Чтение 46–й страницы книги ~Риск~

жажды мести.

К дому подъехала машина. Хлопнула дверца. Раздался хруст шагов на
гравийной дорожке. Шаги пересекли порог, миновали открытую входную дверь,
цепочкой потянулись по паркету, достигли двери укромного уголка. Там они
остановились.

- Тревор? - спросил голос.

Тревор уныло поднял голову и указал рукой в ту сторону, где притулил-
ся гость, невидимый за отворенной дверью.

Толчком распахнулась створка, и он вошел в комнату. Он держал дробо-
вик. Ружье покоилось на предплечье, приклад зажат под мышкой, оба ствола
смотрели в пол.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и взглянул в его решитель-
ное, знакомое лицо. Отец Джосси. Уильям Финч.

- Мое убийство, - сказал я, - ничего не решит. Я оставил другу фо-
токопии и все доказательства.

- Если я отстрелю твою ногу, тебе не придется больше выступать на
скачках.

Его голос дрожал от сокрушительной ненависти: на сей раз я столкнулся
с этим чувством, стоя не в зале суда, битком набитом полицейскими, но под
дулом ружья.

Тревор резко замахал руками, призывая к спокойствию.

- Уильям... ты же понимаешь. Убийство Ро обернется катастрофой. Не-
поправимой катастрофой.

- Положение уже непоправимо, - голос Финча звучал низко, судорожное
напряжение мышц шеи и горла сделали его более грубым и глубоким. - Малень-
кий подонок позаботился об этом.

- Однако, - возразил я и услышал, как напряжен мой собственный го-
лос, - я не заставлял вас воровать.

Довольно неуместное замечание. Оно никоим образом не способствовало
уменьшению критической массы, а Уильям Финч был подобен ядерному реактору,
из которого почти вытащили стержни. Стволы дробовика взметнулись вверх в
его руках и нацелились мне в живот.

- Уильям, Бога ради, - с нажимом произнес Тревор, неуклюже выбира-
ясь из кресла. - Веди себя разумно. Если он говорит, что его убийство бес-
полезно, можешь ему поверить. Он никогда бы не рискнул прийти сюда, если бы
это было неправдой.

Финч сотрясался от ярости всем своим породистым телом. Вздувшиеся
желваки на скулах и хищно скрюченные пальцы красноречиво свидетельствовали
о неистовой борьбе между жгучей ненавистью и здравым смыслом, происходившей
в его душе. Был один жуткий миг, когда я перестал сомневаться, что крово-
жадный порыв отомстить уничтожит страх перед последствиями, и я бессвязно
подумал, что ничего не почувствую... В первые секунды человек не чувствует
боль от самых страшных ран. Только позднее, если он выживет, его затопляет
волна боли. Я не буду знать... Я не почувствую и, возможно, так и не уз-
наю...

Он круто отвернулся от меня и сунул дробовик в руки Тревору.

- Забери. Забери, - прорычал он сквозь зубы. - Я за себя не руча-
юсь.

Я чувствовал дрожь в коленях, по спине текли ручейки пота. Он не убил
меня в самом начале, когда убийство имело смысл, и были хорошие шансы на
то, что он не убьет и теперь, когда это не сулило никакой выгоды. Но риск
оказался слишком велик.

Я в изнеможении прислонился спиной к столу и попытался смочить пере-
сохший рот слюной. Я попробовал изложить суть дела бесстрастно, как будто
мы обсуждали незначительный пункт страхового полиса.

- Послушайте... - это прозвучало как-то полузадушенно. Я откашлялся
и начал снова: - Завтра я позвоню в Нью-Йорк, чтобы переговорить с семей-
ством Нэнтакетов. В частности, я хочу побеседовать с одним из директоров
правления. С тем, кому Тревор посылает уже проверенные отчеты Эксвудской
конюшни.

Тревор взял дробовик и убрал его с глаз долой, спрятав за нарядным
баром. Уильям Финч стоял посреди комнаты, содрогаясь от распиравших его
эмоций, не зашедших выхода. Я видел, как сжимались и разжимались его кула-
ки, а ноги ходили ходуном, как будто собирались пуститься в пляс.

- Ну и что ты им скажешь? - свирепо спросил он. - Что?

- Что вы... э... обкрадывали семейное предприятие Нэнтакетов в тече-
ние последнего финансового года.

В первый раз его прошиб пот.

- В течение последнего... - Он оборвал себя.

- Не могу судить, - пояснил я, - о более раннем периоде. Я не де-
лал аудиторских проверок. Я никогда не видел бухгалтерских книг, и их нет у
нас в конторе. Разумеется, их полагается хранить три года, так что, наде-
юсь, они у вас есть.

Наступило продолжительное молчание.

- Боюсь, - сказал я, - что директор из клана Нэнтакетов посоветует
мне тотчас идти в полицию. Если бы был жив старый Нейлор Нэнтакет, все мог-
ло бы сложиться по-иному. Вероятно, он просто замял бы скандал, ради вас.
Иное дело новое поколение, оно вас не знает. Это весьма практичные дельцы,
которые в принципе смотрят на конюшню неодобрительно. Они никогда близко к
ней не подходили. Тем не менее они расценивают ее как чисто деловое пред-
приятие, платят вам хорошее жалованье за работу управляющего и, несомненно,
считают все доходы своими. Но как бы деликатно я ни преподнес факты, а я
вовсе не сгораю от нетерпения сделать это, они непременно поймут, что за
истекший финансовый год их прибыль перекочевала к вам.

