кораблики". Один раз он пригласил меня на воскресный ленч на свою яхту. Я с
удовольствием осмотрел его гордость и отраду, но в глубине души почувство-
вал огромное облегчение, когда внезапно разразившийся шторм помешал нам по-
кинуть пристань яхт-клуба и совершить обещанную морскую прогулку.
"старье" какого-то другого крутого парня. Главный вопрос в том, за чей
счет?
отрицательные, поскольку снова заработал двигатель. Грохот действовал мне
на нервы даже больше, чем вначале. Я лежал на койке и пытался закрыть уши
подушкой и пальцами, но отзвуки шума легко проникали сквозь столь незначи-
тельную преграду. Я должен был или привыкнуть к этому реву и перестать его
замечать, или превратиться в вопящего буйно помешанного. Я к нему привык.
ряку ни слова, и он не сказал ни слова мне. Непрерывный шум двигателя мешал
разговаривать. В среду не произошло ничего интересного.
люк, я крикнул:
чудесный; яркий свет резал глаза.
из-под воды. Я смотрел на моряка, пока он вытягивал все это наверх, а он
тем временем уставился мне в лицо. Он выглядел как всегда, то есть непри-
ветливым: суровый молодой человек, скорее черствый, чем понастоящему жесто-
кий.
чение которой он внимательно изучал горизонт, моряк принялся закреплять
люк; как и в первый день, он на три дюйма приподнял крышку над палубой, от-
крыв постоянный доступ воздуху и свету.
зив, что меня не запирают опять в темноте. Я обнаружил, что дрожу с головы
до ног. Я проглотил комок в горле и попытался уберечь себя от возможного
разочарования, если он вдруг передумает. Я постарался внушить себе, что
должен быть благодарен за свет и воздух, даже если это счастье продлится
всего пять минут.
вздохнул и прочитал себе бесполезную лекцию о стоическом отношении к жизни,
будь то свет, будь то тьма.
рабельную пищу, которую мог видеть воочию. Два крутых яйца, несколько хрус-
тящих хлебцев, три треугольничка сыра и яблоко. Меню не отличалось разнооб-
разием, но по крайней мере меня не морили голодом.
убедил себя пережить очередную порцию темноты, не падая духом. Однако он не
стал закрывать люк. Не сдвигая крышку с места, он протиснул в отверстие еще
одну клеенчатую сумку. На сей раз она не была привязана к веревке, и когда
моряк отпустил ее, она шлепнулась на пол. Он удалился прежде, чем я успел
вымолвить хоть слово.
внутрь.
доброты подействовала более угнетающе, чем неделя страданий.
упереться одной ногой в крышку рундука, ухватиться руками за края люка и
немного подтянуться. Таким образом я сумел поднять голову достаточно высо-
ко, но обзор был бы куда лучше, окажись Щель на пару дюймов пошире или мои
глаза- посередине лба. Все, что я ухитрился увидеть, пригнув голову и под-
сматривая в щелку одним глазом, это главным образом кучу снастей, шкивов и
свернутых парусов, массу зеленой морской воды и темную полосу земли далеко
на горизонте.
чатая линия берега постепенно приобретала более ясные очертания, но мне не
надоедало смотреть.
рые, как я понял через некоторое время, были слегка переделаны в. преддве-
рии моего визита. Металлические стержни, которые поддерживали люк в откры-
том состоянии, крепились на шарнирах и уходили внутрь люка, когда его зак-
рывали. С внешней стороны крышка была снабжена двумя массивными выносными
петлями, позволявшими полностью откинуть ее и положить плашмя на палубу.
Внутри каюты имелись два крепких зажима, чтобы задраивать лЮк снизу, и два
таких же снаружи, чтобы запирать его сверху.
И тем не менее ко всему этому приделали дополнительные приспособления, не
позволявшие человеку, находившемуся в каюте, широко распахнуть люк, сняв
его с шарнирных опор. В обычных условиях это не составляло труда. По идее,
люки парусного отсека должны открываться легко и широко, чтобы можно было
убирать и вынимать паруса. В нормальных обстоятельствах не имело смысла
создавать себе лишние проблемы. Но сейчас над люком, вдоль и поперек палу-
бы, протянули два куска цепи; концы каждой крепились к уткам, которые,
по-моему, совсем недавно привинтили к палубе. Цепи держали крышку люка на
подпорках, подобно оттяжкам такелажа, крепко и надежно. Я подумал: если мне
удастся сдвинуть эти цепи, я сумею выбраться. Если бы только у меня было
подходящее орудие, чтобы их отодвинуть. Парочка "если" величиной с Эверест.
Я мог просунуть кисть руки сквозь трехдюймовое отверстие, но не всю руку -
явно недостаточно, чтобы дотянуться до уток, не говоря уж о том, чтобы
снять цепи. Что касается рычагов, отверток, молотков и напильников, в моем
распоряжении находились лишь бумажные стаканы, непрочный пакет и пластико-
вая бутылка из-под воды. Я испытывал танталовы муки, в течение многих часов
любуясь на недосягаемую свободу.
я сидел на крышке уборной и читал книгу - детективный триллер с главным
героем, мастерски владевшим приемами карате. Он прорубил бы себе путь из
парусного отсека за пять минут.
юты. Она даже не дрогнула под моим натиском. Очевидно, мне следовало осва-
ивать карате наряду с психиатрией. Может, в другой раз повезет больше.
но приближалась, обретая ясные очертания, но я понятия не имел, что это за
земля.
две пустые.
и носки.
Похоже, в тот день звезды благоприятствовали заключенным, поскольку он сни-
зошел до первого объяснения.
нем. Мы бросим якорь. Никто не услышит тебя.
и горячую вареную картофелину в отупляющей темноте, наполненной грохотом. Я
пытался подбодрить себя мыслями о том, что путешествие близится к концу:
конечно, они больше не захотят держать меня под замком. Наверное, завтра я
получу свободу. А после этого, возможно, узнаю кое-какие ответы.
впервые ритм его работы изменился. На палубе раздались топот, крики, якорь
с громким плеском погрузился в воду. Якорная цепь оглушительно загремела,
словно путь ее пролегал прямиком через парусный отсек: она, без сомнения,
находилась по ту сторону обшивки.
тились. Больше никакого ощутимого движения. Я надеялся, что покой принесет
облегчение, но текло время и произошло как раз обратное. Даже отрицательный
раздражитель, оказывается, лучше никакого. Лишь время от времени мне удава-
лось забыться кратким сном. Час за часом я лежал, не смыкая глаз, задаваясь
единственным вопросом: может ли человек понастоящему сойти с ума, очутив-
шись в полной изоляции?
Пятница, позднее утро. Он спустил .сумку, дождался обмена, вытянул веревку
и принялся задраивать отверстие.
ся, глядя вниз.
получше, если бы не выполнял приказ.
вился, приготовившись, по крайней мере, выслушать.
чтобы я увидел землю? - воскликнул я. - Оставь его открытым...
действительно открыл люк. Пока он закреплял его, я спросил:
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Громыко Ольга
Орлов Алекс
Распопов Дмитрий
Ибсен Генрик