Чтение 20–й страницы книги ~Стойкий запах лосьона~

здоровой рукой за скобу.

- Смотри, не проскочи, - сказал он Стасику.

- Я помню, где это, Иван Иванович, там кто-то на воротах нацарапал
слово из трех букв во множественном числе.

- Народ у нас умеет шутить на эту тему...

Ворота складов универсальной базы "Промимпортторга" были распахнуты.
Из них выезжал "Камаз". За ним в очередь стояло два грузовика с высокими
бортами.

- Я выскочу, а ты развернись и стань поудобней, чтоб тебя не
"заперли". Может, придется сразу садиться на "хвост", - Михальченко почти
на ходу выпрыгнул и, пригнувшись, прикрытий "Камазом" и грузовиками,
проскочил по другую сторону от вахтерской будки на территорию склада.
Дальше пошел медленно, вальяжно, словно томился тут давно, ждал, то ли
пока его машина у терминала загрузится, то ли пока разгрузится. Он
приблизился к нужному ему модулю. Народу и машин было много, по терминалу
туда-сюда разъезжали автопогрузчики и мототележки с бортами. Кто-то
получал товар, кто-то опорожнял контейнеры. Содержимое их вносили в темное
прохладное нутро огромного ангара. Молодой парень с распатланными светлыми
волосами носился по терминалу, заходил внутрь склада, в конторку,
подписывал какие-то бумаги, возвращал часть из них шоферам и экспедиторам.
Это был новый завскладом, по его заполошенному виду, по пачке бумажек,
постоянно появлявшейся в его руках, Михальченко понял, что парень еще не
обвык, нервничал. За ним степенно следовал высокий мордатый блондин в
куртке таможенника. Они то подходили вместе к грузополучателю, ждавшему у
своих контейнеров, вскрывали их, сверяли груз по бумагам, то расходились -
таможенник в сторонку покурить, хотя это запрещалось висевшей надписью,
или поболтать с кем-то из сновавших здесь людей, в то время как завскладом
бежал в свою конторку опять что-то подписывать и шлепать штампики...

Все это Михальченко видел, прохаживаясь вдоль терминала, вдоль
складов, заговаривая, перебрасываясь шутками с каким-нибудь водителем,
ждавшим своей очереди; при этом Михальченко цепко держал в поле зрения
распахнутые вороты ангара, где слева в тени за конторкой стояли нащупанные
его взглядом три полиэтиленовых мешка.

Длилось это бесконечно долго. Никто не обращал внимания на
Михальченко, он был для всех таким же ждущим очереди сдавать или забирать
груз. Ему казалось, что он с Левиным промахнулись, ничего тут не
произойдет. Начался уже перерыв, территория складов опустела. Заперев
ангар, ушел завскладом, куда-то исчез таможенник, шоферы и экспедиторы
сидели, скучая, в кабинах, кто жевал, кто тайно, в кулак, покуривал.
Торчать одному на опустевшем дворе все равно, что голым становиться в
очередь за молоком, - обратят внимание. И он пошел к проходной.
Тетке-вахтерше, уже что-то хлебавшей из алюминиевой миски, сказал:

- Не успел до обеда загрузиться. Что-то сегодня народу много. На
прошлой неделе получал товар, до перерыва успевал управиться. Пойду в вашу
столовую, перекушу, - он знал, что в двухэтажном здании управления базы,
фасадом выходившем в сторону шоссе, а тыльной - сюда, имелась рабочая
столовая.

- Идите, идите, я вас уже знаю, вы приметный, - ответила вахтерша,
откусывая кусок хлеба и поднося ложку ко рту...

Ни в какую столовую Михальченко не собирался: в "бардачке" у Стасика
лежал пакет с бутербродами.

После двух он вернулся на территорию базы, где снова началась суета,
а около трех у склада первым оказался "рафик", за ним другие машины.
Михальченко в это время, прохаживаясь, был в конце терминала. Когда
вернулся, глянул в глубину ангара, обнаружил, что трех мешков уже нет.
Растерянно озираясь, заметил, что "рафик" подъезжает к воротам. Пока его
шофер совал какие-то бумаги вахтерше, пока та отворяла тяжелые ворота,
Михальченко через турникет в ее будке выскочил на дорогу и заспешил к
своей машине.

- Заводи, Стасик, - велел он, усаживаясь и захлопывая дверцу. -
Сейчас выедет "рафик" зеленого цвета, номера 14-72 МНО, пойдешь за ним.
Когда выедем на шоссе, впритык за ним не иди, пропусти кого-нибудь впереди
себя. Но смотри не потеряй его...

Они ждали минут пять, двигатель работал. "Рафик" выехал, они дали ему
уйти почти к самому повороту на шоссе, затем Михальченко весело плюнув на
ладони, потер их, скомандовал Стасику:

- Пошел!..

