Чтение 7–й страницы книги ~Преисподняя~

песчинка!

Подобные ощущения испытывают новички на подводных лодках. Воображение
живо и услужливо напоминает о глубине, о страшной тяжести воды, давящей на
борт, который в сравнении с неодолимой силой моря мнится тонкой скорлупой.

Да, богатое воображение и разгулявшаяся фантазия могут сыграть с
человеком под землей злую шутку: вывести из равновесия, ввергнуть в
панику. Это состояние сродни состоянию пловца в море. Утонуть, как
известно, можно на глубине в два метра, однако там ты спокоен, но стоит
представить в море, что под тобой километр, и становится не по себе.

В метро никто не думает о толще земли над головой, но когда
оказываешься внизу один - в низком тесном забое, штреке или подкопе, где
не поднять головы, не разогнуть спины, сразу вспоминаешь, сколько над
тобой породы, вся эта тяжесть на твоих плечах, и кажется, вот-вот
расплющит.

И когда я признаюсь, что спуск под землю - занятие не из приятных, я
ничуть не лукавлю. Всякий раз мне приходилось себя взнуздывать и понукать,
понуждать. Не будь у меня конкретной цели, просто так, из романтических
побуждений, азарта или из любви к искусству я бы не полез. Но у меня была
цель: роман!

Хочу, чтобы в этом вопросе была полная ясность. Я писал не
путеводитель по подземной Москве, не учебник, не руководство или пособие.
Некоторые адреса я сознательно шифровал, чтобы не вызвать потока зевак,
часть объектов разместил там, где они понадобились мне по сюжету - перенес
с места на место, хотя в большинстве своем география, подробности, детали
указаны точно.

Что касается исторических сведений, то здесь все зыбко,
неопределенно, новые открытия часто опровергают прежние воззрения. Да и
какая может быть точность, если существует множество точек зрения: я
собирал специалистов, они спорили до хрипоты. Автор большой научной работы
о подземельях Кремля никак не может ее издать. Рукопись неоднократно
подготавливали к набору, но появлялись новые сведения, и прежние суждения
менялись. И в который раз работу приходится переписывать. Впрочем, то же
происходило и со мной: я трижды по схожей причине переделывал рукопись
перед самым набором. Иначе бы роман вышел много раньше.

Я не раз наблюдал, как люди, полагающие себя знатоками подземелий,
бросали друг другу упреки и обвинения в неточности. О какой точности может
идти речь? Это не физика, не математика, формул и готовых рецептов нет.

Первое издание романа вызвало небывалый интерес, возникли клубы,
кружки, объединения любителей подземелий. Рядом с некоторыми из указанных
в романе спусков можно смело ставить кассы, продавать билеты. Радиостанция
"Свобода" сообщила, что популярный в Москве роман "Преисподняя" доставил
госбезопасности много проблем по той причине, что читатели пытаются по
роману изучить подземную Москву.

К сожалению, как водится на Руси, не обошлось без самозванцев. Всем
знакома история о ленинском бревне; судя по количеству тех, кто подставил
вождю плечо, злополучное бревно на том субботнике оказалось весьма
длинным; если верить всем росcказням, нес бревно караван носильщиков.

Я не раз говорил и повторяю вновь: подземная Москва нуждается в
сознательном и кропотливом обустройстве. В исторических подземельях можно
устроить музейные экспозиции, выставки, разработать увлекательные маршруты
и водить экскурсии. За рубежом в знаменитых парках наподобие "Диснейлэнда"
специально роют землю, чтобы устроить подземные аттракционы. Стоит лишь
приложить руки, в подземельях Москвы могли бы состояться яркие красочные
представления, путешествия в знаменитые сказки, выступления фокусников и
чародеев. Внизу можно оборудовать уютные кафе и ресторанчики, всевозможные
гроты и пещеры с барами и винными погребками, магазинчики сувениров,
разнообразные мастерские и кузницы, расположить пекарни, водяные мельницы
- да мало ли... Было бы желание.

Что касается секретных укрытий для номенклатуры, тут разговор особый.
Разведывательные спутники берут в инфракрасном диапазоне подземные объекты
с глубины в триста метров: все тоннели и бункеры давно нанесены на
планшеты. Так что секреты в основном существуют для собственного народа,
для нас с вами, для налогоплательщика, который не должен знать, куда идут
его деньги.

В романе "Преисподняя" один из персонажей, обозревая номенклатурные
убежища, сокрушается: "Бедные наши налогоплательщики! Какая казна это
выдержит?"

Секретные бункеры и тоннели потеряли всякий смысл, во-первых, из-за
перемен в мире, а во-вторых, из-за скоротечности полета новейших ядерных
ракет: никто не успеет укрыться. При нашей-то расторопности это в принципе
невозможно, даже теоретически. Вспомним юношу Руста, пилота-любителя,
натянувшего нос всей ПВО страны [на маленьком спортивном самолете Руст
пересек границу и совершил посадку на Красной Площади в Москве].

