Чтение 22–й страницы книги ~У Черных рыцарей~

глубине глаз быстро промелькнули и погасли насмешливые искорки.

- Вы угадали, я действительно хочу осмотреть город. Что касается чина,
которым вы меня наградили, то придется вас разочаровать.

- Тем лучше!

- Почему "лучше"? - Фред не пытался скрыть доброжелательной улыбки. Ему
начинал нравиться этот бедняга, очевидно не питающий особо нежных чувств к
бывшим гитлеровским офицерам, которые, спасаясь от заслуженной кары за
совершенные злодеяния, теперь толпами бежали в фашистскую Испанию.

- Вы вообще против офицерства или только против нас, немцев?

Водитель вскинул на Фреда внимательные глаза. "Кто ты и почему
интересуешься этим? - спрашивали они. Какое тебе дело до того, что думает
простой испанский труженик? Не опасно ли быть с тобой откровенным?"

- Я повидал разных немцев, - уклончиво ответил водитель, хотя взгляд
незнакомого сеньора и был приветлив. - Я уважаю туристов, которые любуются
нашим городом, и не люблю пассажиров, которых надо возить по... домам, не
хочется даже называть их...

- Я не собирался сегодня долго путешествовать, но охотно проедусь. Где
ваша машина?

- Пожалуйста, на той стороне.

Фред перешел улицу, сам открыл дверцу и первым сел.

- "Мерседес" тридцать девятого года?

- О, сеньор хорошо разбирается в машинах!

- Немного.

- Не сказал бы. Что касается этой, хочу предупредить - осталась только
оболочка. Все новое! Ходит как зверь!

- Ну, заводите своего зверя!

Машина легко тронулась с места и плавно покатила по асфальту. Таксист
искоса поглядел на Фреда.

- Чувствуете, какой мягкий ход? Жаль, не могу сейчас развить полную
скорость. Вы бы убедились - старушка может еще посоревноваться с новейшими
моделями. Я сам сменил все до последнего винтика. - Сухощавые, огрубевшие от
работы пальцы ласково пробежали по колесу руля. - Так куда прикажете ехать?

- А что можете предложить вы?

- Если ехать в этом направлении, то попадем в Прадо.

- Отложим это до завтра. Меня интересует не столько внешний вид музеев,
сколько то, что хранится внутри.

- От музея тянутся прекрасные бульвары. Вечером негде яблоку упасть.

- Тогда боже упаси от бульваров! Не люблю людных мест.

- Можно поехать в старую часть города. Увидите королевский дворец,
оперу, оружейную палату... А в придачу - сорока четырех королей Испании,
Филиппа четвертого на коне... Туристы особенно восхищаются им.

- Что ж, везите на прием к королям! Мы не нарушим правил этикета,
появляясь так поздно? Какойнибудь сеньор Оливарес не снесет нам головы?

- Страшнее живые временщики, сеньор!

- Метко! По этому случаю закурим. Пожалуйста! Фред вынул пачку сигарет
и протянул шоферу.

- У вас самого только три...

- Я думаю, эта беда поправима. Хорошо, что обратили внимание, а то бы я
на всю ночь остался без сигарет. Надеюсь, по дороге можно купить?

- Конечно.

- Возьму сразу две пачки! И раздобудьте, пожалуйста, конверт.
Совершенно забыл, что мне надо отправить срочное письмо... Дома будут
волноваться. Купите несколько марок для иностранной корреспонденции;

- Тогда проедем немного вперед.

Метров через двести шофер остановил машину и вышел.

- Постараюсь не задерживаться, сеньор. Сигареты купить такие же?

- Если есть. А нет, возьмите сигары. Хотелось бы попробовать местные...

"А что, если шофер подошел на улице Алькола не случайно? - спросил себя
Фред, как только тот скрылся. - Он производит впечатление порядочного
человека, а впрочем... Глупости, не может быть!.. Проанализируй каждый свой
шаг с того момента, как ты вышел из гостиницы".

Шофер вернулся очень быстро. К этому времени Фред немного успокоился.

- Спасибо за сигареты и особенно за конверт, весело бросил он. - Сейчас
надпишу и брошу в почтовый ящик. Жена у меня прекрасная женщина, но у нее
один недостаток: ревнива. Стоит мне не написать, и она воображает бог знает
что.

- Не один вы, сеньор, страдаете от этого... Мне пятьдесят, на Аполлона,
как видите, я не похож, а моя Мануэла... - Смущенно улыбнувшись, таксист
махнул рукой и снова взялся за руль.

Опустив письмо в ближайший почтовый ящик, Фред совершенно успокоился и
целиком мог отдаться мыслям о разговоре с Гарри, так его встревожившем.

С какой целью Браун затеял эту беседу? Провокация? Вряд ли. На такой
примитив ни Шлитсен, ни сам Гарри не пошли бы. Первый слишком опытен, второй
- тоже не лыком шит. В Мадриде он чувствует себя уверенно, значит, посылали
его сюда не раз... В голосе Брауна звучали нотки неподдельной искренности -
ухо опытного разведчика мигом улавливает малейшую фальшь. Похоже, что
внезапная откровенность Гарри вызвана какими-то действительно искренними
переживаниями. Именно эти переживания плюс легкое опьянение и стали причиной
того, что он забыл об осторожности. Какие же чувства могли так овладеть
Гарри, что тот решился на откровенность?