Выехав на шоссе, "рафик" свернул вправо, в сторону города. Пропустив
приближавшуюся слева белую "семерку", Стасик двинулся следом, низенькая
"семерка" не заслоняла будку "рафика", и Стасик "отпустил" его метров на
двести, однако, когда въехали на городские улицы, приблизился, боясь, что
где-нибудь красный свет светофора может разделить их, и "рафик" исчезнет в
пересечении городских улиц.

"Его, конечно, надо было брать с поличным, когда он только выехал со
склада, но прав у меня таких уже нет, - огорченно подумал Михальченко. - С
другой стороны, полезно посмотреть, куда и к кому он нас приведет..."

Между тем "рафик" пересек город, по окраинным узким улочкам выехал к
пустырю в низине с несколькими, отстоявшими далеко друг от друга
металлическими гаражами, и по грунтовой крутой дороге спустился к ним.

- Остановись, дальше не надо, - велел Михальченко, когда они
проезжали мимо бесхозных запыленных кустов облепихи.

Михальченко достал из "бардачка" сильный армейский бинокль, распахнул
дверцу. Отсюда, с плато, где они стояли, хорошо была видна вся низина и
далекий уже "рафик", петлявший по разъезженной дороге. Михальченко
подогнал окуляры, поймал "рафик", оказавшийся вдруг совсем рядом, -
протяни руку, коснешься его колес с почти лысой резиной. Он хорошо видел
лицо шофера - скуластое, небритое.

"Рафик" подъехал к металлическому гаражу, выкрашенному яркой охрой,
остановился, шофер отпер сперва внутренний замок, затем два навесных,
распахнул ворота, и Михальченко увидел затененное нутро гаража: у стены
мотоцикл, а в глубине какие-то ящики - один на другом. После того, как
водитель занес в гараж привезенные три мешка, Михальченко сказал Стасику:

- Все! Мотаем отсюда, больше тут торчать нечего, он у нас в кармане!
Ну, Стась, молодцы мы! То-то Левин подпрыгнет!

- Он никогда не подпрыгнет, он пессимист, Иван Иванович, - Стасик
включил заднюю, что-то лязгнуло в коробке скоростей, газанув, сдал резко
назад и затем, перегазовав, рванул с первой так, что песок струей ударил
из-под колес...

- Стекла принес? - спросил профессор Сивак.

- Да.

- Ну, пойдем.

Они ушли в большую учебную комнату, где на столах, составленных
прямоугольником, стояли микроскопы. В этой комнате раз в месяц
патологоанатомы города собирались на прозекторские конференции.
Проводились консилиумы по биопсиям.

- Расскажи еще раз подробно, кто он, что он, твой больной: возраст,
профессия, с чем поступил к тебе, - попросил Сивак.

Костюкович повторил, историю болезни Зимина он знал уже наизусть.

- У спортивного врача карточка Зимина не сохранилась, но по его
рассказу парень был абсолютно здоров, - сказал Костюкович. - С матерью, к
сожалению, поговорить не удалось, после всего не смог себя заставить пойти
к ней.

- Жаль... Ну что ж, приступим, - Сивак взял коробочку со стеклами.

Одно за другим он просматривал стекла - одни быстро, другие подольше,
к некоторым возвращался еще раз. Закончив и отстранившись от микроскопа,
сказал:

- Ты понимаешь, что у него с сосудами? Разрушительной силы васкулит
[поражение стенок кровеносных сосудов]. Ты почку видел? Это же не сосуды,
а свечки, из которых повытаскивали фитили! И ты удивляешься, откуда у
молодого парня такая гипертония... Не врал ли врач команды, что не замечал
скачков давления?.. Относительно этого твоего случая у меня есть
предположение. В свое время я занимался васкулитами в связи с инфарктами в
ранних возрастных группах, в группах риска, то есть у людей определенных
профессий, связанных с химикатами, гербицидами, пестицидами, тяжелыми
металлами, бензином. Тут попадались мне работники складов и баз, где
хранятся моющие средства, бытовая химия, шоферы, ювелиры. И подтвердилось
вот что... - И Сивак стал излагать Костюковичу то, что могло произойти с
Юрием Зиминым.

Слушая, Костюкович думал: "А ведь не исключено, что так и было. Но
как зацепиться, доказать?"

- Да, вот еще что, - вспомнил Костюкович. - У этого парня на левом
локте был бурсит. Его вскрыли, но ранка так и не зажила, осталось
отверстие со спичечную головку, вроде свища.

- Это еще одно доказательство того, о чем я тебе сейчас говорил: у
людей данной категории нарушена трофика [трофические нарушения -
патологические изменения в клетках и тканях, как следствие нарушения
доставки питательных веществ к клеткам и элементам ткани], раны плохо
заживают. Тоже хороший эпизод для кандидатской. Ты стекла сбереги, -
сказал на прощанье Сивак.

- Разумеется...