра
позвонить, на что в ответ слышу не очень внятное: "Звоните..." И на том
спасибо. Значит, есть надежда на продолжение диалога в непринужденной
домашней обстановке. А мне очень не хотелось бы, Тина Павловна, вызывать
вас в наши казенные стены...

На улице уже стемнело. Удрученный неудачей, я медленно бреду по
тротуару, стараясь разобраться в своих чувствах. Неожиданно загораются
автомобильные фары, и серебристая "Лада", которая до этого стояла
неподалеку от подъезда Тины Павловны, взревев форсированным двигателем,
проносится мимо меня и исчезает за поворотом.

"Клевая машинка... - думаю я, подходя к автобусной остановке. -
Интересно, хотя бы к пенсии скоплю деньжат, чтобы купить такую же?"

Мог ли я предполагать, что и в эту ночь мне не удастся как следует
отоспаться? Что события, которые я сам поторапливал, так скоро тропическим
шквалом обрушатся на мою бедную голову? Увы, не мог. Я уже догадался, с
кем имею дело, но чтобы они сработали так оперативно... Этого я не
предполагал.

Телефон зазвонил где-то около трех часов ночи. Я нехотя снял трубку и
тут же, будто мне вогнали гвоздь пониже спины, выметнулся из теплой
постели - Иван Савельевич!

- Она жива?! - заорал я, пытаясь одной рукой натянуть брюки.

- Бу-бу-бу... бу-бу... - отвечала мне телефонная трубка на украинском
языке.

- Еду! Уже еду! - не дослушав следователя, бросил ее на рычаги.

Жива! Слава тебе, господи, жива... И это главное.

А там... там видно будет...

Оперативная машина на этот раз прибыла вовремя.

Когда я, застегивая на ходу куртку, выскочил из подъезда, желто-голубые
"Жигули" уже нетерпеливо фыркали у тротуара. Скорее! Скорее! - мысленно
подгонял я молоденького сержанта-водителя, хотя тот и гнал лихо, с шиком
закладывая крутые виражи на поворотах, почти не сбавляя скорости...

Иван Савельевич непривычно суетлив. Завидев меня, он вцепился в мою
руку мертвой хваткой и принялся торопливо объяснять. Я его слушал вполуха,
пожирая глазами дверь гостиной, где неторопливо и обстоятельно работали
эксперты-криминалисты ЭКО.

- Санкцию! Я требовал санкцию на обыск! - с бешенством, уже не