В памяти всплыл лагерь военнопленных и страсти, там бушевавшие. В
сущности, не страсти, а одна страсть, охватившая всех офицеров: достать
денег, любой ценой раздобыть денег! Чтобы бежать, укрыться в безопасном
месте, незаметно пересидеть несколько горячих послевоенных лет подальше от
мест, где каждый столб, каждая ветка на дереве, кажцый камешек напоминает о
миллионах безвинно замученных, расстрелянных, сожженных. В лихорадочной
погоне за деньгами офицеры пускались во все тяжкие. Продать семейную
реликвию, пронесенную сквозь все годы войны, обыграть вчерашнего
однополчанина в карты, заключить выгодное пари, занять у какого-нибудь
простачка, а потом не отдать долг - все годилось, лишь бы давало прибыль...
Очевидно, это же непреодолимое стремление обеспечить себе будущее руководило
и Гарри Брауном. Перспектива разбогатеть, присвоив посылку с документами и
ценностями, лишила его здравого смысла, заставила искать сообщника...
Понятно, без помощи Фреда Гарри ничего сделать не может... Если, конечно, не
отважится вообще убрать его с дороги.

- Вот и королевский дворец, - прервал шофер раздумья Фреда. -
Остановить?

- На несколько минут. Мне хотелось бы осмотреть памятник Филиппу
четвертому. Говорят, он производит ошеломляющее впечатление.

- Туристам очень нравится.

- А вам?

- Видите ли, сеньор, я в скульптурах разбираюсь плохо. Возможно, он в
самом деле очень хорош - не скажу, слишком мы к нему пригляделись. Но меня
всякий раз поражает другое: руки человека, способные создать такое чудо.
Просто невероятно, на чем держится скакун, на котором восседает всадник.
Сейчас увидите сами.

В сопровождении шофера Фред подошел к памятнику. Вздыбившийся конь и
впрямь опирался на пьедестал лишь задними копытами. Казалось, вся
грандиозная, почти шестиметровая бронзовая скульптура висит в воздухе.

Фред обошел памятник, рассматривая его в различных ракурсах.

- Согласен с вами: невероятно! И подумать только: такой величественный
памятник поставлен одному из самых ничтожных королей, который привел Испанию
к политическому и экономическому упадку! Я не оскорбляю ваши национальные
чувства?

- Вы ничего плохого не сказали об испанском народе, надеюсь, и не
подумали... А короли? Если на минуту оживить каждую из этих скульптур и
спросить, сколько они вместе с инквизицией замучили людей, откуда у них
роскошные дворцы и необозримые земельные владения... Боюсь, сеньор, небесный
свод рухнул бы в тот же миг, а земля разверзлась бы у них под ногами. Когда
я проезжаю по площади, где происходили аутодафе, мне кажется, что до сих пор
каждый камень там взывает к небу...

- Странно совпадают человеческие мысли: я только что тоже подумал об
инквизиции. До мельчайших подробностей вспомнил картину одного художника...
Зичи, кажется, которую однажды наш преподаватель истории принес на урок.
Пять "еретиков", приговоренных инквизицией к сожжению. Подножье столба, к
которому привязаны осужденные, уже лижут языки пламени. В густом дыму,
который стелется по низу и медленно поднимается, гибнут в корчах трое
приговоренных. Словно карающий меч, навис над ними черный крест... Но,
помнится, меня потрясли не эти ужасающие подробности, а фигура и лицо
девушки в центре группы. Вся в белом, она высоко простерла руки к небу, но и
в поднятых руках, и в выражении лица были не отчаяние, не мольба о спасении,
а гордый вызов небесному судье. Этот образ так глубоко запал в мою детскую
душу, что девушка даже снится мне иногда... Возможно, я чувствовал, что
встречу похожую. Да, они были очень похожи, даже лицами... Ее тоже
уничтожичи изуверы-фанатики, бросив под колеса грузовика.

Фред замолчал. Признание вырвалось невольно счишком уж свежо было
воспоминание о гибели Моники. На миг открыв сердце, он почувствовал жгучий
стыд.

Но шофер понял настроение странного ночного пассажира - бывает с
человеком, когда на него нахлынут воспоминания. В такие минуты надо молча
слушать, расспрашивать нельзя.

- Простите, сеньор, своей болтливостью я навеваю на вас тоску. Нам
лучше уехать отсюда. Туда, где много людей. Как видно, я плохой собеседник.

- Наоборот, само провидение послало вас мне сегодня. В чужом городе
чувствуешь себя так одиноко. И далеко не с каждым встречным можно так
свободно перекинуться словом. Кстати, как вас зовут?

- Хуан Лопес, сеньор! Мне тоже сегодня повезло: очень редко попадается
пассажир, который считает тебя человеком и удостаивает разговора.

- Тогда надо закрепить знакомство. Давайте посидим где-нибудь в кафе? Я
проголодался, да и вы, верно, не откажетесь немного подкрепиться...