Чтение 11–й страницы книги ~Серый кардинал~

Выговор типично дорсетский, без всяких современных веяний, манеры
уверенные до наглости. Тусклые голубые глаза, песочного цвета ресницы, су-
хая веснушчатая кожа. Пакостность мальчишки, который заглядывает в окна,
плавала все еще так близко к поверхности, что я тотчас почувствовал себя
старше своих лет.

- Как вас зовут? - требовательно спросил он, когда я в свою очередь
не представился.

- Бенедикт, - сказал я.

- Бен, - он кивнул, словно подтверждая мое признание. - Бен Джули-
ард.

- Верно.

- Сколько вам лет? - Он говорил резко, точно имел право получать
информацию.

- Семнадцать, - без обиды ответил я. - А вам сколько?

- Не ваше дело.

Я посмотрел на него с недоумением, которое по крайней мере наполовину
было искренним. Почему он думает, что может задавать вопросы, на которые
сам не стал бы отвечать? Мне еще многому надо учиться, как говорил отец. Но
я инстинктивно невзлюбил парня в красном костюме.

Прямо за моей спиной отец отвечал на разного рода вопросы. И это пра-
вильно. Он и должен отвечать. Какие у вас взгляды на образование, на внеш-
нюю политику, на налоги, на разъединение королевства, на неспособность
епископов соблюдать десять заповедей? Не надо ли дать грехам современное
определение? Моисей устарел.

Отец определенно жил по десяти заповедям, а не по принципу "что я бу-
ду с этого иметь?", и ответил с юмором:

- Есть способы отправить Моисея на пенсию, если вы хотите, чтобы со-
сед возжелал вашего быка и осла, унес вашу жену и газонокосилку...

Конец предложения потонул в хохоте и одобрительных криках. А отец еще
больше пятнадцати минут очаровывал их, кормил питательным супом с полити-
ческой лапшой. Без микрофона и подсветки устроил представление, которого
они никогда не забудут. Всю жизнь люди будут напоминать мне, "я слышал, как
твой отец говорил в Куиндле", точно это было откровением в их существова-
нии. И я считаю, дело не в том, что он говорил. Потрясало его честное, ве-
селое, полное жизни выступление.

Снова финальные аплодисменты. Ушер Рудд коротко бросил:

- День рождения?

- Что?

- Ваш день рождения?

- Да, - ответил я.

- Что да?

- Да, у меня есть день рождения.

Он решил, что я слабоумный.

- Как зовут вашу мать? - продолжал он допрос.

- Сара.

- Фамилия?

- Да. Она умерла.

Выражение лица у него изменилось. Взгляд стал задумчивым. Он увидел
"Дневник Куиндла", который я держал свернутым в трубку, и, как я заметил,
понял причину тупости моих ответов.

- Бетьюн этого заслуживает, - резко гавкнул он.

- Я ничего о нем не знаю.

- Тогда читайте мою колонку.

- Все равно...

- У каждого есть свои секреты, - с удовольствием объявил Ушер Рудд.
- Я только нахожу их. Мне это нравится. Люди заслуживают этого.

- Публика имеет право знать? - спросил я.

- Конечно, имеет. Если кто-то собирается создавать имя нас законы и
управлять нашей жизнью, ему не стоит распутничать и заниматься на стороне
грязным сексом. Разве не так?

- Никогда не думал об этом.

- Если старина Джордж прячет грязные секреты, я найду их. Как зовут
вашу мать?

- Сара. Она умерла.

Он стрельнул в меня злым, враждебным взглядом.

- Я уверен, что вы делаете работу хорошего детектива, - монотонно
проговорил я. - Имя моей матери было Сара Джулиард. Замужем. Умерла. Очень
печально.

- Я все раскопаю.

- Будьте моим гостем.

Отец высвободился из толпы избирателей-энтузиастов, обступавших его,
и, сказав, что готов к встрече за ленчем, повернулся ко мне. Активисты пар-
тии потянулись к пабу.

- Это, - объявил я, показывая на обладателя алого тренировочного
костюма, рекламных туфель и бейсболки, - Ушер Рудд.

- Очень приятно познакомиться, - проговорил отец, собираясь автома-
тически пожать руку. - Вы работаете для партии... м-м... Ушер?

- Он пишет для газет, - поправил я и развернул "Дневник Куиндла",
чтобы отец увидел первую страницу. - Это написал он. Он хочет, чтобы я
сказал ему имя моей матери.

