с молотка большинство самого элитного молодняка, проводилась, как обычно, в
конце месяца. Тот жеребчик, на которого положил глаз Донаван, должен был
быть выставлен на продажу через две недели. К несчастью, на этого жеребчика
положил глаз не один Донаван. Казалось, на него охотится вся Ирландия и, по
меньшей мере, половина Англии. Даже если отбросить манеру ирландцев все
преувеличивать, все равно этот жеребчик, похоже, был гвоздем сезона.
стоит купить за любые деньги, да.
писал Люку, что ты совсем зеленый и ничего не смыслишь ни в лошадях, ни в
людях, ни в том деле, к которому он тебя приставил, вот.
что ошибался.
работе, ни на скачках, ни во время самих торгов, но зато пил во все осталь-
ное время. Владельцы лошадей особо не возражали, и сами лошади тоже: пьяни-
ца или трезвенник, Донаван выпускал не меньше чемпионов, чем любой другой
тренер в Ирландии. Я не испытывал к нему ни любви, ни неприязни. Я работал
с ним до десяти утра и внимательно слушал его по вечерам, когда виски раз-
вязывало ему язык. Многие считали его грубым -и он в самом деле был груб.
Многие думали, что Люку следовало бы подобрать себе кого-нибудь покультур-
нее. Но, видимо. Люк, как и я, видел и слышал, как Донаван обращается с ло-
шадьми, и предпочел бесценное сокровище красивой упаковке. Я научился ува-
жать Донавана. Мне хватило на это двух дней, проведенных в его обществе.
Сим устроил гнедой короткошеей кобылке последние испытания и под конец до-
вольно вызывающе сообщил мне, что она вполне готова к тому, чтобы выиграть
последнюю скачку в субботу, в день Сент-Леджера.
истину эпических размеров. Сим обычно на пушечный выстрел не подпускал меня
к своим лошадям во время скачек.
долго ехать не хотелось, не в последнюю очередь потому, что Касси все еще
было трудно управляться одной со сломанной рукой. Однако в пятницу я оста-
вил ее и уехал в Донкастер. И едва ли не первым человеком, которого я
встретил на ипподроме, был Анджело.
ня, да еще, не дай бог, заговорил! Он покупал две программки в ларьке у са-
мого входа и задерживал очередь, отсчитывая мелочь.
день мы с ним столкнемся, и все же эта встреча почему-то все равно была для
меня шоком. Я был рад, когда он направился от ларька в противоположную от
меня сторону: возможно, между нами и существовал нейтралитет, но все же он
был довольно хрупок.
сил работая локтями. Он направлялся не к букмекерам, чтобы сделать еще
ставки, а к ограждению самой скаковой дорожки. До первой скачки было еще
далеко, и болельщиков было мало. Добравшись до ограждения, Анджело остано-
вился рядом с пожилым мужчиной в инвалидной коляске и бесцеремонно сунул
одну из программок ему в руки. Тут же развернулся на каблуках и принялся
целеустремленно пробиваться к букмекерам, сидевшим в своих ларьках. И боль-
ше я его за весь день, слава богу, ни разу не видел.
раз, видимо, заразившись фанатизмом Морта, решил поставить на Дженотти. Ос-
тановившись перед маленьким букмекером-валлийцем, своим старым знакомым, я
вдруг увидел в тридцати футах Анджело, напряженно размышляющего над малень-
ким блокнотом.
вал все ставки в книгу, - тридцать фунтов на пять к одному, от Вильяма
Дерри.
ставки. Видимо, ему давали меньше, чем он рассчитывал.
Гилберт, везде четыре.
мой, с которой Лайэм О'Рорке и Тед Питтс старались не светиться; но, с дру-
гой стороны, меня беспокоило, что он так быстро получил отпор. Мне было ре-
шительно необходимо, чтобы он какое-то время выигрывал. Я никогда не думал,
что он сумеет тщательно заботиться об анонимности, необходимой для долгов-
ременного успеха, но медовому месяцу кончаться было рановато. Тэфф-букмекер
покосился через плечо, переглянулся с секретарем и возвел глаза к небу.
отчасти к самому себе, отчасти к своему секретарю, отчасти ко всему свету.
назад.
налево, словно последний день на свете живет. Мы тогда не знали, кто он та-
кой, и думали, что какой-нибудь лох. Спокойно приняли у него ставки - он
сделал около шести крупных ставок, - а тут шарах! - лошадь приходит пер-
вой, и мы все платим, морщимся и соображаем, кто же это его надоумил, пото-
му что знаем, что тренер здесь ни при чем. И вот Лансер - тот малый, что
сейчас спорит с этим Гилбертом, - напрямик спросил у него, кто ему подска-
зал, а этот придурок ухмыльнулся так и отвечает: "Лайэм О'Рорке!"
меня, должно быть, сейчас на лице написано все, что я чувствую, но, видимо,
на лице у меня не отражалось ничего, кроме недоумения, потому что Тэфф -
ему было хорошо за шестьдесят, - прищелкнул языком и сказал:
ушли, он несколько удивился, увидев, что я еще здесь.
мя-то летит! Был один старый ирландец, Лайэм О'Рорке. Он изобрел единствен-
ную известную мне систему, которая действительно гарантировала выигрыш. Ну
конечно, когда мы об этом пронюхали, мы вовсе не рвались брать у него став-
ки. Ну, сами понимаете, кому же охота работать себе в убыток! Но он нипочем
не хотел расстаться со своей тайной, как он это делал, и унес ее с собой в
могилу. И, между нами говоря, оно и к лучшему.
и еще смеялся над нами, обзывал нас лохами и кричал, что он, мол, нам еще
покажет, что он пользуется системой Лайэма О'Рорке, а теперь ему, видите
ли, не нравится, что мы снижаем ему ставки! Обидели его, бедного! - и Тэфф
презрительно рассмеялся. - Нет, ну надо же быть таким идиотом!
са.
воздухе вокруг него трещали электрические разряды. Он едва не оторвал мне
руку в порыве энтузиазма и прыгал вокруг места, где расседлывали лошадей,
восторженно благодаря всех, кто его поздравлял, и так простодушно радуясь
победе, что все вокруг улыбались. Я подумал, что Морта очень легко принять
за простака, а между тем я постепенно обнаружил, что все его мысли преодо-
левают сложнейший лабиринт, где подобно фигурам на шахматной доске борются
многочисленные "за" и "против", и что все его планы и решения, казавшиеся
столь очевидными, когда он приводил их в исполнение, были плодами этого ла-
биринта.
бы пять к одному, если бы знал, что на Дженотти поставил Анджело Гилберт.
Ларссон Стиг
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Шилова Юлия