Чтение 16–й страницы книги ~Брайтонский леденец~

- Хотите выпить?

- Я не пью, - ответил Малыш.

- Ну, так кто же вас послал? - спросил мистер Коллеони.

- Никто меня не посылал.

- Я имею в виду, кто возглавляет вашу организацию с тех пор, как нет
Кайта?

- Я возглавляю ее, - ответил Малыш.

Мистер Коллеони вежливо подавил улыбку, постукивая золотой зажигалкой
по ногтю большого пальца.

- Что случилось с Кайтом?

- Вы же знаете эту историю, - сказал Малыш. Он смотрел на
наполеоновские короны, на серебряное шитье. - Зачем вам подробности? Этого
не случилось бы, если бы нам не стали поперек дороги. Один журналист
думал, что сумеет припугнуть нас.

- Что это за журналист?

- Можете прочесть материалы дознания, - ответил Малыш, глядя в окно на
бледное небо, где скользили несколько светлых облаков.

Коллеони посмотрел на пепел своей сигары, который был уже длиною в
полдюйма. Он откинулся в кресле и удовлетворенно скрестил коротенькие
толстые ножки.

- Кайта я не защищаю, - сказал Малыш. - Он нарушил границы.

- Вы хотите сказать, что вы не заинтересованы в автоматах? - спросил
Коллеони.

- Я хочу сказать, - продолжал Малыш, - что переходить границы опасно.

Легкий запах мускуса поплыл по комнате от носового платка мистера
Коллеони, лежавшего в нагрудном кармане его пиджака.

- Вам может понадобиться защита, - сказал Малыш.

- Я располагаю всей той защитой, которая мне нужна, - ответил Коллеони.

Он закрыл глаза; ему было уютно: огромный дорогой отель окружал его, он
был дома. Малыш сидел на краешке стула, потому что он не любил
распускаться в деловые часы; он, а не Коллеони, выглядел чужим в этой
комнате.

- Вы напрасно теряете время, дитя мое, - сказал Коллеони. - Вы не
можете причинить мне никакого вреда. - Он тихо засмеялся. - Но если вы
хотите получить работу, приходите ко мне. Я люблю напористых. Думаю, что
найду для вас место. Миру нужны энергичные молодые люди.

Рука с сигарой выразительно двигалась, как бы рисуя карту мира, такого,
как себе представлял его Коллеони: множество маленьких электрических
часов, проверяемых по Гринвичу, кнопки на письменном столе, роскошный
номер во втором этаже, оплата по счетам, донесения агентов, серебро,
столовые приборы, зеркала...

- Увидимся на бегах, - сказал Малыш...

- Вряд ли, - ответил Коллеони. - Я не был на бегах... дайте-как
подумать... наверно, лет двадцать.

Вертя в пальцах свою золотую зажигалку, он, казалось, хотел
подчеркнуть, что их миры не имели между собой ничего общего: уик-энд в
"Космополитене", портативный диктофон у письменного стола не имели
никакого отношения к Кайту, наспех зарезанному бритвами на железнодорожной
платформе, к грязной руке на фоне неба, сигнализирующей букмекерам с
трибуны, к жаре, к пыли, поднимающейся над местами за полкроны, к запаху
бутылочного пива.

- Я ведь деловой человек, - мягко объяснил Коллеони, - мне незачем
присутствовать на бегах. И что бы вы ни пытались сделать моим людям, вы не
сможете повредить мне. Сейчас у меня двое в больнице. Это ничего. Уход за
ними самый лучший. Цветы, виноград... я могу себе это позволить. Мне
нечего беспокоиться. Я деловой человек. - Коллеони продолжал пространно и
благодушно: - Вы мне нравитесь. Вы многообещающий юноша. Поэтому я говорю
с вами как отец. Вы не можете повредить такому предприятию, как мое.

- Я могу повредить вам, - сказал Малыш.

- Игра не стоит свеч. Вам не удастся состряпать ни одного фальшивого
алиби. Я деловой человек. - Глаза-изюминки заблестели в солнечных лучах,
заглянувших в окно сквозь цветы в вазе и упавших на пушистый ковер. - В
этой комнате обычно останавливался Наполеон Третий, - сказал он. - И
Евгения.

- А кто она такая?

- Ну, одна заграничная бабенка, - уклончиво ответил Коллеони.

Он сорвал цветок и воткнул его себе в петлицу; и что-то похотливое
глянуло из его черных, похожих на пуговки, глаз, что-то, напоминающее о
гареме.

- Я пошел, - сказал Малыш. Он встал и направился к двери.

- Вы меня поняли, правда? - спросил Коллеони, не поднимаясь с кресла;
он держал руку очень спокойно, так что пепел его сигары, теперь образующий
длинную палочку, не отваливался. - Бруер жаловался. Не делайте этого
больше. И Тейт... оставьте ваши шутки с Тейтом.