Надо думать, на противовоздушную оборону тоже немало денег угрохали.

Гигантские, оборудованные всеми коммуникациями, энергои
водоснабжением, связью, вентиляцией и кондиционерами, автономными
системами жизнеобеспечения, даже замкнутой регенерацией воздуха, бункеры
можно было бы использовать под гаражи, склады, торговые центры, под
хранилища, банковские сейфы, под вредные производства.

Все мы знаем, как тесно в метро, как перегружены линии, но мало кто
знает, что из конца в конец Москвы и далеко за город в разных направлениях
тянутся секретные тоннели "метро 2". Разгрузить действующее метро, снизить
строительство новых линий, а, следовательно, финансирование и плату за
проезд не составляло бы труда. Это лишь малая толика возможностей.

Все попытки в указанном направлении наталкиваются на полную и
абсолютную глухоту. Никто не отказывается: просто не вступают в разговор.
Оглушительное молчание. Непроницаемая стена.

В данном вопросе со всей отчетливостью и предельной наглядностью
проявилось порочное естество номенклатурного социализма. Природная
замкнутость его структур. Перемены их пока не коснулись. Я знаю немало
случаев, когда номенклатура из разных ведомств по символическим ценам
приватизировала - а по сути, присвоила, украла государственные дачи.
Производилось это тайно, внутри структур, ведомств, министерств и советов,
как и многое прочее, что происходило в стране.

Всякая структура, ведомство при социализме замкнуты на самих себя, на
свой интерес, отдельный от интересов страны и народа. Всякая структура и
ведомство самодостаточны, их польза находится в отрыве от общей пользы;
структура и ведомство работают на самих себя, не задаваясь вопросами,
какой от них прок и нужны ли они вообще? Мало того, эти вопросы они
стараются подавить всюду, где они возникают.

Исходя их своего интереса, каждая структура стремится сохранить свою
закрытость, замкнутость, держит круговую оборону, пытается отбить все
попытки контроля над собой, анализа своей деятельности, оценок со стороны
и полагает подлинным святотатством сам вопрос: зачем она?

Вы можете как угодно оперировать логикой, выстраивать доказательства,
с цифрами в руках подтверждать ее нелепость, никчемность, ненадобность. В
ответ - тишина. Молчание. И вы никогда не узнаете, как аукнется вам
вопрос.

Самодостаточность структуры состоит в независимости от результатов
деятельности. Структура существует, только для того, чтобы получать корм,
то бишь финансирование и проедать его - кормить тех, кто принадлежит к
структуре. Каковы бы ни были цели ее возникновения, смысл структуры в
кормлении своих функционеров. Ничего не производя и не давая, она лишь
поглощает, сжирает то, что производят другие. Только это она и может -
ничего другого.

И неважно, что она никому не нужна. Не имеет значения. Она необходима
себе, любимой. Для себя она существует. И постарается существовать как
можно дольше. Всегда, если удастся. Если получится.

Именно по этой причине структура никого к себе не подпускает.
Секретность для нее - лучший способ защиты, надежный оборонительный рубеж.
Гарантия дальнейшего существования. Так сторож, стерегущий выеденные яйца
или прошлогодний снег, скрывает от всех, что он стережет. Он надувает щеки
и делает вид, что под охраной у него нечто важное или, принято нынче
говорить, - судьбоносное, без чего никак нельзя. И он будет водить всех за
нос, пускать пыль в глаза, чтобы придать себе вес, значение и смысл. А
иначе он - безработный, мыльный пузырь, грош ему цена.

Понятно, что наличие секрета предполагает охрану. Есть секрет, нужна
охрана. Часовой! Нет секрета, иди, часовой, гуляй. Поэтому неважно, что
нечего охранять. Главное - секретность. Это уже условность, сертификат
занятости, способ существования. Нечто вроде пособия по безработице.
Отмени секретность, многие бездельники останутся без куска хлеба. А так мы
их кормим, убогих.

Подземные объекты с их секретностью, несмотря на полную свою
бессмыслицу, нужны сегодня лишь тем, кто ими кормится - проектирует,
строит, обслуживает, охраняет. Секретность для них - единственная
возможность оставаться на плаву, они будут цепляться за нее по
собственному инстинкту самосохранения.

Почуяв опасность своей ликвидации или снятия секретности, что по сути
одно и то же, номенклатурная структура ощетинивается и начинает борьбу за
выживание. Тех, кто посягает на секретность, она зачисляет во враги.
Страны. Народа. Государства.

Структура привлекает услужливых помощников - иногда они на постоянном
подряде, иногда набиваются в помощь сами, из лакейского усердия или для
сведения счетов: в ход идут сплетни, шантаж, угрозы, брань, провокации...
Как правило, подключается бывшая партийная пресса. Все это мы проходили.
Впрочем, это так старо и так знакомо, что даже скучно.

Номенклатура, ее закрытые структуры, как раковые метастазы
пронизавшие страну, мне представляются той самой преисподней,
бесчеловечным нижним миром, куда я пытался заглянуть.