Моя невыразительная речь принесла первые плоды. Тревор наполнил два
бокала и сунул один из них в руку Уильяма Финча. Тот слепо посмотрел на не-
го и через несколько мгновений поставил на стойку бара.

- А Тревор? - спросил он.

- Я буду вынужден сообщить директору, - с сожалением сказал я, -
что назначенный ими аудитор помогал обдирать их.

- Ро, - запротестовал Тревор, возражая, думаю, больше против жар-
гонного словечка, нежели оспаривая его справедливость.

- Эксвудские бухгалтерские книги - сплошной вымысел, - сказал я
ему. - Кассовые книги, гроссбухи... все искусные подделки. Уильям никогда
бы не провернул такое грандиозное мошенничество без вашей помощи. Во всяком
случае, вы... - поправился я, слегка изменив формулировку, - не могли не
знать и закрывали на все глаза.

- И загребал чертовски хорошие барыши, - с ожесточением сказал
Финч, чтобы вернее утопить друга вместе с собой.

Тревора передернуло от отвращения, но, конечно, это было правдой.
Тревор питал сильную страсть к денежкам и никогда бы не пошел на такой
риск, не получая никакой выгоды.

- На первый взгляд, отчеты составлены как надо, - сказал я. - Они
вполне удовлетворили бы постороннего аудитора, если бы Нэнтакеты устроили
проверку через какую-нибудь лондонскую или нью-йоркскую фирму. Но только не
Тревора или меня, кто живет здесь... - Я покачал головой. - Эксвудские
конюшни платили тысячи торговцам фуражом, которые не получали денег, шорни-
кам, которых нет в природе, техникам, электрикам и водопроводчикам за рабо-
ту, которой те не делали. Счета все на месте, но сделки, упомянутые в них,
- воздух. Деньги шли прямиком в карман Уильяма Финча.

Начавший постепенно остывать, Финч мгновенно снова накалился, и я ре-
шил, что разумнее не оглашать весь список его махинаций.

Нэнтакеты платили заработную плату большему числу конюхов, чем он на-
нимал: обманный трюк, который очень трудно изобличить, поскольку конюшенная
братия подолгу не задерживается на одном месте.

Он содрал с компании Нэнтакетов более девяти тысяч фунтов за аренду
дополнительных денников и содержание лошадей у местного фермера, но так как
фермер был одним из моих клиентов, я знал, что Финч заплатил ему лишь малую
толику означенной суммы.

Счет за услуги жокеев во много раз превышал гонорары, которые жокеи
действительно получили. Финч изобрел дорожные расходы за доставку на скачки
лошадей, которые, согласно формулярам, никогда не покидали конюшенный двор.

Он прикарманивал фантастические деньги, что получал от торгового
агента в качестве комиссионных от продажи чистокровных лошадей Нэнтакетов
посторонним владельцам: пятьдесят тысяч или около того за прошлый год, как
неосторожно подтвердил по телефону агент, не догадываясь, что Финч не имел
на это права.

Я предполагал, что Финч также посылал завышенные счета всем владель-
цам не из клана Нэнтакетов, заставляя выписывать чеки на его имя, а не на
фирму, и затем брал себе приличную долю прежде, чем вложить разумную сумму
в дело. Нэнтакеты находились далеко и мало интересовались конюшней. Как я
понял, их заботила только минимальная прибыль, и Финч давал им ровно столь-
ко, сколько требовалось, чтобы не возбуждать подозрений.

И словно в насмешку, он выставил Нэнтакетам счет на шесть тысяч фун-
тов за аудиторские услуги, но в наших приходных ведомостях не нашлось и
следа шести тысяч от Эксвудских конюшен. Тревор, должно быть, получал свою
часть втихомолку: над этим оставалось только посмеяться.

Длинный список мелких мошенничеств. Их намного сложнее вычислить, чем
одну крупную аферу. В общей сложности Финч срывал куш свыше двух тысяч фун-
тов в неделю. Свободных от налогов. Год за годом. С помощью аудитора.

И не без помощи, что совершенно точно, вечно больной секретарши Сэнди
- правда, с ее ведома или без, я не рискнул бы утверждать. Если она неду-
жила так часто, как говорили, и не ходила на работу, возможно, она ничего и
не знала. А может, знала и оттого болела. Но успех всех значительных афер
зависит от хорошо проделанной канцелярской работы, и в случае с Эксвудскими
конюшнями она в основном была сделана на совесть.

От девяноста до ста лошадей. Хорошо обученных, показывавших прекрас-
ные результаты на скачках. Большая конюшня с колоссальным еженедельным обо-
ротом капитала. Тренер высшей лиги. Тренер, подумал я, кто не владел своей
конюшней, кто получал только заработную плату, к тому же облагавшуюся высо-