начинал елозить по моей спине своими машинками, что-то строить из кубиков.
Как ни странно, но мне это доставляло удовольствие и я засыпал...
были поглощены случившимся. В какой-то момент я даже решил: если дело дойдет
до суда, предложу "руку и сердце".
декольте и коротенькую юбчонку, открывавшей ее стройные ножки. Вид девушки
был столь сексуальным, что у меня снова возникло желание. Роз-Мари радостно
улыбалась, словно выиграла в лотерею главный приз. Глядя на меня, она что-то
быстро сказала, продолжая улыбаться.
придут..."
часов.
наверное, приготовили мне ультиматум. - А как же ты? Кто переводить-то
будет?
Роз-Мари, я молча плелся рядом с Хильтрауд с таким видом, словно меня вели
на эшафот. Даже Хильтрауд обеспокоенно поинтересовалась, не перегрелся ли я
на солнце...
провалиться сквозь землю, и я виновато отводил глаза в сторону. Когда я
обреченно подошел поближе, отец Роз-Мари неожиданно заключил меня в своих
объятия.
меня как будущего зятя! И зачем только я поехал с ней кататься на этой
треклятой лодке?"
изредка дружески похлопывая меня по плечу.
радоваться мне или плакать. Оказалось, отец Роз-Мари благодарил меня за то,
что я дал их дочери "путев-ку в жизнь". Я буквально оторопел: о какой
путевке говорит этот мужчина? Вначале я подумал, что либо Хильтрауд
неправильно перевела, либо я что-то не понимаю. Но когда она вновь повторила
сказанное, я был настолько смущен, что окончательно растерялся и не знал,
как себя вести.
проводила нас до самого дома Хильтрауд, где мы сердечно пожелали друг другу
спокойной ночи. Когда они удалились, Хильтрауд, весь вечер ощущавшая мое
состояние, все мне и объяснила. Оказывается, в Германии и к девственности, и
к браку отношение несколько отличное, нежели в нашей стране. К примеру,
существует негласный закон, по которому жених, обнаруживший, что его невеста
еще девственна, может так разозлиться, что потребует немедленного развода.
Почему? Все очень просто: "до сих пор она никому не была нужна, а он, олух
царя небесного, оказался единственным, кто на нее польстился".
отъезда. Я уезжал на следующий день, и Хильтрауд организовала прощальный
ужин в ресторанчике, расположенном на другом берегу озера. Этот ресторанчик
стоял на сваях прямо в воде, не помню, как он назывался, но я прозвал его
"Поплавок". Кроме нас с Хильтрауд, на прощальной вечеринке были ее подруга,
приходившая нам на помощь в "критические" дни, с ней был парень из
Чехословакии, а также младший брат Хильтрауд со своей подругой.
молодежная бит-группа, было весело и шумно. Наш столик стоял почти в центре
зала.
конечно же, за два месяца обо мне узнали почти все его обитатели. Относились
ко мне в целом дружелюбно, хотя и не без опаски. Видимо, еще помнили, кто
победил их в последней войне.
стул. Подумав, что мешаю проходу, я чуть придвинулся к столу и машинально
оглянулся на того, кому мог помешать.
фильмам о войне, но для тех, кто впервые слышит, перевожу: "Русская свинья!"
фильмов про фашизм, воспитанного на патриотизме, было невыносимо. Этот гад
еще и остановился. Остановился и мерзко так ухмылялся, глядя мне в глаза. И
тут я понял, почему он такой смелый: подошли еще двое его приятелей довольно
внушительного вида. Наверное, готовились они заранее. А мне в тот момент
было до фени: хоть десять противников!
ударил ногой второго, который уже замахивался на меня. Зачинщик, сметая
столики, повалился на спину, второго откинуло в сторону.
колоннами к эстраде с бит-группой. Разгоряченный схваткой и злостью, я
бросился за ним. Тот так улепетывал, что не заметил многочисленных шнуров от
музыкальных инструментов: то тут, то там вспыхивали искры от оборванных
проводов. Я догнал его и сделал подсечку: его развернуло, и он влетел
головой прямо в большой барабан. Тут до меня донесся испуганный голос
Хильтрауд:
инстинктивно пригнулся. И не зря: надо мною просвистела электрогитара и
вместо моей головы угодила в кирпичную колонну, разбившись вдребезги. Пока я
разбирался с "метателем" гитары, влетевший головой в барабан вскочил и
обхватил меня сзади, пытаясь повалить на пол. В этой свалке я пропустил пару
ударов по корпусу, и по уху, и кроме того, они разорвали мою рубашку.
стороны так быстро, словно их унесло ураганом. Действительно, полиция
явилась в полном составе: в городке было всего два полицейских. Позднее,
тот, что постарше, сказал о нашей драке:
подобного не видывал!
военной комендатурой советского гарнизона в Ростоке и с криминальной
полицией города Шверин. Из Шверина прибыли трое полицейских во главе с
комиссаром, из нашего гарнизона - капитан: его должности не помню, его
помощник и водитель. К их приезду троих моих противников задержали.
откровенно признался я.
участники инцидента собрались в просторном кабинете директора ресторана.
Переводить попросили Хильтрауд.
себя в отношении гражданина Советского Союза - Виктора Доценко!
дословно перевела, полицейские, поглядывающие до этого насмешливо и чуть
снисходительно, заерзали на своих стульях: им явно не улыбалось превращение
обычной драки в международный конфликт. Комиссар первым учуял опасность и
взял инициативу в свои руки.
официальные извинения! - Он бросил грозный взгляд на моих противников.
ответить.
с вашего позволения, могу я задать вопрос зачинщикам этого безобразного
инцидента?
спросил капитан одного из драчунов.
перевела вопрос.
найн!"
выйти и меня. О происходящем в наше отсутствие мне потом рассказала
Хильтрауд. Виновными однозначно были признаны мои противники. Возникал даже
вопрос об их привлечении к суду, но капитан снисходительно заявил, что
Советский Союз и Германия - союзники и он не хочет портить биографию молодым
людям. И если комиссар не против, то можно не доводить дело до суда. А
наказанием для виновных будут денежный штраф и оплата причиненного ущерба.
составила около шести тысяч восточногерман-ских марок. Мне выплатили пятьсот
марок за моральный ущерб и оплатили даже разорванную рубашку. Напавшие на
Глуховский Дмитрий
Конюшевский Владислав
Андреев Николай
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Афанасьев Роман