Чтение 10–й страницы книги ~Риск~

новилось все труднее.

Рассуждай логически, велел я себе. Повторяй стихи, решай в уме приме-
ры, вспомни все приемы, которыми пользовались другие одиночные заключенные,
.уловки, которые помогали им продержаться многие недели, месяцы, годы.

Я заставил себя не думать о таких немыслимых сроках и сосредоточился
на настоящем.

Двигатель работает на горючем. И он сжег уже немало топлива за время
путешествия. Следовательно, если корабль поплывет дальше, потребуется по-
полнить запасы.

Машины всегда останавливают в момент дозаправки. Если я устрою неве-
роятный шум, когда мы начнем заправляться, есть шанс, что кто-то случайно
услышит. Правда, я мало надеялся, что на мое представление в должной мере
обратят внимание, но я мог попробовать.

Цепь прогрохотала в обратном направлении по скрытому желобу - это
подняли якорь; я предположил, что корабль снялся с места, хотя движение не
ощущалось. Затем кто-то подошел и поставил на люк радиоприемник, включив
его на полную громкость. В течение непродолжительного времени музыка вела
безнадежную борьбу с ревом двигателя, но вскоре я почувствовал, как судно
стукнулось обо что-то, и тотчас машина застопорилась.

Я сообразил, что мы заправляемся. Но я слышал только громкую попмузы-
ку. И ни одна душа на пристани не услышит меня, что бы я ни сделал.

Спустя короткий промежуток времени двигатель опять заработал. Снаружи
раздалось несколько быстрых глухих ударов, от которых задрожал корпус, и
все стихло. Кто-то пришел и забрал радио: я заорал, чтобы открыли люк, но с
тем же успехом мог бы и не беспокоиться.

Корабль медленно набирал скорость, мы снова выходили в море, и, как
ни горько, но с этим приходилось смириться.

В море, в темноте, в оглушительном шуме. И я по-прежнему не знаю, по-
чему я тут оказался и долго ли пробуду. Я чувствовал себя все хуже изза не-
достатка физической нагрузки, и все сложнее было справляться с одолевавшим
меня унынием. Мучения последней недели начинались сначала.

Я сидел на полу, прислонившись спиной к двери каюты, обхватив колени
руками и опустив голову и задавался вопросом: как я вынесу все это. Поне-
дельник я провел в полном отчаянии.

Во вторник я сбежал.

ГЛАВА 5

В понедельник ночью яхта где-то бросила якорь, но она остановилась
уже после того, как я получил ужин, и возобновила путь до завтрака, то есть
рано утром во вторник. Почти все время шел дождь, барабанивший по крышке
люка.

Когда моряк принес завтрак, то открыл люк и закрепил его. Моя бурная
радость по этому поводу была весьма трогательной.

Вскоре машину застопорили и подняли паруса. Серое небо постепенно
прояснилось.

Я ел сваренные вкрутую яйца и яблоко и думал о толстом ломте хлеба,
на который мой тюремщик впервые намазал масло. Затем я оторвал от рубашки
пуговицу и, использовав ее в качестве скребка, перенес все масло, какое мне
удалось соскрести, на неподатливые гайки и болты сливного рычага. Потом я
съел хлеб. Потом сел на пол и начал поочередно разогревать обе гайки рука-
ми, уповая на то, что масло и свиной жир, растаяв, попадут на винтовую
резьбу. Затем я вырвал из брюк кусок прорезиненной корсажной ленты и выло-
вил со дна одного из рундуков белую сетку, которую убрал туда, когда перес-
тало штормить.

Пожалуй, я не питал больших надежд на успех и делал все это, чтобы
чем-то заняться. Я дважды обернул корсаж вокруг гайки шатуна, поскольку она
находилась ближе, а сверху приладил хромированный крючок - с его помощью
сеть раньше крепилась к верхней койке. И я потянул сеть.

Продержавшись секунду, крючок заскользил по ткани и соскочил. Я поп-
робовал снова, сложив корсаж таким образом, чтобы резинка с одной стороны
легла на гайку, а с другой - под крючок. Теперь крючок сидел крепко. Гайка
тоже.

Я дернул несколько раз. Когда я потянул слишком сильно, крючок, кор-
саж - все слетело. Я в отчаянии швырнул сеть обратно в рундук.

А затем я просидел целую вечность, зажав в руке гайку шатуна, пока
она не стала такой же теплой, как горстка пенсовых монеток в ладошке ребен-
ка. Потом я трижды быстро обмотал гайку корсажной лентой, чтобы было удоб-
нее за нее ухватиться, и налег из последних сил.

Корсаж провернулся у меня в руке. Будь все проклято, безнадежно поду-
мал я. Я расправил полоску прорезиненной ткани и снова намотал на гайку,
попытавшись покрепче сжать ее пальцами. Корсаж снова провернулся.

Возможно, это покажется нелепостью, но лишь после того, как он крута-
нулся в третий раз, намного легче, я осознал, что это гайка поворачивается
на болте, а не корсажная лента на гайке.

Невероятно. Я сидел на полу, широко разинув рот, как идиот. Восторг
клокотал у меня в горле, словно сдавленный смех. Если мне удалось отвинтить
одну гайку, как насчет второй?

