Спокойной ночи, мистер Джонс. А где же мистер Дин?
чек. Он тогда уйдет от меня, и я потеряю хорошего слугу.
Если вы пойдете со мной. Я не хочу уходить один.
мистером Кипсом, прежде чем она началась. А теперь, когда шансов осталось
маловато, вы перепугались. Подумайте о вашей солдатской чести и о награде.
В бочке все еще лежит два миллиона франков.
Когда человек боится, он нуждается в поддержке. Доктор Фишер безжалостно
продолжал: - Если поторопитесь, шансы будут два к одному в вашу пользу.
хлопушку, но все так же нерешительно продолжал стоять.
Джонсу испытать судьбу.
пытается внушить хозяину, чтобы тот произнес магическое слово: "Гуляй!" Я
сказал:
и дернуть.
неся свою хлопушку. Без левой руки мне не так-то легко было дернуть
язычок. Замешкавшись, я увидел, что Дивизионный следит за мной - следит,
как мне казалось, с надеждой. Может быть, он молился - в конце концов, я
же видел его на ночной мессе, вероятно, он верующий, вероятно, он говорил
богу: "Прошу тебя, добрый боженька, взорви его!" Я бы, наверно, молился
почти о том же: "Пусть это будет конец", если бы верил, но разве у меня не
было хотя бы полуверы, иначе почему же, пока я держал эту хлопушку в руке,
я чувствовал близость Анны-Луизы? Анна-Луиза была мертва. Она могла еще
где-то существовать, если существует бог. Я взял торчавший язычок и
потянул за другой край хлопушки. Послышался слабый щелчок, и я
почувствовал, как Анна-Луиза выдернула у меня свою руку и пошла между
кострами к озеру, чтобы умереть во второй раз.
Он дразнил нас обоих. Он издевался над моим разочарованием и издевался над
страхом Дивизионного.
этом вы мечтали все долгие годы нашего швейцарского нейтралитета?
печальный голос командира дивизии:
цените деньги. Вы женились на деньгах - вот уж нельзя сказать, чтобы вы
прельстились красотой, но, даже когда ваша жена умерла и оставила вам все,
что у нее было, вам этого показалось мало, не то вы не стали бы приходить
на мои званые ужины. Вот ваш шанс. Два миллиона франков, которые вы можете
выиграть. Два миллиона франков за небольшое проявление храбрости. Военной
отваги. Под огнем противника, Дивизионный.
заплачет. Я сунул руку в бочонок с отрубями и вытащил последнюю хлопушку -
хлопушку, предназначенную для Кипса. Я снова потянул за язычок зубами, и
снова раздался легкий щелчок - не громче, чем чирканье спички.
торопитесь? Весь вечер раздражали меня одним вашим присутствием. Да, вы не
такой, как другие. Не вписываетесь в общую картину. И никому вы не
помогали. Ничего не смогли доказать. Деньги вас не прельщают. Вы жадно
хотите смерти. А такая жадность меня не интересует.
играть до конца. Встаньте. Отойдите на безопасное расстояние. Я не Джонс и
не хочу умирать.
но обещаю, что эту историю узнает вся Женева.
швырнул Фишеру.
испортите общей картины. Садитесь и выпейте еще рюмочку, пока Дивизионный
соберется с духом. Вы теперь человек вполне зажиточный. Относительно. С
вашей точки зрения. Заберите завтра деньги из банка, припрячьте их
хорошенько, и я уверен, что скоро и у вас появятся те же чувства, что и у
остальных. Я могу даже снова устраивать свои ужины, хотя бы для того,
чтобы посмотреть, как развивается у вас жадность. Миссис Монтгомери,
Бельмон, Кипс и Дин - все они, в общем, были такими же и тогда, когда я с
ними познакомился. Но вас я таким создал. Совсем как бог создал Адама.
Дивизионный, время ваше истекло. Не заставляйте нас больше ждать. Ужин
окончен, костры догорают, становится холодно, и Альберту пора убирать со
стола.
столе хлопушкой. Я подумал: "Он действительно плачет (я не видел его глаз)
- плачет над утраченной мечтой о героизме, которая, наверно, тешит по
ночам каждого молодого солдата".
знаю, что заставило меня произнести эти слова. Их будто кто-то нашептал
мне на ухо, и я их только передал дальше. Я пододвинул чек к командиру
дивизии и сказал: - Я куплю вашу хлопушку за два миллиона франков. Отдайте
ее мне.
взял хлопушку из его пальцев.
же я и не знал ответа. Ответа мне не дал тот, кто только что шепнул мне на
ухо.
хлопушка Дивизионного, и я пустился вниз по лужайке к озеру - туда, куда,
как мне представлялось, ушла Анна-Луиза. Когда я проходил мимо
Дивизионного, он закрыл лицо руками; садовники ушли, и костры догорали.
хочу с вами поговорить.
избежать скандала". Но я ему в этом не помощник. Тут смерть - она
принадлежит мне, это мое дитя, мое единственное дитя, мое и Анны-Луизы.
Никакой несчастный случай на лыжне не может отнять у нас ребенка, которого
я держал в руке. Я уже больше не одинок, это они одиноки - Дивизионный и
доктор Фишер; они сидят по краям длинного стола и ждут грохота, который
возвестит о моей кончине.
меня от них обоих, и в третий раз, но теперь уже с полной уверенностью в
исходе, зажал язычок в зубах и дернул хлопушку правой рукой.
кругом был обманут. Доктор Фишер украл у меня смерть и унизил
Дивизионного; он доказал, что его богатые друзья действительно одержимы
жадностью, а теперь сидит за столом и смеется над нами обоими. Да, этот
последний ужин кончился для него удачно.
шагов, приближавшихся по берегу. Человек, увидев меня, внезапно
остановился - все, что я мог различить, был черный костюм на фоне белого
снега. Я спросил:
мистер Джонс.
он говорит. Потом я сказал:
похожа на Анну. Когда я узнал, что она умерла, это было совсем как если бы
Анна умерла снова. Вы уж меня простите. Я так нескладно выражаюсь.
последнюю шутку и, как я себе представляю, хихикает там наверху.
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Ильин Андрей
Суворов Виктор
Семенова Мария