Его старое библейское лицо было почти бесстрастно, он только слегка
забавлялся и был настроен в меру дружелюбно; но вдруг в этой роскошной
комнате в викторианском стиле что-то переменилось: этот человек с золотой
зажигалкой в кармане и ящиком для сигар на коленях стал казаться
властелином мира, всего здешнего мира - кассовых аппаратов и полисменов,
проституток, парламента и законов, которые решают: это хорошо, а это
дурно.

- Я прекрасно понял, - сказал Малыш. - Вы думаете, что мы слишком
ничтожны для вас.

- У меня работает великое множество людей, - ответил Коллеони.

Малыш закрыл за собой дверь; развязавшийся шнурок хлопал по его башмаку
все время, пока он шел по коридору; огромный холл был почти пуст, только
какой-то человек в широких гольфах ждал девушку. Весь внешний мир
воплотился в Коллеони. Влажное пятно, куда не попал утюг, все еще
виднелось на груди Малыша.

Чья-то рука тронула его за плечо. Малыш обернулся и узнал человека в
котелке. Он настороженно кивнул.

- Привет.

- У Билли мне сказали, что ты пошел сюда, - ответил человек в котелке.

Сердце у Малыша замерло: почти впервые он представил себе, что по
закону его могут повесить, вынести во двор и бросить в яму, закопать в
извести, положить конец беспредельному будущему...

- Я вам нужен?

- Да.

Он подумал: Роз, эта девчонка, кто-то у нее выпытывал. Его мысль
метнулась назад - он вспомнил, как она застала его, когда он шарил рукой
под скатертью. Он мрачно усмехнулся и сказал:

- Ну что ж, во всяком случае, это не вызов на заседание "Большой
четверки".

- Пойдем в участок?

- А ордер имеется у вас?

- Да это Бруер пожаловался, что ты порезал его. Ты оставил ему хороший
шрам.

Малыш рассмеялся.

- Бруера? Я? С чего бы я стал его трогать?

- Пойдешь к инспектору?

- Конечно, пойду.

Они вышли на набережную. Уличный фотограф увидел их и снял колпачок с
объектива. Малыш, проходя мимо, закрыл лицо рукой.

- Вы должны запретить такие вещи, - сказал он. - Очень мне надо, чтобы
на молу торчала открытка; мы с вами идем в участок.

- Как-то в городе поймали убийцу с помощью такого моментального снимка.

- Читал я об этом, - сказал Малыш и умолк. "Это дело Коллеони, -
подумал он, - он хочет показать себя, он подговорил Бруера подать жалобу".

- Говорят, что у Бруера жена совсем плоха, - мягко заметил сыщик.

- Да? - сказал Малыш. - Я не знал.

- Ты, наверно, подготовил алиби?

- Откуда я знаю? Я же не знаю, что он там говорит, в котором часу я его
порезал. Ни один ловкач не может иметь алиби на каждую минуту дня.

- Ты хитрый паренек, - сказал сыщик, - но сейчас тебе нечего
волноваться. Инспектор хочет с тобой по-дружески побеседовать, вот и все.

Он первый прошел через кабинет. За письменным столом сидел пожилой
человек с усталым лицом.

- Садись, Браун, - предложил он.

Он открыл портсигар и пододвинул его к юноше.

- Я не курю, - сказал Малыш. Он сел и тревожно посмотрел на инспектора.
- Вы собираетесь начать против меня дело?

- Никакого дела нет, - сказал инспектор. - Бруер не так уж серьезно на
это смотрит. - Он казался более усталым, чем когда-либо. - Давай поговорим
начистоту. Мы знаем друг о друге больше, чем нужно. Я не собираюсь
вмешиваться в ваши дела с Бруером. У меня есть занятия поважнее, чем
следить за тем, чтобы вы с Бруером не... ссорились. Но ты не хуже меня
знаешь, что Бруер не пришел бы сюда жаловаться, если бы его не заставили
это сделать.

- Вы, конечно, уже до всего додумались, - сказал Малыш.

- Если бы его не заставил сделать это кто-то, кто не боится твоей
банды.

- От вас, шпиков, ничего не скроешь, - заметил Малыш с насмешливой
гримасой.

- На той неделе начинаются бега, и я не хочу, чтобы крупные банды
затеяли драку здесь, в Брайтоне. Мне наплевать на то, что вы режете друг
друга втихую, я не дам и пенни за вашу негодную шкуру, но когда начинают
драться две банды, могут пострадать люди, к которым надо относиться
бережно.

- Кого вы имеете в виду? - спросил Малыш.

- Я имею в виду приличных, ни в чем не повинных людей. Бедных людей,