Я начал узнавать отца. Двадцать четыре часа назад я бы не уловил кро-
хотного напряжения мышц и молчания длиной в долю секунды, означавшего фан-
тастически быстрое осмысление неблагоприятных фактов. Не только сила мышле-
ния, но и ошеломляющая скорость. Не только анализ, но и мгновенный расчет
всей цепочки последствий. Бывает такой мозг.

- Мою жену звали Сара. К несчастью, она умерла, - вежливо улыбнулся
отец Ушеру Рудду.

- От чего? - разозленный милой откровенностью отца, агрессивно гру-
бо выпалил Ушер Рудд.

- Это было очень давно. - Отец сохранял спокойную вежливость. -
Пойдем, Бен, иначе мы опоздаем.

Мы повернулись и сделали шага три. Но Ушер Рудд рывком обежал нас и,
тормозя пятками спортивных туфель, оказался к нам лицом, загородив дорогу.
Голос прозвучал пискляво, зло и триумфально:

- Я добьюсь, что вас отзовут из кандидатов. Оринде Нэгл вернут ее
права.

- Ах. - В единственный слог отец вложил все понимание мира. - Так
вы стерли в порошок Пола Бетьюна, чтобы расчистить ей дорогу, не так ли?

- Она стоит десяти таких, как вы. - Ушер Рудд пришел в ярость.

- Она счастливая женщина, что у нее так много болельщиков,

- Вы проиграете. - Ушер Рудд почти танцевал от ярости. - Победить
должна она.

- Прекрасно... - Отец обошел его, я следом, а Ушер Рудд сзади вык-
рикнул вопрос, который я никогда бы не задал, но безумно хотел знать ответ:

- Если ваша жена давно умерла, как вы обходитесь с сексом?

Отец явно слышал, но не сбился с шага. Я рискнул и украдкой взглянул
на его лицо. И ничего не прочел. Он не выказал ни неловкости, ни тревоги.
Может быть, только веселое изумление.

Ленч в пабе прошел оживленно. Все активисты, возбужденные утренней
речью, продолжали обсуждать ее. Во второй половине дня мы побывали на заво-
де фурнитуры, а потом на фабрике, производившей краски. Кандидат, при ходь-
бе опираясь на трость, внимательно выслушивал местные проблемы и обещал
найти способы их решения, если его выберут. Он пожал бесчисленное количес-
тво рук и раздал бесчисленное количество автографов.

Составляя план избирательной кампании. Мервин Тэк ожидал, что канди-
датом будет Оринда, которая очарует столяров и составителей красок. В свою
очередь, некоторая часть рабочих рассматривала другого кандидата как узур-
патора. Отец развеял такие настроения, высоко оценив работу Оринды, но не
принося извинений за то, что его выбрали вместо нее.

- Прирожденный политик, - шепнула мне в ухо одна из ледиактивисток.
- Учитывая, к чему склоняется страна, с Ориндой мы бы потеряли это перехо-
дящее от партии к партии место. Хотя она, конечно, так не считает. С вашим
отцом у нас лучшие шансы. Но избиратели непредсказуемы. Часто они могут
провалить кандидата в отместку. И они обычно голосуют за партию, а не за
личность. Поэтому грязные обвинения не очень повредят Полу Бетьюну, особен-
но среди голосующих мужчин. В душе они не считают связь на стороне большим
грехом, просто подумают: "Повезло парню". И если вы надеетесь, что женщины
не проголосуют за человека, имеющего любовницу, то вы ошибаетесь. Проголо-
суют.

- Значит, Ушер Рудд не передвинул крестик из одной клеточки в дру-
гую?

- Если и передвинул, то не так намного, как он воображает, мелкий
негодяй. На местах не очень-то обращают на него внимание. Другое дело в
Вестминстере. Там до ужаса боятся копания в прошлом. И чем выше человек
забрался, тем больше он ненавидит "разгребателя грязи". Разве вы не замеча-
ли: если член парламента подмочил репутацию, то быстрее всех его вышвырива-
ет собственная партия?

Мне следовало бы ответить "нет". Я не замечают, потому что никогда не
глядел в ту сторону.

По дороге в Хупуэстерн я спросил отца, что он думает об Ушере Рудде.
Но он зевнул и сказал, что от усталости валится с ног и лодыжка болит. И
почти тотчас уснул. Я осторожно вел машину, ведь у меня еще не выработался
инстинкт движения. На перекрестке, резко затормозив на красный свет, я раз-
будил кандидата.

- Ушер Рудд, - без вступления проговорил он, будто между вопросом и
ответом не прошло двадцати минут, - обожжется на законах о частной жизни.

- Я не знал, что есть такие законы, - удивился я.

- Будут.

- Ох.

- У Ушера Рудда под бейсболкой рыжие волосы.