Время не имело значения, когда я возился с первой гайкой. Мне больше
нечем было заняться. Взявшись за вторую, шарнирную гайку, я сгорал от не-
терпения.

Я разогрел гайку, обмотал корсажной лентой и поднатужился. Никакого
результата. Я снова поднатужился. Глухо.

Она должна, крутиться, яростно думал я. Просто обязана. После еще
нескольких бесплодных попыток я начал сначала.

Наверное, эксперимент с крючком все-таки сыграл определенную роль. Я
выгреб сеть из рундука, насадил крючок на шарнирную гайку и с воодушевлени-
ем принялся за работу, возвращая крюк на место всякий раз, когда он соска-
кивал. Затем я заставил себя прогреть гайку так же тщательно, как и первую,
чтобы жар моих рук проник внутрь, где растопленный жир и краткое тепловое
расширение металла сделают свое дело. После я опять закрутил корсаж вокруг
гайки и сделал длинный и мощный рывок, едва не порвав связки руки и спины.

На этот раз корсажная лента повернулась. И снова я не смел поверить,
что действительно сделал невозможное, до тех пор, пока гайка, после треть-
его оборота, не стала отвинчиваться быстрее. Я взобрался на парусный рундук
и украдкой выглянул на свободу. Слева я видел только небо и море, сверкав-
шее в лучах солнца. Я повернул голову направо и чуть не свалился со своего
насеста. Справа белел парус, а в просвете под ним, довольно близко, виднел-
ся ослепительно зеленый и скалистый берег. Трудный момент. Мне вдруг пришло
в голову, что, если он неожиданно явится сейчас, чтобы закрыть люк, я по-
чувствую своего рода извращенную благодарность.

Только отчаяние побудило меня сделать, то, что я сделал дальше, ибо я
не сомневался: поймав меня на пути к бегству, он свяжет мне руки и оставит
прозябать в темноте на голодном пайке.

Риск, что ускользнуть незаметно не удастся, был огромен. Мое нынешнее
положение можно назвать почти терпимым, после поимки оно таким не будет.

Однако если я не собирался рисковать, зачем я так долго трудился над
гайками? Я вернулся к туалету и полностью отвинтил их. Я выбил болты и вы-
тащил рычаг целиком. Без него невозможно спустить воду. Я мрачно подумал,
что это явится дополнительным осложнением, если я снова окажусь в каюте -
без рычага.

Палуба выглядела пустынной, и мне, как и раньше, не удавалось рас-
смотреть, стоит ли кто-нибудь у руля или яхта плывет в режиме автоматичес-
кого управления.

Я колебался, но только мысленно. Вспоминая теперь о тех минутах, я
понимаю, что на самом-то деле двигался очень быстро.

Я подтянул внутрь шарнирные опоры люка, как обычно поступали, когда
хотели закрыть люк из каюты. Это ослабило натяжение цепей, лежавших на
крышке крест-накрест.

В сильно сузившееся отверстие, которое стало немногим больше щелки, я
просунул рычаг, метя туда, где звено цепи висело на крюке. В результате
долгих часов наблюдений я пришел к выводу. Что других креплений цепей не
существует. Мои тюремщики просто накинули цепи на крюки уток и посчитали,
будто этого вполне достаточно, поскольку не сомневались, что я не найду
способа снять их. Я продел конец рычага в кольцо, надежно насадил цепь на
свое орудие и нажал. Словно по волшебству вся цепь с изумительным изящес-
твом легко скользнула в сторону, и звено соскочило с утки.

Не тратя времени даром, разве только на мысленные овации, я вновь за-
работал рычагом, на сей раз освобождая конец продольной цепи, закрепленный
в носовой части. И опять звено соскользнуло с крюка без особых проблем.

У меня не осталось выбора. Я не мог вернуть цепи на прежнее место.
Теперь я просто обязан открыть люк и выбраться отсюда. Назад пути не было.

Я прихватил с собой рычаг как последнее спасительное средство на слу-
чай поимки. Сначала я положил его на палубу. Потом обеими руками снял крыш-
ку люка с шарнирных опор, откинул ее и начал осторожно опускать вниз, пока
она мягко не легла на доски - я не мог допустить, чтобы люк с грохотом
распахнулся и мои тюремщики в полном составе сбежались на шум.

Я ползком выбрался на палубу и лег на живот. Перекатился вправо, под
кливер. Дотянулся до поручней, ухватился за них обеими руками и стремитель-
но сиганул за борт, войдя в воду ровно, ногами вперед, "солдатиком".

Это не самый безопасный способ покинуть корабль, но я выжил и оста-
вался под водой столько, сколько выдержали мои легкие. Всплытие на повер-
хность явилось одним из самых критических моментов в моей жизни. Я осторож-
но приподнял над волнами рот, нос и глаза: яхта находилась в сотне ярдов от
меня и спокойно шла дальше.

Вдохнув побольше воздуха, я снова нырнул и поплыл под водой к берегу.
Я двигался плавно, стараясь не поднимать брызг, которые могут привлечь вни-
мание.

Вода была прохладной, но не такой холодной, как я ожидал. Когда я вы-